Автор Baveman
Лето подходило к концу скоро сентябрь. Мы вчетвером: я, Жека, Жан и Юрка выходим на «аппендицит». Быстро разобрав свои удочки, наживив крючки шариками из булки, начинаем ловить. Первая поклевка у Жана. Поплавок, дернувшись, не торопливо уходит под воду. Он делает подсечку, но крючок за что-то зацепился, леска подается, идет, но очень тяжело. И тут мы замечаем рывки, передающиеся на удилище. Он крутит не большую пластмассовую военохотовскую катушку за девяносто копеек уже заметно под водой какое-то движение это определенно рыба. Толчки становятся отчетливее, и из глубины показывается здоровенная золотистая рыба с растопыренными красными плавниками. До берега остается всего ничего рыба уже накоротке и тут снасть обрывается. Рыбина, развернувшись, скрывается под водой, увлекая за собой остатки снасти, поплавок свободный от лески покружившись на месте, замирает лежа на воде. Никто ничего понять толком не успел, как уже мой поплавок слегка подпрыгнув, устремился под воду. Я так же делаю подсечку, и все повторяется снова. Рывки подводка к берегу, и обрыв лески только сейчас оборвалось у крючка. У Юрки тоже самое как под копирку. Похоже следующий на очереди Женька. Его поплавок был чуть дальше остальных, он подтягивает его ближе к берегу, в то место где у нас были поклевки. Проходит немного времени его поплавок вздрагивает и уходит под воду. Мы ждем, вот сейчас он сделает подсечку, но он не торопиться. Поплавок устремляется в глубину.
– Ты чего?
– Пусть заглотит поглубже… – удивляло его спокойствие – Пусть походит – говорил он, стравливая леску.
Поплавок гуляет под водой уже около минуты. Мы все в нетерпении. И вот он делает подсечку. На том конце лески рыба почувствовав крючок, начинает борьбу за жизнь. Но, похоже, что шансов у нее не много. Женька то, подтягивая, то стравливая в нужный момент леску, утомляет ее и в итоге рыба уставшая сдается и подведенная к берегу ложится на бок, поднимая хвост, изгибаясь, все еще пытается сопротивляться. Тут же мы набрасываемся на нее и дружно выносим на берег, опуская на траву. Картина изумительная на зеленой траве лежит и шевелит алыми плавниками серебристо-золотой язь! Весом чуть больше килограмма. Больше в этом месте ни в этот день, ни на следующий, язей не было.
В тот год мне все же удалось поймать своего первого язя, в начале сентября на Черной речке ниже слияния у «старого моста», где торчали сваи, на опарыша. Осенью в конце августа и до середины сентября язь всегда скатывался в залив и если знать места, где он задерживался, то шанс на его поимку был очень высок. Единственное, что скатывался он достаточно хаотично, и угадать в какие дни это произойдет было сложно. Мне же было проще я жил почти на реке и после школы, как правило, шел на реку. Насадкой служил опарыш. Я нанизывал его на крючок штук по пятнадцать. И если хоть один язь присутствовал на «обрыве», оказалось лучшее место по осени, то обязательно соблазнялся большим пучком. А используя дополнительно прикормку, поклевка происходила через несколько минут после ее заброса. Поклевка же была очень характерная: сначала поплавок резко уходил под воду тут же выныривал и затем уже спокойно, но уверенно притапливался. Снасть же уже была подготовлена к ловле его и леска толще и крючок больше. В отличие от того случая на «аппендиците» когда леска у нас у всех была где-то ноль два и абсолютно гнилой для ловли живца она годилась, но для крупной рыбы оказалась очень слаба.
С насадкой проблем не было. За Серово за железной дорогой ведущей на Приморск, по которой ходил «подкидыш» находилась помойка, куда из детских лагерей, которых в округе было большое множество, вывозили пищевые отходы и разный мусор. На велосипеде туда я и ездил. Бывало, найдешь мелкую металлическую сетку под нее какой-нибудь лист, сверху лопатой отходы опарыши шевелятся и вниз падают, набрать можно было очень много. Единственное запах и крысы. Вокруг было все ими вытоптано и повсюду норы в сумерках начинали выходить из нор, старался убраться раньше этого времени. Помню, первый раз немного задержался, а потом скакал оттуда, крысы разбегались из под ног. Кто тогда больше испугался я или они сказать трудно, хорошо, что у меня с собой лопата была.
А один раз тоже насадку добывал. Опарыш по весне для ловли язя не эффективен был, во всяком случае, на Черной речке. Да и у нас наверху в Сосновой поляне тоже.
