«Они просто живут»
Уже пять лет в Екатеринбурге работает инклюзивная театральная студия «ЗАживое». Опытным путем, с ошибками и успехами, складывался театральный проект, где актеры с РАС и другими ментальными особенностями вместе с актерами профессиональных и любительских театров становятся соавторами одного творческого процесса.
Проект выкристаллизовался после того, как создатели театра прошли три стадии понимания инвалидности:
- Медицинская модель — есть диагноз, который является проблемой.
«В самом начале нам казалось, что театр невозможен без специально обученных людей, которые бы помогали взаимодействовать с людьми с аутизмом. Как будто нужен “медиум”, чтобы наладить процесс. Вскоре стало понятно, что это далеко от правды».
- Благотворительная модель (поддержка фандрайзинговыми текстами) — послевкусие жалости, который мешает команде заниматься искусством.
«Каждый текст я воспринимала с немного ёкающим сердцем. Я никогда ребят про это не спрашивала, не говорила с их родителями про “тяжелую судьбу”. У них действительно бывает очень непростая жизненная ситуация, но иногда, зная о человеке что-то такое, уже не можешь смотреть на него непредвзято».
- Социальная модель — комьюнити и тусовка, объединенная театром, где ты можешь комфортно развиваться, где с тобой не носятся, как твои родители, где с тобой могут быть строгими или дружелюбными, где можно горизонтально общаться с актерами. Обычное здоровое человеческое общение.
«Стереотипы, предвзятое отношение, куча барьеров — это устройство общества, которое привыкло воспринимать людей как некий биоматериал, который платит налоги, защищает границы и выполняет репродуктивную функцию, — считает продюсер проекта Елена Возмищева. — Если они не подходят под эти функции, то по медицинской модели их нужно вылечить, а если не получается вылечить, то изолировать. Благотворительная модель говорит: “Надо пожалеть! Они чистят нашу карму и делают нас лучше”. А эти люди ничего из перечисленного не делают, они просто живут и имеют те же права, что и люди без инвалидности».
И социальная модель дает свои результаты. Женя учится в девятом классе коррекционной школы для интеллектуально сохранных детей с нарушениями слуха. По словам Елены, учителя старой формации относятся к Жене настороженно из-за ее особенностей, а классная руководительница просто сказала ее одноклассникам, чтобы к ней «не лезли, потому что у нее инвалидность». Но в прошлом году учить физкультуры сказала:
«Вы знаете, я вашу Женю перестала бояться. Думала, она неадекватная, может куда-то побежать, руками потрясти, накричать, подраться, — не знала, чего от нее ждать. А тут я поняла, что она нормальная!».
Марина-Майя Говзман из «Таких дел» с интереснейшим социальным репортажем о том, как спасает не лечение и не жалость, а уважение.
Что осталось от Алеппо
«Сейчас именно русские востоковеды восстанавливают историческое наследие нашей страны. Они не только самым деятельным образом способствуют восстановлению архитектурных памятников, они оставляют свои исследования, которые лягут в основу мировой культуры. Разрушенная цитадель Симеона восстанавливается исключительно благодаря русским учёным и археологам», – говорит бывший директор департамента древностей и музеев Алеппо, историк, писатель Ваддах Мохиелдин.
Алеппо – один из древнейших непрерывно существующих городов на планете. Артобстрелы и бомбардировки города террористами ИГИЛ* начались в 2012 году. Жилые кварталы были практически полностью разрушены. Большая часть исторических памятников, внесённых в списки ЮНЕСКО, уничтожена. За время военной операции, по официальным данным, население Алеппо сократилось с 2 миллионов человек до нескольких сотен тысяч. Последняя война превратила многие кварталы города в невосстановимые руины. Отбить Алеппо у террористов удалось только в 2016 году при непосредственном участии Российской армии.
Вместе со спецкорами «Октагона» Еленой Черных и Сомамой Алашкар мы можем поговорить с жителями Алеппо и узнать об их отношении к России и русским.
«Просто сломался ген». История Паши с синдромом Тричера Коллинза
Однажды тетю Паши, которая работает в этом саду, позвали на улицу. Она увидела, что все, включая заведующую и воспитателей, ползают в кустах.
— Ты только не переживай! А сколько аппарат стоит?
— Ну, 500 тысяч.
— Ты не переживай! Мы потеряли аппарат…
В тот день Паша надел слуховой аппарат на шапку, пошел через кусты и зацепился ободком. Была осень, коричневый аппарат среди листьев никто не видел. Но в итоге его нашли по писку.
Правое ухо у Паши маленькое, а левое не раскрылось совсем. Надежда, его мама, до сих пор хранит снимки УЗИ с беременности, на которых Паша заслоняет это ухо рукой. Как будто прячет, чтобы родители раньше времени не узнали о его необычном заболевании — синдроме Тричера Коллинза, аутосомно-доминантном заболевании, результате мутации в гене TCOF1. Характеризуется черепно-лицевой деформацией. По статистике, с ним рождается один ребенок из пятидесяти тысяч.
