Небо раскололось надвое, и из него посыпались хлопья снега... Снег запорошил всю нашу улицу под названием - деревня Раменье...
Улица с деревню... Деревня с улицу... Так и бывало в старину. Деревеньки - улочки... Сидят по бокам - старики на лавочках, сбегает к реке одна, немного кривоватая улочка, перешептываются берёзки, все чинно идёт, ладно.
А у нас и сейчас осталась улица - деревня и называется она - Раменье.
Лес, значит... Лес, примыкающий к пашне... А и, правда, втыкается деревня в поле, а за полем лес...
А в лесу бывает земляника, грибы, малина...
Если подумать, то раньше в далёкие времена и центральной усадьбы с дерзким названием Борзыни никакой не было... Было Раменье, а за мостом, на пригорке Спасская церковь, а возле нее погост, да за ней дом священника, да дом купцов Калининых и все...
А те дома, что в Борзынях наших - новодел, построены в совхозные времена. Все больше двухквартирные бараки и коттеджи...
А у нас в Раменье прямо под снегом ходит Матвей. Ему шесть, наверно. Матвей держит в руках две погремушки... Одна с зеркальцем, другая - нет. Ходит Матвей и рассуждает: " Когда я буду большой, у меня будут дети. Хочу я эти погремушки этим детям отдать, а они - своим, а они - своим..."
Я ему говорю: " Так и сделай, Матвей!"
" Ещё я хочу, чтобы мои папа с мамой. никогда не были старые и не умирали" - Сказал мне Матвей...
У него ресницы длинные - длинные, и снег падает на эти ресницы и остаётся на них...
- Никогда не умирали? - Переспрашиваю я его.
- Никогда.- Отвечает Матвей.
И мы смотрим с ним вдоль нашей улицы Раменье, прямо на темную холодную реку, купеческий дом за ней и старую Спасскую церковь.
- А кто здесь проехал, Матвей? - Спрашиваю я.- Кто проехал к роднику.
- Папка мой.- Отвечает Матвей.- Это он на " Буране". Здесь он упал. Буран" перевернулся, и он упал."
И правда снег у дороги, будто пожеванный, зато дальше идёт ровной колеей, до самой реки, до самого родника.
Зимой никак не прочистишь дорогу, никак не проберешься к роднику.
Зимой он работает вхолостую. Люди берут воду в колодцах, наверху, в лабиринтах раменской улицы, а родничок тарахтит, звенит, плюется сам, один.
Ведь никто не пройдет к нему сквозь метровую толщу снега.
Только матвейкин папа Саша на " Буране" может.
Раньше он делал дорогу в деревню Карманово, что прямо от Раменье на юг. Вдоль по течению речки Семынь. Раньше там жил один человек. Даже зимой жил. А потом взял, да умер. И некому стало дорогу мостить.
А до родничка дорога нужна.
Нет- нет, да кто нибудь и зимой захочет родниковой водички попить. Вот тебе и оказия, дорога, проложенная на " Буране".
А сразу за родником речка Семынь, в черных размывах, в белых снегах, все поворачивает, поворачивает с запада на восток, с юга на север. Все поворачивает... Бежит до моста, мчится внизу под Спасской церковью и стремиться дальше- дальше, чтобы смешаться с другими речками Средне- Русской возвышенности и, играючи, бежать дальше по русской матушке - земле. Оставляя позади крохотную деревню Раменье, бывший купеческий дом, Матвея с погремушками, Сашу на " Буране", и маленький, впадающий в нее родник. К которому расчистили дорогу мягкие подушки вездехода...
Читайте...