Предыстория: наследники писателя Перемыслова собираются в селе, где он доживал последние годы жизни, и узнают, что всё большое имущество завещано абсолютно не знакомым им людям. Пока дочь подозревает местную медсестру, получившую в наследство столичную квартиру, в афёре или убийстве, сын читает секретные дневники отца, полные намёков на преступную деятельность, а внучка сталкивается с загадочной группой людей, обитающей в лесной глуши и тщательно охраняющей свой секрет.
Сквозь темноту и сосны на мягкий ковёр из сухих, будто изъеденных ржавчиной, иголок сыпал первый, крупоподобный снег, больше напоминавший твёрдый и мелкий рис. Не покрывая землю, он скапливался узкими, пористыми дорожками в зазубринах между оконными рамами и стёклами, щелями в рассохшихся досках крыльца, опоясывал скудными островками корневые круги под деревьями. Ульяна, стоя на верхней ступени и запрокинув голову, в зачарованном трансе смотрела, как крупными, больно бьющими по лицу белыми звёздами летит на неё из черноты, сменив привычную траекторию движения, распадаясь и раскрываясь, белый цветок гипнотизирующего, нескончаемого салюта. Близкое глухое уханье отвлекло её, заставило поёжиться и вернуться в дом, под жёлтый круг соломенного абажура, спасавшего от наступавших из углов теней обеденный стол, за которым в молчании теперь сидели они втроём: дочь, сын и внучка писателя Перемыслова, ещё недавно бывшие его законными, уверенными и снисходительными до чужого любопытства наследниками, а теперь ставшие смятёнными, высмеянными и отвергнутыми самозванцами, незваными гостями в раньше раздражавшем их вольные чувства самодура-собственника, а теперь попросту пугавшем доме. Все они застыли в одной позе, опустив головы, закрыв руками уши, напоминая участников какого-то таинственного колдовского обряда.
Первой тишину нарушила Наташа:
- Итак, мне всё-таки удалось переговорить с адвокатом. Я ему напомнила о тридцатилетней дружбе с отцом – если такого душнилу кто-то мог вообще называть своим другом! Всё же они давно друг друга знали, отец на него полагался, доверял ему, бла-бла-бла, он же сам вечно об этом талдычит!.. Ничего особенного добиться не удалось, кроме того, что этот… как его… Королёв… короче, тот, кому завещан этот дом, уже едет сюда. И я собираюсь дождаться его, чтобы посмотреть и задать вопросы!
Антон поднял на неё сонные, отсутствующие глаза.
- Какие вопросы? И почему именно его? Он наследник этого дерьмового дома и участка, пусть ими и подавится! Их содержать замучаешься, они тебе самой сто лет не упёрлись! Ещё спасибо ему надо сказать, что заберёт.
- Да? Спасибо? Вообще-то он ещё и наследник питерской квартиры! И сам, к слову, едет из Питера.
- И давно ты в том Питере была?
- В прошлом году, – ледяным тоном отвечала ему сестра. – А в этом на майские Улю с друзьями собиралась отправить. А что?
Оба бросили беглый взгляд на девушку, но та сидела всё так же, опустив голову, сгорбив плечи, и кажется, совсем их не слушала, думая о чём-то своём. Антон продолжил свою мысль:
- В любом случае, это не то, чем мы собирались пользоваться слишком часто, согласна?
- И что? Можно подарить это всё каким-то посторонним людям?
- Нет, но если уж задавать вопросы, то о судьбе издательства, авторских прав и, в конце концов, московской квартиры!
- Так задавай, раз такой умный! В квартире жил ты – пожалуйста, разбирайся! Кто тебе не даёт?
- А издательство? Это уже твоя сфера деятельности!
- Пф-ф, а что издательство? – в странном уязвлённом запале горячо отвечала Наташа, раззадоривая брата говорить так же быстро и страстно. – У меня и без него работы хватает!
- Какой? Вот этой литературной критики, которую у тебя заказывают за копейки только потому, что фактически ты возглавляешь довольно крупное издательство? Или коучинги твои: как добиться вершины успеха, как написать книгу за неделю, как соблазнить олигарха, как просветлиться и есть одни коренья?.. Так их тоже слушали перед презентациями папиных книг, подозреваю, только потому, что ты его дочь!
- Ах ты козёл! Ты-то сам много сделал сам?
- Кстати, в отличие от всех остальных его детей – да. Не стал делать то, чего от меня ждал он, сам начал писать музыку, сам – её продвигал, сам снимал вайны. Только почему-то это всё прошло незамеченным! Вы меня считали идиотом, все мои увлечения – идиотскими, бубнили, что я живу за счёт отца, хотя, по сути, так жили вы, не я!
Наташа взъелась ещё сильнее.