В будущем родители хотели бы вживить ему второй слуховой имплант, но Паша сказал, что ему это не нужно. Ставить первый он тоже не хотел: «Не надо операцию, мне и так хорошо. Буду ходить с повязкой». Надежда начала уговаривать: «Это лучше, удобнее. Пойдешь в школу, не будет давить эта резинка». Согласился. Когда с одной стороны мама сбрила ему волосы, начал переживать за прическу: «Что ты мне сделала?» Но Надежда отшутилась: «А давай и с другой стороны сбреем?»
Пока Паша не знает, кем хочет стать в будущем. Одно время мечтал, что будет ученым. На это мама ему отвечала:
«А если ты станешь лором, да еще и оперирующим, будет вообще классно».
Вероника Словохотова из «Правмира» с трогательной историей о силе родительской любви.
Жительница обстрелянного дома в Донбассе: «С 2015 года такого не было. Хорошо, что дети были в школе»
— Можете показать, относительно линии дома, где тут линия фронта?
— Так Петровский район и есть линия фронта…
В пять утра 17 февраля, вся линия фронта зарокотала – и в ЛНР и в ДНР. Начали с мелочи – стрелковое оружие, автоматические гранатометы, к восьми часам утра в ход пошли минометы – сериями по 16 мин.
Примерно 100 тысяч человек жило в Петровском районе до войны. Теперь здесь проживает около 10-15 тысяч человек.
Моложавая пенсионерка Лариса, говорит мне, что с утра уехала на рынок:
— Приезжаю, не могу понять, почему у меня шторы внутри дома раздернуты. Смотрю – осколок, еще и по мебели шоркнул. Соседка говорит, что очень громко взорвалось. Были сильные прилеты.
— С чем этот обстрел связан?
— Вы меня спрашиваете? Мы уже тут восемь лет под обстрелом! Что сделано, чтобы дети не боялись? Ничего! Прилеты постоянные.
— Много детей?
— Куча. А вы зачем снимаете?
— А я больше ничего не могу сделать. Я здесь с 2014 года, я гражданин ДНР, мне здесь все, как родные, и единственное, чем я могу вам помочь – зафиксировать происходящее.
Лариса тяжело вздыхает, бросает мне на прощание слово «бесполезно», разворачивается и уходит…
Корреспондент КП Дмитрий Стешин конечно не знает, как «на Петровке» включить мир и выключить войну, но он дает возможность посмотреть на нее изнутри, глазами жертв. Посмотреть тем, для кого Донбасс территориально — в нескольких сотнях (а то и десятках) километров, но ментально — где-то далеко, по ту сторону экрана телевизора. Не так далеко, как Мьянма или Колумбия, но где-то рядом с Сирией.
Город председателя Наливкина
На пустыре в Уссурийске Нина, ее муж и зять под камеры съемочной группы исполнили роли жителей, которые протестуют против незаконной свалки. Митинг закончился, когда на пустырь приехал бульдозер и снес мусорные баки c надписью «Единая Россия». Из бульдозера вышел мужчина с пропитым лицом и сломанным носом, но в деловом костюме.
«Я выхожу в город, а пахнет каким-то говном! Мне это зачем? Не дай бог какая-нибудь падла еще тут вывалит мусор!» — произнес перед митингующими речь мужчина. И под аплодисменты объявил, что решает проблему радикально: запрещает ставить в Уссурийске мусорные баки вовсе.
Мужчиной на бульдозере был Виталий Наливкин — пародийный персонаж, чиновник на вымышленной должности главы исполкома Уссурийского района. Это главный герой ютуб-шоу, роль которого исполняет 46-летний грузчик Андрей Неретин. Проект под названием «BARAKuda» три года назад придумали бывшие сотрудники уссурийского государственного телеканала. Он быстро стал популярным не только в Приморье, но и во всей России: выпуски набирали по два миллиона просмотров.
— Постояли мы там, поорали, *****, чуть-чуть. Нам деньги дали, мы домой приехали. И за такси нам заплатили, — вспоминает Нина. — С одной стороны, я вот так думаю, у нас действительно в городе бардак. Там, на пустыре, где мы снимались, действительно куча мусора.
— Меня никто не хочет слушать! — кричит, встревая в разговор, сосед Ильсур. — Потому что мы сами, *****, создаем эту ***** [хрень]! Сами! Сами вот это и делаем! *********** [напьемся], *****, идем, бутылки бросаем! Потому что мы сами это и делаем!
— Молчи, не с тобой разговаривают! — обрывает его Нина. — Короче, мы на помойке видео сняли, и потом, вроде, там более-менее начал порядок происходить. Может, кто-то и прислушался.
В ноябре 2021 продюсеров шоу обвинили в хулиганстве, за что им грозит до восьми лет колонии. В одном из роликов они сняли Виталия Наливкина, который стреляет из бутафорского гранатомета в билборд с рекламой «Единой России» возле автобусной остановки на пустынной окраине города — силовики решили, что создатели шоу использовали во время съемок не петарды, как говорят продюсеры, а «взрывчатые вещества».
Мария Карпенко из «Холода» побывала в Уссурийске, чтобы поговорить с создателями и актерами неоднозначного шоу.
#ОбзорРепортажей
Почта для связи и отправки своих авторских репортажей: rsrp.online@gmail.com
Выбирайте лучший репортаж недели каждое воскресенье в нашей группе в VK или в нашем Telegram-канале.