В йога-психологии привязанность (рага) наряду с противоположностью, отвращением (двеша), считается ключом к пониманию того, как процесс роста может прекратиться. Говорят, что привязанность возникает в результате переживания удовольствия. Упорядоченный процесс роста требует многократного отказа от одного вида удовлетворения и стремления повторить его, чтобы открыть себя новому. Когда человек цепляется за память о прежних удовольствиях и за попытку воссоздать их, его модель поведения становится повторяющейся, а его творческие способности страдают. Фрейд использовал такие термины, как «фиксация» и «навязчивое повторение», чтобы уловить суть этого явления. В психологии йоги это называется просто «привязанность» (рага).
То, как личность укоренена в привязанности, легче всего увидеть на ранних стадиях развития. Младенец становится «единым целым» со всем, что происходит на экране манаса, потому что у него не развилось стабильное, устойчивое чувство своего «Я», которое сохраняется от одного момента к другому. Его хрупкое ощущение себя постоянно ломается, и он испытывает чувство единства со всем, с чем имеет дело. Я-ощущение варьируется в крайних пределах. Оно что угодно и всё. В то же время именно это различие между удовольствием и болью, вероятно, является наиболее четким и важным для развития различения, которое делает младенец.
Переживание удовольствия и переживание боли начинают ассоциироваться с определенными объектами и определенными ситуациями. Таким образом, возникают две категории явлений: «хорошие» и «плохие». Во время этих сдвигов пока ещё слишком мало ощущения своего «Я», которая могла бы служить точкой отсчета. Поэтому боль всеобъемлюща, как и удовольствие. Модулирующего влияния нет. Удовольствие — это не просто удовольствие. Это экстаз. Никакое удовольствие не может сравниться. Удовольствие, переживаемое на будущих уровнях развития, вряд ли будет столь полным или интенсивным.
Однако, если удовольствие экстатическое, испытанная боль столь же экстремально. Это мучительно и невыносимо. Боль в этот момент не просто боль. Это террор. В то время как хороший опыт дает младенцу ощущение безопасности и тепла, опыт боли полностью разрушает его хрупкое чувство «Я» и, кажется, переворачивает мир с ног на голову. «Я», испытавшее наслаждение, не просто подвержено страданию. Оно уничтожается. Оно исчезает. Его заменяет новое «Я», которое знает только страдание настоящего момента. Это переживание огромной боли и удовольствия остается основным субстратом, на котором строится последующее умственное развитие. Из этого разовьются более зрелые категории и дискриминация. Но это источник симпатий и антипатий, желаний и отвращений, пристрастий и страхов. Это прототип всех привязанностей и отвращений.
При первом схватывании ощущения своего «Я» младенец делает очень простой выбор: нужно сохранить экстаз, нужно избегать боли. Когда «Я» впервые очерчивает свои границы, оно поселяется, так сказать, в «хорошем», и жизнь становится борьбой за его сохранение и за предотвращение сокрушительного переживания боли. Поддержание жизни, по-видимому, означает сохранение удовольствия. Это самый массовый пример «привязанности». Это самая ранняя версия того, что будет становиться все более изысканным и изощренным. Позже поиск объектов, отношений, ментальных образов, усиливающих чувство единства, становится более сложным, более тонким. Но в основе этого поиска лежит желание младенца продлить и сохранить первичное состояние удовольствия.
У развивающегося ребенка есть не только болезненные ситуации и угрозы, которые нужно отразить во внешнем мире, но и негативные воспоминания, с которыми нужно справиться. Когда в его сознание входит негативное воспоминание или негативное восприятие, он обнаруживает, что его безопасности и спокойствию угрожают, и у него развивается отвращение (двеша) к ним. Поскольку его чувство «Я» все еще слабое, все, что появляется на экране низшего ума (манаса), имеет очень драматический эффект. Одним из решений этой дилеммы является приписывание этих негативных мыслей и впечатлений чему-то внешнему. Когда всплывает негативное по окраске прошлое впечатление, ребенок думает, что оно исходит от кого-то другого. «Кто-то» подумал что-то плохое, сказал что-то плохое или сделал что-то плохое. Это был не он.
Мэри, которая только начала говорить, переворачивает свой стакан с молоком. Когда мать ругает её, она говорит: «Я этого не делала. Сестра сделала. Но сестра категорически это отрицает, и брат приходит ей на помощь. Маленькая Мэри вынуждена осознать, что она сама это сделала и должна принять нагоняй.
Плохие импульсы, плохие мысли, плохие действия проецируются на кого-то другого. Таким образом сохраняется чувство своего «Я»и безопасности. Но по мере того, как чувство непрерывности со временем становится все более изощренным, а представления о реальности более последовательными, мир больше не может быть реорганизован от момента к моменту, чтобы сделать его совместимым с чьими-то проекциями. Брат и сестра не будут брать на себя ответственность за чьи-либо ошибки. Мать настаивает на том, чтобы наказать одного за то, что он плохой. Хрупкое, новое «Я» больше не может поддерживать иллюзию, что все хорошо. Ощущение погружения в тотальное удовольствие невозможно сохранить. Это определение ««Я» не работает.
Когда бутылочку младенца забирают, он в ответ сердито плачет. В той мере, в какой это удается, подтверждается вера в то, что он может контролировать свое окружение и поддерживать состояние постоянного удовольствия. Однако мир не всегда предоставит то, что он желает. Его гневные слезы иногда оказываются недостаточными. Их неудача заставляет его «сдаться». Это просто не работает. Боль и беспомощность насильно доводятся до сознания. Несостоятельность «Я» в том виде, в каком оно было, готовит почву для его переопределения. Если процесс проходит успешно, создается более зрелое представление о себе с более реалистичными ограничениями и возможностями. Это прототип опыта отказа от привязанностей. В результате линии ощущения своего «Я» перерисовываются, и происходит один маленький шаг в процессе роста.
Этот опыт не ограничивается ранним развитием, он повторяется снова и снова на протяжении долгого пути личной эволюции. Ребенок, подросток и взрослый проходят через один и тот же процесс: пытаются сохранить привязанности, характерные для определенного уровня «Я»; обнаружив, что это в конечном итоге терпит неудачу; и переживает чувство потери и разочарования. После того, как потеря и разочарование пережиты, привязанности, наконец, отбрасываются. Я-ощущение переопределяется и реструктурируется. Результатом является более полное понимание себя и мира. Со временем и с накоплением большего опыта, каждое новое «Я», в свою очередь, будет обнаруживаться недостаточным. Его ограничения должны быть испытаны и поняты. От него нужно отказаться в пользу более инклюзивной и менее ограниченной идентичности. Ход эволюции состоит из бесчисленных таких ступеней. Каждый реорганизует и расширяет идентичность до некоторой степени в результате изменения модели привязанностей. «Я»есть не более чем сумма привязанностей. Оно определяется совокупностью тех объектов, лиц и мыслей, с которыми оно спуталось. Это материал, из которого создается личность.