Шампуры были приготовлены, уголь и всё остальное, что нужно для розжига, он приготовил в большом количестве заранее, так как планировал новоселье отметить здесь, дома. Поставив приготовленное под навес, он зашел, наконец, в дом:
– Здравствуй, мама, тебе помочь?
– Да нет я всё уже приготовила, – пойду посижу не свежем воздухе, пока никого нет.
– Так мы на речку с Лёшей, – он вопросительно посмотрел на неё.
– Ох и балуешь ты его, ладно идите.
А в это время к Тоне уже пришёл дядя Артёма и Кати, он сидел за столом а она, накрыв стол скатертью, начала сервировать его к предстоящему застолью.
– Пойми Ваня, она восстановила всё село не только против себя, она из детей сделала изгоев, особенно этим летом. Ведь с ними, кроме Машиного внука, никто не общается. Ладно Артём, он за себя постоит, а вот Катя…
В это время к открытому окну и подошёл Роман, он услышал разговор и понял, что он лишний, но уйти не смог, он должен дождаться Лешу, который вернулся домой за забытом пакетом именно для этих ребят, о которых говорила Тоня, а она продолжала: – Ей ведь в первый класс идти. А как её примут там? Ведь её заклюют.
– Ну и что ты мне предлагаешь, забрать их? У меня двухкомнатная квартира и своих двое.
Роман понял, что это Ваня, их одноклассник и дядя Кати и Артема.
– Нет, это я тебе не предлагаю. Я хочу, чтобы ты уговорил сестру отдать их мне, действовать через опеку я не хочу, вдруг мне откажут. Я же одинокая, а их тогда просто в детский дом отдадут, понимаешь.
– Мне говорили, что ты о них заботишься.
– Но этого мало, им нужна постоянная помощь, они должны чувствовать, что их любят, о них заботятся пойми, они маленькие, они нуждаются в нас.
– Я пробовал разговаривать с Майей, но она просто ничего не слышит, до такой степени она спилась. Здесь поможет только опека.
– Еще раз говорю, опека – это детский дом, как ты этого понять не можешь.
Тут с улицы закричал Лёша, и Роман не стал заходить в дом, а повернулся и вышел со двора. Они шли на речку, Лёша о чём-то тараторил, но Роман его не слышал, он прокручивал в голове всё услышанное:
– Она хочет семью, и он может ей помочь, вот он единственный шанс, который дает ему судьба, ведь он тоже хочет семью. Дать счастье пусть и чужим детям, взять ответственность за их жизнь, вот что он должен сделать, чтобы оправдать себя перед памятью отца, покойной жены. И еще, чтобы сын понял, что он, Роман, не совсем конченый человек, раз Бог дает ему шанс всё-таки завести семью. Правда, он всё же поступил сегодня некрасиво, подслушивая разговор, не предназначенный для чужих ушей. Но это ведь не случайно, даже не случайно, то что Леша побежал за пакетом с завтраком, предназначенным именно для этих ребятишек. Всё, всё указывает на то, что они с Тоней должны создать семью и взять себе детей. И это нужно сделать быстрее, ведь до сентября осталось меньше месяца.
– Опять ты его балуешь? – задумавшийся Роман и не видел, что они уже спустились к берегу и Леша подвел его к сидевшим на берегу родственникам.
Маша с мужем только что вышли из воды, молодёжь даже здесь уткнулась в телефоны, молодые люди только поздоровались.
– Я всё сделал, что баба просила.
– Да, – подтвердил Роман, – он нашел и сорвал ей два переросших кабачка, собрал клубники себе на завтрак, вынес мусор, показал мне где лежат шампуры
– А куда это он понесся? – спросила Маша.
– К племянникам Вани Ильина.
– Ну, нашёл компанию.
– Маш, это ты зря, дети-то причем.
– Они намного старше, незачем ему с ними общаться.
А Лёша отдал пакет ребятам и уже бежал назад, раздеваясь на ходу. Он остановился, и с надеждой смотрел на бабушку и дедушку.