Делаю не сильный замах, топор уходит в древесину пня больше чем наполовину. Кто и когда их сюда привез несколько очень больших сосновых пней, с корнями, привез и оставил тут не понятно? Отворачиваю значительный кусок – ничего, продолжаю кромсать, но почти пусто только несколько мелких личинок. Второй был настолько крепким, что желание врубаться в него у меня сразу же пропало. А вот третий пень преподнес неожиданный и очень приятный сюрприз. Древесина его была настолько изгрызена, что представляла собой почти сплошную труху. Да и наличие в нем отличных очень крупных короедов радовала меня неимоверно. Через какое-то время мне удалось набрать из него довольно много замечательных короедов, которых я поместил в большую трехлитровую жестяную банку, тщательно пересыпая их трухой и остатками древесины. Сегодня можно будет даже поехать на «Черную» к мосту. Апрель подходил к концу, еще вполне неплохое время для ловли язя.
Часов в шесть вечера я уже был на реке. Вышел с остановки, прошел на высокий левый берег, остановился.
Часто так стоял и присматривался на рыбаков и на струи. Потом только принимал решение: спускался вниз чуть ниже моста, а так же еще ниже «под березу» или переходил по мосту на ту сторону. Иногда ходил и в самое устье реки к «пирсу», ловил там язя, но чаше ельца. А вот у «купалки» ловить не любил, дно там почти ровное, нужную бровку не найти. Ловля заключалась в простом прочесывании дна.
Народу уже никого не было вероятно, что и язя тоже, но раз приехал, надо было попробовать. Воды было не очень много, а сверху прекрасно просматривалась аккуратная заводина почти по середине реки чуть ближе к тому берегу. Перейдя мост, спустился к реке. В небольшой канаве еще лежал снег, но берег давно уже был чист и ото льда и от снега. В воздухе пахло прелыми листьями, и хотя было еще достаточно прохладно, но весна уже всячески извещала о приближении тепла. Так как ловить предполагал в заводине, течение там практически не было, то после поплавка поставил грузило и на поводке уже крючок.
Впоследствии, в следующие сезоны очень часто применял оснастку с отводным поводком, обычно так ловил на течении. А иногда, это касалось ловли по темноте, рано-рано утром. Оснащал леску снизу грузилом, выше его шел сантиметрах в двадцати – семидесятисантиметровый поводок с крючком, поплавка никакого не было. Так и ловил до рассвета. Приходил туда из «Сосновой поляны», часто затемно, вставал чуть ниже моста по левому берегу, забрасывая в темноту на течение. Еще до рассвета удавалось поймать одного двух язей. Проводка заключалась в удержании снасти на одном месте груз, двигаясь по дну, иногда задерживался, за что-нибудь слегка зацепившись. Поклевка ощущалась как сильный рывок.
Наживил крючок крупным короедом, второго даже и не потребовалось и, немного зайдя в воду, был я, в болотниках размахнувшись пяти коленным стеклопластиковым «телескопом» с «Невской» катушкой отправил снасть чуть выше заводины. Заброс получился точным. Сказывались многочасовые «тренировки» на рыбалках.
Раньше, когда мне было лет десять. Ловил я плотву на «Обрыве», по весне, слева и справа тоже рыбаки стоят, ловят. Катушки никакой не было у меня вместо нее мотовило из двух гвоздиков вбитых, но с кольцами алюминиевыми. Отмотаю с мотовила леску на землю метров пятнадцать или чуть больше. Беру за леску ниже нижнего кольца, размахиваюсь и отправляю оснастку к середине реки. Только не всегда это получалось, часто леска путалась, цепляясь за мусор всякий на берегу, и тогда перебрасывал кого-нибудь, снасти перепутались, мужики ругались на меня, но не сильно, я ведь маленький еще был. А некоторые пытались прогнать, мол, мешаю всем, путаю им снасти. Но когда заброс удавался, случалась поклевка, весенняя плотва хорошо клюет уверенно. Вытаскивал ее за леску удочка в правой руке, беру левой за леску ниже кольца, оттягиваю назад, большим пальцем правой руки прижимаю леску к удочке, снова оттягиваю так и вытаскивал. Потом уже с катушкой ловил сначала с «Невской» позже брат подарил катушку самодельную, не то «Виноградовскую» не то «Зеленовскую». Замечательная была катушка на конусах, ход был легкий и без биения – «сказка», а не катушка. Ловля с катушкой требовала большой точности заброса, ведь весенняя ловля подразумевало ловлю в толпе. Иногда стояли настолько плотно можно сказать – плечом к плечу. Столько ругани было и мне доставалось от мужиков, к тому времени уже взрослее был, никто в выражениях не стеснялся. Многие конечно и без меня путались, и с тем берегом и с соседним, особенно если кто вниз проводку длинную делал. И опыт получил в то время существенный и ловя уже позже, на Черной речке и в других местах не испытывал никаких трудностей с точным забросом.
Поплавок, приняв вертикальное положение слегка покачиваясь, плыл по заводине. Течение в заводи было слабое, иногда течение меняло свое направление, и тогда поплавок то, покружив по заводине, то медленно сносимый течением двигался вниз. Так прошло какое-то время, но поклевок не было. Я уже было собрался уходить потому, как начало смеркаться. Поплавок, в очередной раз, покружив начал уже спускаться по течению. Дойдя почти до конца заводи, как вдруг он чуть вздрогнул, стал притапливаться и когда он скрылся под водой, я сделал подсечку.
