Т.е сменил свой стиль с динамичного и плакатного проэкспрессионизма на поэтическо-лиричный, радостный импрессионизм или как он его называл "реалистичный импрессионизм". Или как многие его называют "социалистический реализм". Но это не так или не совсем так.
От социалистического реализма у Пименова есть, разве что, радостное воспевание жизни тогдашнего люда. Без драм и коллизий. И без бед. Это идеальный советский мир. Или мир, благостно обновленный советской властью.
В остальном он художник впечатления. Причем такого очень личного, индивидуального впечатления, которое совсем не вяжется с официозом идеологическо-пропагандистских установок.
Во-первых, во-вторых и в-стоседьмых, импрессионизм никогда не был благонадежным направлением для советской власти, ибо формализм.
Но когда этот формализм транслирует миру радость бытия именно советского человека, человека новой формации и мир новой советской формации (новостройки, которые не видели бомбежек и в которых уже никогда не будет тесноты и запаха коммуналок; широкие асфальтированные улицы, по которым мчаться автомобили - спешат в новый благоустроенный советской властью мир, в столицу первого в мире социалистического государства; широкие и просторные улицы с новенькими витринами магазинов, в которых "все есть" и по которым спешат новые, успешные и благополучные люди...), то тут дело другое.
Конформизм? Возможно. Но, знаете ли, кушать всем хочется, а жить за счет супруги - дело для мужчины унизительное и угнетающее. Да и не писал Пименов никогда назидательно пафосных работ, когда идеология бессовестно и бескомпромиссно вырывается наружу. Никакой пропаганды официозного счастья, только мир в розовых очках.
Или впечатление о мире, которого никогда не будет. Или может быть будет, но потом. Такая сиюминутная, моментальная эмоция на опережение. Социалистический импрессионизм 😂 (я это так назваю).
Система вневременного "вообще" здесь не работает, так же как гнетущее "надо-должен-обязан" (от создателей "мир, труд, май"), только "здесь и сейчас". Но это "здесь и сейчас" подано в каком-то ошеломительно эпохальном масштабе - моменты счастья, как часть величественной эпопеи. И подана эта эпопея легким, энергичным, озорным, мелким мазком и прозрачными красками - совсем не про советский эпос, но московский очерк.
Сам придумал-сам впечатлился 😂 Такая художественная пилюля, как отдушина (лекарство должно быть все-таки не только горько-соленое, да и от постоянной касторки сильно подташнивает, а тут вам простое теплое молочко с медом, горячий чай с малиновым вареньем и пряники шоколадные).
В 1920-ые Пименов стал одним из организаторов ОСТа - общества художников-станковистов. Ребята эти, ОСТовцы, отвергали реализм в духе передвижников. Их работы по стилистике были похожи отчасти на плакат, отчасти на европейские отголоски экспрессионизма, нашедшие себя в живописи, скажем, "новой вещественности". Формализм, но не чистый. Ибо главной темой творчества ОСТовской группы была жизнь новой молодой советской страны - индустриализация, спорт, труд. Динамично, графично, линиарно. Социалистический авангард 😁
Но если в 1920-ые годы такой стиль был еще допустим в новом социалистическом миру (картину "Даешь тяжелую индустрию!" Пименов написал для выставки художественных произведений к 10-летию Октября и получил за нее премию, госзаказ; держим в голове - это пока еще время конструктивизма и супрематизма), то к середине 1930-х уже нет. ОСТовцев с настойчивой регулярностью, т.е постоянно, упрекали в буржуазности и формализме. А что это значит? Правильно, отсутствие работы и денег (Пименов зарабатывал на жизнь, иллюстрируя книжки и журналы).
Для ясности: критика 1920-х к репрессиям не приводила, это была лишь часть творческой полемики. Но все равно, чисто по-человечески, неприятно. Так, в 1931 году ОСТовцы раскололись. Часть отколотых, среди которых был и Пименов, создали новую группу "Изобригада", программа которой гордо заявляла: избавляться от буржуазного влияния и укреплять пролетарский сектор в искусстве. Но, увы и ах, Юрия Пименова и Ко по-прежнему рьяно критиковали за формализм.
В 1932-м постановлением партии все существовавшие творческие объединения были ликвидированы, а взамен был создан единый для всех Московский областной союз советских художников (Московское отделение Союза советских художников). В 1934 году, на Первом съезде советских писателей, единственно верным методом для всей советской культуры был признан социалистический реализм. Творческая риторика сменилась на политическую. Барабанная дробь - оркестр, прощание славянки.
Так в творчестве Пименова произошел резкий поворот (в сторону импрессионизма) или отворот (от авангарда). Так темы индустриализации и спорта сменились на дороги, людей и город.
"Меня всегда интересовали и дороги, и люди. Эти темы - люди на дорогах; дороги, уходящие куда-то, - можно понимать локально, а можно и очень широко, как широкие понятия "дороги жизни" (Юрий Пименов)
Итог: практически все свои ранние работы, ОСТовского периода, художник уничтожил (даже те картины, которые уже находились в музеях - сошлись на том, что он им новые напишет).
"Лицом" художника стала картина "Новая Москва" (1937) - девушка (жена Пименова) въезжает в новый социалистический мир - радикально обновленную столицу. И символом этого нового мира, знаком нового города, становится эта самая девушка.
В1930-ые года было разработано много планов реконструкции Москвы - Пименов фантазирует на тему, т.е пишет то, что должно произойти в скором времени, но которого на момент написания работы еще не было.
Такой советский фентази-импрессионизм 😂
Но то было до войны, после - панорама современности: отражение событий московской жизни эпохи "оттепели". Мимолетные частные ситуации, советские модницы, стройки новых районов Москвы, москвичи, с которыми неизменно всегда Пименов и ассоциировал новые кварталы. Не с планами застройки, сроками их выполнения, кранами и рабочими, а с людьми, которым суждено будет там жить.
В своих воспоминаниях Юрий Пименов писал, что художник-жанрист должен быть немного зевакой, ведь впопыхах ничего толком не увидишь. Пименов был зевакой - умел увидеть значительное в повседневности.
Потому что старые районы Москвы, в которых вырос художник, "задыхались от тесноты общих квартир, от общих кухонь, где чад, жар и раздражение стояли в воздухе", а эти новые кварталы - "однообразные белые дома... дали отдых многим людям, приблизили их к светлой, просторной жизни" (Юрий Пимеров).