– Иди уж, – разрешила ему Маша.
Следом за ним пошёл купаться и Роман.
– Вот даже сестра брезгливо относится к бедным детям, их сторонятся все кому не лень, – он подумал, что вечером обязательно поговорить с матерью. А завтра после работы останется в селе, чтобы поговорить и с Тоней. Роман не стал задерживаться, и после того, как поплавал минут пятнадцать засобирался домой.
– Ребята, я сделаю шашлыки для нашей компании, а остальные уж вы сами, у меня времени уже не будет.
Он пошел домой, до встречи ещё достаточно времени, чтобы сделать шашлыки. Он шёл мимо дома Тони, и ему вспомнились её слова “они должны чувствовать, что их любят”. И подумал о своём сыне, которому он так и не дал любви, и в оправдание себе сказал вслух:
– Но мать ведь любит его?
Но ему тут же стало стыдно:
– Зачем я пытаюсь оправдаться, ведь всё равно мне нет прощения. Тогда может и Антонина не поверит в искренность моих намерений. Нет хватит горьких размышлений и раскаяния, иначе шашлык не получится, ведь готовить, говорят, надо с хорошим настроением.
Но, несмотря ни на что, шашлык получился. Он взял у матери большую кастрюлю и, загрузив в нее всё приготовленное мясо, отправился к Тоне. Он успел вовремя, все уже собрались.
К объявленным ранее троим гостям прибавилось еще двое одноклассников, которые, можно сказать не уезжали из села – Володя Белов закончил в районном центре, как и Тоня, медицинское училище и работал фельдшером в соседнем селе в двенадцати километрах от Дроздовки. А Оля, его жена, закончила курсы парикмахеров и и работала на дому ,так как в селе не было специального помещения для парикмахерской. Приветствие растянулось надолго, Тоня не выдержала и сказала:
– Ребята, к столу, там и поговорим!
Она уже успела переложить шашлык на красивое блюдо и украсить его перышками лука и листочками петрушки. А дальше каждый из собравшихся говорил себе, а в ходе рассказов постоянно звучала любимая на таких встречах фраза “а помнишь?”
– Удивительное дело, – думал Роман, – как много мы оказывается помним, ведь то, что я сегодня вспомнил, у меня никогда за эти годы в памяти и не всплывало, а тут вот вспомнилось, золотое было время – школьные годы.
Он смотрел на одноклассников и вспоминал какими они были в семь, в двенадцать, в семнадцать лет. Ему приятны были это воспоминания, Рома даже вспомнил, как они подрались с Володей, но и даже такое воспоминание обрадовало.
Они сидели почти до полночи, расходились с неохотой, договорившись, что через год опять встретятся. Роман заметил, как Ваня передал какую-то папку Тоне, видно документы.
– Значит до чего-то они всё же договорились, может беспутная мамаша согласна, чтобы её лишили материнских прав на детей, раз документы отдала. Значит надо торопиться с разговором.
– Ром, не уходи, я сейчас для Теодора. косточки соберу, заберешь, и кастрюлю тоже, – громко сказала Тоня, предупреждая всякие разговоры, потому что она чувствовала, что Оля и Вера весь вечер неуклюже старались свести их вместе то в танцах, то заставляя петь давнюю песню, которую они исполняли в девятом классе на школьном юбилее. В школе до сих пор висит фотография, где они вдвоем стоят на сцене.
Она ушла проводить гостей, а он остался глупо стоять посреди комнаты, в ожидании косточек, а потом, вдруг решил:
– Я не буду ждать до утра разговора с матерью, мне не 5 лет. Я хочу здесь и сейчас сказать ей, что я всё знаю, что всё слышал и готов к тому, чтобы у нас была семья и дети, пусть чужие, но я буду их любить.
Тоня вернулась и прошла сразу на кухню.
