Заветная мечта многих самоубийц - "вот я лежу такая, мёртвая и прекрасная, а все вокруг плачут и причитают, мол, как же так, как жалко, ей бы жить да жить, как мы были к ней несправедливы, это всё из-за нас!" На самом деле, смерть очень редко позволяет человеку оставаться красивым. Гораздо чаще те, кто решается на суицид, представляют собой ужасное зрелище. Хотя...
Где-то в конце XIX века из самой известной французской реки Сены, недалеко от Лувра, извлекли тело утонувшей молодой девушки. Неизвестно, было ли это убийство, самоубийство или несчастный случай, по крайней мере, никаких следов насилия на ней обнаружено не было. Поскольку опознать сразу её не могли, полицейские поступили так, как это тогда было принято - выставили на всеобщее обозрение в специальной витрине, вдруг кто узнает.
К сожалению, никто не узнал. И безымянное тело захоронили в безымянной могиле. Но перед этим патологоанатом, поражённый красотой безжизненного лица, сделал с него гипсовый слепок.
Как это ни грустно, но потом кто-то (не исключено - что тот самый патологоанатом) решил на этом нажиться. И запустил в продажу серию копий с этого гипсового отпечатка.
И девушка обрела популярность, пусть даже и послу своей смерти, несмотря на то, что никто ничего о ней не знал. Неизбежно стали возникать самые разные слухи - мол, на самом деле, такой замечательный слепок не мог быть сделан с трупа; это 100% была живая модель, причём в возрасте не старше 16 лет; нет, это была натурщица по имени Лефевр, но она умерла от туберкулёза... И так далее. Но всё это, думается, досужие домыслы.
Вскоре лицо молодой женщины стало музой для художников, романистов и поэтов, стремящихся сплести воображаемые личности и истории вокруг таинственной женщины, этой утонувшей Моны Лизы. На протяжении многих лет Рильке, Луи Арагон, Ман Рэй и Владимир Набоков последовательно попадали под чары Неизвестной, и в свое время ни одна модная европейская гостиная не обходилась без её маски на стене. Кстати, есть он и в Парижском университете. И там говорят, что на самом деле слепок принадлежит артистке из Венгрии Еве Ласло.
По этому поводу даже было проведено расследование, и не одно. Но как всё было на самом деле, похоже, мы вряд ли когда-нибудь узнаем.
А потом произошло вот что.
Спустя много лет, в 1955 году, один успешный норвежский производитель детских игрушек и кукол Асмунд Лаэрдаль спас жизнь своему маленькому сыну Тору, вовремя выхватив из воды безжизненное тело мальчика и очистив ему дыхательные пути. Отметив грамотные и умелые действия папы в минуту опасности, сотрудники местной службы спасения предложили ему изготовить учебное пособие для недавно изобретенной техники сердечно-лёгочной реанимации.
И Лаэрдаль разработал манекен, который имитирует бессознательного пациента, нуждающегося в искусственном дыхании. А чтобы тот имел естественный вид, и чтобы у людей возникла иллюзия, что они делают искусственное дыхание живому человеку, а не куску пластика, Лаэрдаль решил придать лицу куклы образ маски, которую он видел на стене у своего дедушки много лет назад.
Так, "Незнакомка из Сены" (Inconnue de la Seine) стала лицом Реанимации. Ей почему-то решили назвать Анной, а сам тренажёр - "Resusсi Anne" («Воскреси Анну»). Подобные манекены широко используются при обучении спасателей методам реанимации, например «рот в рот», в связи с чем утопленница получила неофициальный титул «самой целуемой девушки в мире».
Торопя этой жизни развязку,
не любя на земле ничего,
всё гляжу я на белую маску
неживого лица твоего.
В без конца замирающих струнах
слышу голос твоей красоты.
В бледных толпах утопленниц юных
всех бледней и пленительней ты.
Ты со мною хоть в звуках помешкай,
жребий твой был на счастие скуп,
так ответь же посмертной усмешкой
очарованных гипсовых губ.
Неподвижны и выпуклы веки,
густо слиплись ресницы. Ответь,
неужели навеки, навеки?
А ведь как ты умела глядеть!
Плечи худенькие, молодые,
чёрный крест шерстяного платка,
фонари, ветер, тучи ночные,
в тёмных яблоках злая река.
Кто он был, умоляю, поведай,
соблазнитель таинственный твой?
Кудреватый племянник соседа —
пёстрый галстучек, зуб золотой?
Или звёздных небес завсегдатай,
друг бутылки, костей и кия,
вот такой же гуляка проклятый,
прогоревший мечтатель, как я?
И теперь, сотрясаясь всем телом,
он, как я, на кровати сидит
в чёрном мире, давно опустелом,
и на белую маску глядит.
Владимир Набоков, «L'inconnue de la Seine», 1934 год