В связи с пекинской Олимпиадой вспомнилось, что недавно Москва лишилась «Олимпийского», (так называемого «спорткомплекса») на Проспекте мира — его снесли, сровняли с землей, разобрали на части, и здесь теперь будет что-то другое, абсолютно и полностью новое. (Уточнение — будет тоже спорткомплекс, а кто снес и почему, прочесть можно здесь).
Меж тем, «Олимпийский» и вся его округа настолько плотно вписаны в современную историю Москвы, даже не только и не столько спортивную, что не вспомнить о нем я не могу. Ради того, чтобы построить «Олимпийский» и соседний с ним стадион и бассейн, а также построить подъездной Олимпийский проспект — снесли целый большой район старой Москвы, так называемые Мещанские улицы (2-ю, 3-ю, 4-ю и так далее), целую кучу переулков и деревянных домов.
Конечно, Мещанские улицы — это не «Зарядье» и не «Собачья площадка», по которым до сих пор плачут и археологи, историки Москвы, и просто «старые москвичи» (это произошло еще до моего рождения, поэтому вряд ли я себя могу отнести к этой категории) — но, однако, я видел фотографии старых Мещанских улиц, и они меня потрясли. Это была плотная деревянная застройка – ворота, калитки и резные наличники, деревянные колонны и мезонины, купеческие особняки, деревенские избы с заборами, какие-то халабуды в три этажа (барачного типа) — другая, не крупно-блочная Москва. Другой, незнакомый, непохожий город.
Олимпиада пришлась кстати — от всего этого «безобразия», от «частного сектора», от районов с деревянной застройкой избавлялись спортивными темпами, Олимпиада в этом сильно помогла. Развалили старую Пресню, старую Преображенку, Марьину рощу (60-е и 70-е годы), в конце 70-х взялись и за Мещанские улицы — таких районов, которые шли на полный снос, было много. Сохранить эти деревянные дома в современном городе с его коммуникациями было, разумеется, невозможно. Однако вместе с ними ушло и что-то уникальное — память о том, какой была Москва раньше — с палисадами и водяными колонками, собачьими будками и яблоневыми садами, нереально тихая и домашняя. Действительно «частная».
Так вот, на этом месте и построили «Олимпийский».
Проект его был во многом уникальным, и дело тут не только в том, что это был «самый большой в Европе крытый стадион», соответственно, с самой большой в Европе мембранной крышей — 224 на 183 метра. Особенность проекта была еще и в том, что это был едва ли не первый в стране и опять же в Европе стадион-трансформер: «звуконепроницаемая перегородка (24 на 156 метров) могла делить стадион на две части, в одной из них в дни Олимпиады шел бокс, в другой — баскетбол». (Цитирую по путеводителю: «Москва: архитектура советского модернизма»). Советские инженеры-строители тут показали высокий класс (думаю, в этом сильно помог их закрытый, оборонный опыт).
Олимпиада, однако, продолжалась две недели, а проектировщики не могли не думать о том, что будет происходить в «Олимпийском» дальше. А дальше предполагалось, что это станет (и на некоторое время стало) главным хоккейным ристалищем СССР — зимний Дворец спорта в Лужниках уже не вмещал всех желающих в дни главных матчей, ну и кроме того, как рассказывали мне сведущие в спорте люди, специально для Брежнева, который довольно часто посещал хоккей, тут построили «правительственную ложу», удобную, вместительную и не очень заметную. Не то чтобы главный болельщик посещал хоккейные матчи совсем тайно (как Сталин МХАТ), но привлекать к себе лишнее внимание тоже не хотел. А болельщик он был страстный.
Походил на хоккей Леонид Ильич сюда, увы, немного — после Олимпиады много болел, а в 1982 году умер.
Кстати, о возможном и невозможном, в одном из спортивных изданий я прочел, что в «Олимпийском» проводили 19 (!) чемпионатов мира по разным видам спорта, а однажды — даже биатлонную гонку (на роликах, видимо). Я помню, как сам ходил сюда на футбол, кажется, году в 1999-м. Играли московский «Спартак» и киевское «Динамо» еще с Андреем Шевченко, назывался турнир не помню как, Кубок чего-то там, наверное, дружбы народов. Диктор сказал во всю громкость динамиков: «Не думаю, что сильно ошибусь, если скажу, что сегодня играют две самые сильные команды Европы!». И мы все зааплодировали. Да, футбол под крышей был в 1990-е тут, в «Олимпийском», самым обычным делом — зрители, правда, этот футбол не любили из-за резинового покрытия, не самого лучшего, честно говоря.