- Я тебе только напомню, что музычку ты писал на купленном за папины гонорары компьютере! Видео снимал на так же полученную технику. Делал ты это в трёхкомнатной папиной квартирке с дорогим ремонтом и обновлённой звукоизоляцией! У тебя была возможность заниматься этим целыми днями, не думая ни о работе, ни об учёбе, не боясь ни голода, ни холода, потому что у тебя всегда была папина поддержка. А теперь её нет!
Антон поднял руки, показывая, что сдаётся.
- Я достаточно слушала твою ахинею здесь, а теперь давай, не перебивая, послушаем меня! Итак, я напомнила адвокату о дружбе с отцом, с мамой, вообще о давней связи со всей нашей семьёй и буквально умолила дать мне знать о той грузинской вдове, как только всё прояснится… Кто она и с какого боку вообще могла оказаться в отцовском завещании! Но самое интересное, конечно, не это. Самое интересное – это медсестра. К ней я схожу прямо завтра!
- Плюнуть в рожу? Или киллера наймёшь? – с привычным ехидством поинтересовался Антон, но сразу осёкся, наткнувшись на непроницаемый взгляд сестры, очевидно не расположенной ни к каким шутливым выпадам.
- Да, для начала просто спрошу, не стыдно ли ей.
- Слушай, ну а ей-то за что должно быть стыдно? Сама посуди: старый и богатый дед приезжает в глухомань, где ей на роду написано спать с алкашами, жена у него умирает, она, молодая и восхищённая, таскается к нему каждый день… Ну ясно же, что этот мелкий, от которого она прям слезами заливается, это его сын. И хорошо: тут я могу только порадоваться за папу, даже гордиться им, что в таком преклонном возрасте…
- Можно и порадоваться, – перебила сестра брата, – только в чём виноваты прежние дети? Почему этому новому «мелкому» – всё, а нам – буквально ноль?!
- Ну, не знаю… Наверное, мы чем-то отца обидели, разочаровали…
- Разочаровали?! О’кей, ты – мог. Но я?! Я же всю жизнь жила по его лекалам! Старалась соответствовать, гордо нести фамилию, блин! Делала только то, что он просил – а это всегда было больше похоже на приказы. Это же, можно сказать, и была моя профессия – дочь писателя Перемыслова. Я за неё отдала всё, пока ты веселился, не беспокоясь о репутации, в клубах! Да, сюда я к нему почти не приезжала – но могла же я отказать хотя бы в этом? Это мрачное место, этот серый дом, эта мамина могила... Здесь я только и могла думать, как она умирала, всеми брошенная, в этой рухляди, в этом лесу, на окраине вселенной – и почему?! Просто потому, что отцу захотелось вернуться к корням! А потом ещё долго радоваться тут жизни вместе с молодой медсестрой! – она горько всхлипнула, только сейчас осознав, что было самым болезненным для неё в открывшихся обстоятельствах. – Но я же ни разу не упрекнула его, я звонила каждый день, интересовалась его здоровьем, я ни одного рабочего вопроса не решила, не посовещавшись с ним…
Антон смотрел на неё печально и серьёзно и казался совсем новым, незнакомым человеком, как и ему – сестра. Оба сейчас переживали пронзительный момент узнавания друг друга, душевной близости, которой не было между ними давно, да и, честно говоря, не бывало никогда, ведь он родился на десять лет позже, и всё, что объединяло её воспоминания с ним, было только раздражение: от его ночных криков, неприятного запаха из горшка, ужасных просьб посидеть с братом вместо прогулки с одноклассницами, порванные книги и выпотрошенная косметичка…
- А вот зря! – заметил он. – Может быть, надо было упрекать?
- Ты упрекал, лет с четырнадцати твоих упрекал! И вот, мы оба здесь – в абсолютно одинаковом положении…
Вздохнули. Помолчали. Антон тихо заговорил, стараясь успокоить почти плакавшую сестру, весь день находившуюся в непривычном для неё исступлении.
- Не отчаивайся… У тебя есть своё жильё, тренинги, имя, авторитет какой-то в среде…
Та с горечью возражала:
- Да что эти тренинги? Жильё… А чем я буду за Ульянкину школу платить? А в институт ей поступать?
- Ну, у неё ещё есть собственный отец…
- Не смеши! Журналист, лишённый гражданства и околачивающийся в Польше, не зная языка? Самому бы на жизнь хватало!
- М-м, ну а второй муж? Немец. Всё-таки сколько лет он Ульяну воспитывал? Десять? Девять?
- Восемь. У него там новая семья, родная дочь недавно родилась. Причём тут мы?
Антон немного подумал.
- Да-а, сестрица, с этим несвоевременным отъездом из Германии ты тогда, конечно, чудовищно прогадала!