– Тоня, прости, но я нечаянно услышал ваш с Ваней разговор, правда не весь, но всё понял. Ты ведь знаешь, я люблю тебя. Я хочу, чтобы ты была счастлива, давай поженимся, тогда ребят, наверняка, отдадут нам. Лёшка показал мне, как надо любить искренне и беззаветно, он маленький, а понял быстрее взрослых, что несчастные дети хотят любви и тепла. Мне со стороны было хорошо видно, что их считают изгоями в родном селе, это так заметно, но они не должны отвечать за грехи родителей, а должны расти, как все дети. Тонь, только не говори сразу “нет”,подумай.
– А я и не собираюсь, – она подошла ближе и погладила его по седой голове.
– Тогда может быть…
– Может.
Проснувшись, он радостно улыбнулся. Сейчас Роман был счастлив так, как когда-то в далёком детстве. И счастье переполняло его, требуя выхода. Он встал и прошёл на кухню, Тоня стояла спиной к нему у окна, он подошел и обнял ее, она обернулась и ответила ему поцелуем.
– Садись пить кофе, нам обоим на работу, надо торопиться, Ваня придет ко мне в амбулаторию.
– И теперь мы с тобой знаем, что у нас всё получится, только ведь быстрее всё надо. Я позвоню Людмиле, двоюродной сестре, она всё и всех знает, думаю, посодействует.
Вечером они удивили его родственников. Сразу дважды, сначала известием о том, что решили пожениться, а потом решением о том, что усыновляют Артема и Катю Арефьевых. Новость все, кроме мамы и Алеши , оставили без комментариев, бабушка сказала:
– Вот это по-Божески, – а Алеша захлопал в ладоши, хотя мало что понял.
Из гостей домой вскоре вернулась Тонина мама, она давно знала о намерении дочери забрать детей себе, а вот о том, что она собралась замуж, ей сказали за три дня до регистрации. брака. Они особенно не афишировали это событие, но обе семьи все же собрались вместе за праздничным столом в доме Тони.
Они сразу же забрали детей, чтобы успеть до школы купить им всё, что нужно, а Ваня тем временем занимался вопросом лишения родительских прав своей сестры. До окончательного решения вопроса по ходатайству сельской администрации и школы, детей оставили у Тони и Романа. Бабушки помогали на первых порах с Катей, ведь она пошла в первый класс. Бабушки с сочувствием относились к детям, баловали их, все четверо взрослых как-то быстро нашли общий язык с детьми, которые, вероятно, чувствовали их теплоту и доброжелательность.
Тоня при каждом удобном случае ходила в школу, она боялась, что к детям будут плохо относиться, она даже приготовила целую речь к первому родительскому собранию о сострадании и любви к ближнему. Но в селе приняли как должное решение Тони и Романа об усыновлении детей, а вскоре их мать заявила соседям, что она теперь свободная женщина и уезжает в город искать счастья.
Обрадованные соседи в тот же день разнесли эту весть по селу, дошла она и до её детей. Роман с ними пошёл в магазин, где и шел разговор об этом, он чувствовал, как, услышав имя матери, они прижались к нему, словно ища защиты. И он поторопился домой, как бы уводя их из плена прошлого.
– Не бойтесь, ребята, ведь мы теперь всегда будем вместе.
Через некоторое время окончательно решился вопрос с усыновлением. А уже через полгода брат с сестрой очень изменились, они больше не дичились окружающих, стали спокойнее, увереннее, хорошо учились, помогали по дому и чаще улыбались. Вся семья была счастлива.
Недавно прочитала одну изумительную цитату и решила, что лучше о жизни каждого из нас сказать невозможно:
"Я ждал годы, что моя жизнь изменится, но сейчас я знаю, что это она ждала, когда изменюсь я."
А автором этой удивительно простой философской мысли является наш современник, итальянский певец Фабио Воло, которому в этом году исполняется пятьдесят лет.
А вы, мои просвещенные читатели, согласны с его высказыванием? Пишите свои суждения в комментариях.
Читайте также на моем канале:
Муки совести