Впервые секунды после подсечки обычно я замирал, держа снасть в натянутом положении. Очень много случалось зацепов в тех местах. И только ощутив приятные рывки на том конце лески, я начинал вываживание.
И в этот раз, сделав подсечку, я замер натянув леску. Натяжение отозвалось отчетливыми толчками, сердце приятно защемило, и я начал вываживать рыбу. Конечно же, это был язь, его характерные рывки были мне хорошо знакомы. Борьба продолжалась не долго. Сразу подведя его к берегу выбрав, предварительно самое пологое место язь был благополучно «припаркован» на песке и взят рукой. Как говорится: программа минимум была выполнена, но уже хотелось большего. А темнота уже опускалась. Через какое-то время разглядеть поплавок стало почти не возможным. Но все же моему зрению удавалось различить еще одну поклевку, и очередной язь был у меня на берегу. На той стороне загорелся светильник на столбе. Но светлее от этого не стало. Уже не на что, не надеясь, я сделал очередной заброс и когда мой поплавок проплывал по заводине, то попал в «лунную дорожку» от светильника на том берегу. Я его прекрасно видел и мог различать любую поклевку, а перемещаясь вдоль берега в ту или иную сторону можно было удерживать эту световую дорожку относительно поплавка. Светильники, на мосту разгоревшись на полную, тоже немного помогали пусть и не сильно, но все же немного рассеивали полнейшую темень. Мне удалось в этой темноте поймать еще несколько штук. Даже показалось, что они стали клевать гораздо лучше, просто из-за определенных сложностей проводка нормально не получалась. Да и потом скоро должен был идти мой автобус последний, и нужно было на него не опоздать...
Солдаты стройными рядами шли по полю, держа винтовки не перевес. Туман такой густой как молочный кисель поднимался стеной, клубился, отрываясь огромными кусками, расползался по полю, обволакивая сапоги солдат, не давая чеканить шаг. Первые ряды уже стали проваливаться в сплошную пелену тумана. Утопали в его холодной и липкой субстанции, туман не давал различать землю, на которую ступали ноги. И вот первые ряды вдруг начали оступаться, и солдаты с отчаянными криками покатились кубарем с обрыва. И тут заработали, барабаны, сперва еле слышно, потом все громче и громче звучала барабанная дробь… Андрей вставай! В комнате звенел будильник.
Не включая свет, начал одеваться. За окном чуть светало. Одевшись, пошел к рукомойнику ополоснул лицо водой, стало легче. Голова начала соображать. Надо поторопиться скоро рассвет. Прошел на кухню включил свет. Так, ничего не забыть, удочка и мешок лежат в тамбуре. Сел одел «болотники» вышел на улицу, пахнуло свежестью, утренний влажный майский воздух обдал прохладой. Подошел к березам, за ночь банка с соком набралась не полностью, значит, сок уже заканчивается. Стал пить холодный сок, его чуть сладковатый вкус был приятен. Теперь окончательно пришел в чувство. Вернулся на кухню. Большая тарелка, накрытая другой, стояла на столе, убрал верхнюю тарелку, взял холодный сырник откусил, пожевал, оставшийся кусок запихнул в рот тут же взял второй, его тоже запихнул в рот. Вышел в тамбур поправил болотники сначала подтянул их до самого верха, потом загнул верх с отворотом немного, на манер ботфортов, выглядело стильно. Взял удочку перекинул лямку от холщевой сумки через голову, вышел на улицу взял стоявший у стены подсачек, металлический садок, у стены на прошлогодней траве банку с червями. Все надо торопиться.
До реки быстрым шагом идти минут десять двенадцать. Слышен шум порогов, воды в реке еще много. Все вокруг уже различимо, хотя еще не светло. Прошел поле, начался спуск к реке, и тут обдало, густым и сладким запахом черемухи в прохладном воздухе этот запах выделялся особенно отчетливо. Вот и ручей, перепрыгнув его, оттолкнувшись от надолба, оставшегося лежать, со времен советско-финской войны иду дальше. А в голове лишь одно: «только бы не было никого». Справа «обрыв». Тропа, идущая вдоль реки на пороги и далее, плотно утрамбована, воздух слоист, то прохладен, то тёпл, пахнет то мокрой землей, то черемухой, то водою с реки, а то и вовсе эти запахи перемешиваются, создавая удивительные сочетания весенних ароматов. От реки потянуло теплом и влагой, а над бурлящим потоком легкий пар, клубясь и изгибаясь слегка поднявшись, растворялся в воздухе. Слева от тропы идут в три ряда гранитные противотанковые надолбы. Вот и последний подъем за ним спуск к реке на пороги. Уже почти светло, только бы никого. Вот и река, а вон и камень… На нем никого. Выдыхаю с облегчением и торопливо спускаюсь к реке…
Продолжение следует
Опубликовано на сайте ПКР в разделе Блоги