Он говорил о том, как, повздорив со своим вторым мужем, режиссёром документальных фильмов из Берлина, Наташа вернулась домой, в Москву, чтобы привести мысли в порядок, и оказалась в эпицентре пандемии, постепенно охватившей весь мир. Попав под закрытие границ, которые для России в нараставшей международной скандальности уже не открылись, сестра со своей дочерью навсегда остались на родине, получив не так давно вынужденный (впрочем, может быть, предсказуемый – подробностей никто в семье не знал) развод по почте.
- Короче, я должна выяснить всё! Я просто не могу вот так вот взять и уехать, понимаешь?
Ульяна вздрогнула и очнулась от своего странного морока.
- Я не понимаю! Мама, мы остаёмся? Ты что?! Ты же сама всё это время хотела побыстрее уехать, говорила, что тебя тут кошмары мучают, ты без таблеток не засыпаешь!
- Милая, – осторожно отвечала Наташа. – Но это было при других обстоятельствах! Я тогда рассчитывала поскорее уехать и продолжать дома управлять своим издательством, решать с Антоном и Дашей вопросы по разделу наших квартир и прочее… А теперь? Что я буду делать, когда вернусь?
- Не знаю, – упрямство и наивность подростка мало что может сбить с толку. – А что мы будем делать здесь? Унижаться по медсёстрам и прочим наследникам?
Ульяна, видя, что её не слушают, прибегнула к последнему девичьему средству: перешла с повышенного тона на безудержный крик:
- Мама, пожалуйста, ты же видишь, какое это жуткое место! Я боюсь на улицу выходить! Что-то есть в этом лесу, что-то происходит, тут опасно, здесь нельзя оставаться!
Наташа встала и обняла рыдающую дочку за плечи, дуя ей в глаза, хотя в них и не было слёз, говоря, как будто напевая колыбельную:
- Уля, Уля, перестань, тише! Ты перенервничала, как и все мы. Здесь, конечно, ничего хорошего нет, но твой дедушка прожил тут десять лет, и всё с ним было в порядке! Конечно, это лес, тут есть лоси, косули, совы, возможно, кабаны… Понятно, что в темноте не стоит ходить одной! Но мы будем все вместе, в доме, в безопасности…
- Нет, ты ничего не знаешь! Вы оба ничего не знаете! Что-то происходит, и это не кабаны, это люди!
Наталья, отчаявшись, выпрямилась и вернула свой ледяной, решительный тон.
- В таком случае, ты можешь уехать в Москву вместе с Антоном. Я вернусь, как только закончу тут все свои дела.
- А ты… как… одна… тут? – всхлипывала дочь.
- С Антоном? – тем временем изумлённо вскинул брови брат. – И на чём же? Здесь никаких автобусов, поездов, такси, кажется, не предусмотрено!
- Возьмёте мою машину, – отрезала сестра.
- Но я же говорил тебе, ещё когда мы собирались сюда… Мне за руль нельзя!
- Сколько дней прошло уже! Кокс твой сто раз выветрился, – бросила Наталья и, взяв со стола пустую чашку, собиралась выйти из комнаты, чтобы налить себе, немного обретавшей уверенность и приблизительный план на будущее, ещё чаю.
Антон бешено округлял глаза, искоса бросая многозначительные взгляды на всё ещё всхлипывавшую в ужасе Ульяну, которую немного стеснялся. Но Наташа, забыв обо всём, разом стряхнув с себя магию предыдущего душевного единения, вскричала так, что остальные машинально принялись смотреть на окна, сплошь покрытые мокрыми подтёками от налетавшего на них и тут же таявшего снега, не услышит ли кто.
- То есть ты хранишь это здесь?! В одном доме с моей дочерью? Ещё и употребляешь всё это время, скотина?
- Тихо, тихо! – приговаривал Антон.
- Тихо, – вторила ему посерьёзневшая Ульяна.
- И в любом случае, мне ехать нежелательно пока. Ты новости не читаешь, а я уже в курсе. Интернет-полиция просматривает мои ролики на предмет вопиющих нарушений… Не успели тело Перемыслова зарыть, так сказать. А они там есть, эти нарушения! Так что мне тоже стоит отсидеться здесь и хорошенько продумать свой план.
Наташа, утомлённо вздохнув, села напротив своих родных. Она думала о том, что, пожалуй, ни одно решение, ни одни переговоры, планы и компаньоны в её жизни ещё не причиняли ей столько душевных мук.
- А если они сюда приедут за тобой? Ещё и найдут эту дрянь, которую ты тут прячешь? Что ж ты за идиот такой, правда? – и, снова наклонив голову и обхватив её руками, как бы вернувшись в исходное положение, отрезала. – В общем, решили. Значит, остаёмся!
Ульяна, издав яростный стон, вскочила и, покачиваясь, убежала в коридор. Антон, пристально глядя ей вслед, тихо проговорил:
- Отлично. У меня тут как раз есть очень интересное чтение на ближайшие скучные вечера!
#рассказ #мистика #фантастика #триллер #детектив