Помню, как во время одного из матчей теннисного Кубка Дэвиса (играли с американцами во главе с Питом Сампрасом) по просьбе нашей сборной в «Олимпийском» насыпали красное грунтовое покрытие, в итоге решающий матч продолжался так долго, что Сампраса вынесли с корта на руках, но он все же выиграл…
Ну и, конечно, — «Кубок Кремля»
О нём можно писать отдельную книгу, но в 1990-е и 2000-е это, без преувеличения, было одно из главных светских и спортивных событий в Москве. А может быть, и самое главное. В эти две недели к «Олимпийскому» подъезжали сотни лимузинов, на гостевые трибуны стремились попасть и министры, и генералы, и олигархи, и главные красавицы, и самые талантливые журналисты, артисты, режиссеры, чтобы успеть переговорить с нужным человеком — невзначай, хоть пару минут, в перерыве между сетами.
Несмотря на всю эту буржуазность и суетность, я обожал в эти дни «Олимпийский» — человеческие эти слабости были простительны, а стремление к празднику и «цивилизованной» красоте – безоглядно и решительно. Ну, а сверху на все эту ярмарку тщеславия взирали, слегка посмеиваясь, истинные любители тенниса — в курточках, с ракетками и с детьми, приходившие по билетам и с восторгом взиравшие на своих любимцев, наших молодых звезд: Женю Кафельникова, Лену Дементьеву, Веру Звонареву и других. Эту атмосферу я не забуду никогда. По масштабам и уровню, конечно, «Кубок Кремля» сильно отличался, скажем, от турниров «Большого шлема» — а вот по настроению ничуть.
Отдельная страница жизни «Олимпийского» — это огромный книжный рынок, вернее, уличная «книжная ярмарка», которая долгое время жила вокруг арены (и в так называемых подтрибунных помещениях) практически круглый год. Здесь продавали свои книжки, в первые же годы перестройки, все издательства Москвы, здесь можно было найти любые книжки, и недорого, здесь… Здесь, собственно, зарождалась новая книжная жизнь, которая наступила сразу после советской — пиратские издания, уникальные редкости, запрещенка и антисоветчина, букинисты и эротика, все жанры, прежде неведомые, первые тиражи, быстрая и недолгая порой слава. Я лично купил здесь «Красное колесо» Солженицына (десять томов), черные книжечки Воениздата. Первое советское издание.
Ну и концерты — да, ну как же без них. Здесь, на месте старых Мещанских улиц, все было впервые — впервые Олимпиада, впервые футбол под крышей и даже биатлон под крышей, впервые настоящий «по взрослому» теннисный турнир, на котором впервые как простой болельщик сидит первый президент страны, впервые — книжная ярмарка, ну и впервые здесь, в этих стенах — Стинг, Мадонна, Шакира, Пол Маккарти, Депеш мод, и многие, многие другие (я уж не говорю про «Машину времени», «Аквариум» и ДДТ).
Тогда, в 90-е и 2000-е, кстати, современных концертных залов в Москве было совсем не так много. «Олимпийский» просто спасал. В отличие от Дворца съездов, кстати, звук здесь всегда был отличный. Я это могу подтвердить на примере великого концерта Сезарии Эворы, который здесь слушал — представьте, она собрала в «Олимпийском» полный зал, 35 тысяч, это она-то, чьи первые концерты в Москве проходили в небольших театрах.
Рядом со спорткомплексом было полно разных клубов — однажды я позвонил Макаревичу, чтобы оставить ему журнал, где мы напечатали его колонку, и он сказал: вы заезжайте просто в «Олимпийский», там есть такой бильярдный клуб, я там часто бываю, оставьте для меня…
Словом, в 1977-80-м году выселили отсюда 6 тысяч москвичей, жителей Мещанских улиц и пяти переулков (назывались они так — Самарский, Тополев, Выползов, Барашков и Пальчиков) — как бы не совсем зря. «Олимпийский», безусловно, вошел в историю Москвы.
Но как вошел, как говорится, так и вышел.