Мария гладила Евгеньку по голове, а та чувствовала себя маленькой девочкой. Руки калмычки пахли кислым молоком. В другие годы дочь Полянского не позволила бы такого, и ещё морщилась бы от запаха. А сейчас Евгенька закрыла глаза и почувствовала, как с сердца медленно сползает что-то тягучее и становится легче дышать.
Мария дотронулась до большого Евгенькиного живота.
— Этот будет жить долго, — прошептала она. — Глазки будут как у тебя, а на лицо Ванькин.
— Откуда знаешь? — поинтересовалась Евгенька. Открыла глаза, отпрянула от Марии.
Калмычка пожала плечами.
— Да вот как-то показалось вдруг. Смотрела на живот и внутрь заглянуть получилось, — махнула рукой. — Показалось…
— Ванькин, — кивнула Евгенька.
— Вон они, все как на подбор его, — Мария выглянула в окно. — И Мотя, и Алёнка, и Настёна. А младшая вот прям не открестишься. Только вот поганым твой Иван оказался.
Мария тяжело вздохнула.
— Сбежал, кобелина. Как Бог отвёл его от меня, как отвёл… У меня, Женька, нет чужих детей. Все мои. И его мои, и твои. Им материнское тепло нужно. Все они ко мне тянутся под крылышко. И никто плохого слова не говорит.
За грехи свои я расплатилась не только ссылкой, но и смертью дочери. Я приняла это наказание от Бога и не серчаю на него. Ему сверху виднее, кого и куда направить. Жизнь вроде только началась, а у меня уже внуки. Вот приезжают они теперь часто. Шум, гам. Невестка у меня сама как ребёнок. Олюшка Андрюшкина. Смотрю на него. Хроманький, личико бедное, а счастье в глазах какое! Женька, ты бы видела!
Евгения опустила голову.
— Да я тебя не корю, — прошептала Мария. — Ты родила, я воспитала. Он так же имеет права по земле ходить. Вот София грубовата и диковата. Вроде и тянется, но как будто боится меня, стесняется. Но мне и откровенничать с ней не о чем. Хорошо, что приезжает. И она оттает, я не тороплю. Коля вот и не признал даже. Запуганный какой-то. А на отца твоего как похож! Хотела я поначалу тебя ненавидеть. А когда они все приехали, отлегло у меня. Спасибо, что не бросила их. И Андрею твоему низкий поклон. Знаю я всё…
Евгения молчала.
Мария говорила много всего. Когда стемнело, в дом ввалилась шумная компания.
— Ну мы уж не можем, — виновато оправдывался перед Марией Максим. — Вечереет, прохладно, дождь накрапывает.
Евгенька уставилась на Максима словно видела его впервые. Он даже от смущения отвернулся. Перевела взгляд на Марию. Калмычка выглядела старше Евгеньки. Поразительное сходство с Анисией не давало покоя. Время от времени казалось, что это и не Мария вовсе. Только шрам на лице калмычки возвращал Евгеньку в реальность. Она всё не понимала, что так тянет всех к Марии.
Когда дети ушли спать, остались за столом Мария, Евгения и Максим.
Вспоминали былые годы. Рассказывали Евгеньке, как познакомились. О своей жизни дочь Полянского молчала. Было стыдно за все прожитые годы. Стала завидовать калмычке. Вспоминала своего следователя и жалела, что не стала счастливой рядом с ним. Да и его счастливым не сделала.
Ночью была первая гроза.
Гремело так, что было страшно. Евгенька поднялась с кровати, подошла к окну. Молнии то и дело врезались в землю. Вдруг на противоположной стороне улицы вспыхнул сарай. Залаяли собаки.
— Беда первая в этот дом придёт, — услышала Евгенька за спиной и вздрогнула.
Это была Мария.
— Так тушить нужно! — воскликнула Евгенька. — Буди Максима!
— Что ты тушить собралась? — спокойно ответила калмычка. — Льёт как сильно!
Обе смотрели как под дождём догорает сарай. Евгения не понимала, как сарай может полыхать под таким проливным дождём.
— Вся земля полыхать вот так будет, — прошептала Мария. — В любую погоду будет…
— Да что ты беду кликаешь? — Евгенька вдруг задрожала. — А как я рожать-то буду!
Мария вдруг засмеялась.
— Как все рожали, так и ты будешь. Чай не первый раз. Сказала же я тебе, что проживёт долго.
— Ох, странная ты, Маша, — отмахнулась Евгенька. — Ты скажи, надолго вы тут?
Калмычка удивлённо взглянула на Евгеньку.
— Навсегда… Мне ещё Петеньку найти надобно.
— Нашла кого искать, — пробухтела Евгенька. — Будет твой дом вот так полыхать, как сарай этот. Поганый у тебя Петька!
— Он мой сын, ему просто не хватило меня в трудную минуту. Вот посмотришь, он как только меня увидит, станет другим, — заступилась Мария за сына.
— Ну-ну, — кивнула Евгенька. — Давай, зови его! И не будет у тебя ничего! Он обчистил не один колхоз. Оборотень твой Петька!
— Есть у него такая сила, — согласилась калмычка. — От отца ему перешло. Отец мой таким был. Поэтому и не поймали его до сих пор. И не поймают, Женька, никогда!
Через два дня Евгения уехала домой. И каким было её удивление, когда дома не оказалось ни Ивана, ни его немногочисленных вещей.
Усмехнулась Евгенька и отправилась на работу.
***
Мария оказалась права.
Первая похоронка пришла туда, где майская гроза спалила сарай.
Несчастная мать голосила на всё село.
Когда немногочисленную молодёжь провожали на фронт, женщина долго бежала за машинами и просила вернуть матерям их детей.
Максим уверял Марию, что к осени всё закончится и наступит мирное время.
Но Мария однажды лишь сказала, что надолго это всё. Максим смеялся.
В сентябре неожиданно Николай приехал к матери.
— Прощаться приехал, — сказал он с порога. — Матерью назвалась, значит, жди меня теперь с фронта.
У парня на глазах были слёзы.
Мария даже не всплакнула. Подошла к сыну, обняла его и шепнула на ухо:
— Не забывай спать…
Николай этот материнский наказ запомнил. И при любом удобном случае старался заснуть.
Писал письма с фронта. Мария все письма складывала в шкатулку.
В октябре к ней приехала Евгенька с трёхмесячным сыном Петром. Попросилась пожить у неё.
Мария разрешила.
Максим со своей бронью был вызван в город. И работал теперь там. Домой приезжал редко.
Мария переживала очень. О том, что мужа забрали на фронт, узнала из его первого письма.
Прочитала и сердце остановилось. Евгенька стояла рядом и читала вместе с ней.
Но Мария даже не всплакнула. Она вообще больше не плакала. Встретив на улице односельчан, боялась смотреть в глаза тем, рядом с которыми видела смерть. Ни разу не ошиблась. Доверилась на свою голову Евгеньке, а та кому-то сболтнула.
И стали к Марии приходить обезумевшие женщины. Дрожащими руками совали ей последние письма и с надеждой смотрели в глаза калмычки.
Мария письма не брала, отмахивалась, и совсем перестала делиться с Евгенькой своими видениями. В декабре 1942 года получила похоронку на Николая. Порвала её на кусочки прямо перед почтальонкой и спокойно сказала:
— Перепутали.
О такой реакции на смерть сына прослышали и другие, и стали также рвать страшные письма.
Продолжение тут
Дорогие читатели, ко мне прибыл новый тираж "Бобрихи". Заказать книгу с моим автографом и подарочком можно в ватсапе. 89045097050
"Зоя" уже скоро отправится в типографию. Её тоже пока что можно заказывать.