Как муж малолетней жене салазки делал. Девушки в бидоне для молока динамит носили. А отец — ветеран двух войн провожал на новую войну сына.
Дома у профессора, заслуженного работника культуры РФ Виктора Китова-Байкальского как в музее. Одна из стен полностью отдана под картины. На трёх написанных маслом холстах художницы Натальи Аблениной все Китовы-Дрошины. Каждый из них — и герой, и жертва своего времени. Так отмену крепостного права, Октябрьскую революцию, Великую Отечественную можно изучать по одной только семье.
Замуж за Ионку пойдёт
С портрета смотрит на нас Агриппина Дрошина. Она в 1864 году родилась в семье, созданной по чужому слову. По семейным воспоминаниям дело было так: в дом крепостных Лошкиных постучался староста и сказал, чтобы 12-летнюю Наташку по приказу помещицы готовили к венчанию. После свадьбы невеста ушла жить в дом жениха, а Ионе Рыбакову на тот момент уж восемнадцать сровнялось. И он малолетней нос утирал, жалел её, как-то салазки сделал, чтобы с горки покаталась. До совершеннолетия не трогал. Такие нравы были в семье. Вместе им удалось воспитать сильную духом дочь Агриппину. Её сговорили за бузулучанина Аристарха Дрошина, для которого это был уже третий брак. К сожалению, не последний. Агриппина была беременна, когда он привёз её в Оренбург вместе с двумя дочками, старшей из которых едва сровнялось пять. Снял на год комнату на Форштадте, купил мешок муки и уехал. Больше его не видели.
Сейчас невозможно представить, через что пришлось пройти Агриппине. Почему она не попыталась вернуться в Бузулук?.. Может, из гордости? Может, не к кому было?.. Она осталась в 38 лет одна в чужом городе, без специальности, без крыши над головой с двумя маленькими дочерями. Сынок умер практически сразу после рождения. Устроилась разнорабочей на пивной завод Гофмана. Революционные волнения, которые нарастали в Оренбурге, её трогали мало. Прожить бы до получки. Поставить девочек на ноги. Те окончили бесплатно три класса церковно-приходской школы. Потом старшая Настя выучилась на портниху-белошвейку, а младшая Татьяна смогла отучиться на портниху дамского платья. Чтобы её стали учить, она полтора года проработала прислугой в доме хозяйки салона. Зато освоила это ремесло отменно, и оно всю жизнь спасало её.
Революция прошла для них по касательной. Сохранились в семье воспоминания, как не пощадила она соседей. У тех один сын стал белым, а второй красным. Как-то возвращался «красный» домой. По дороге увидел, что всем миром народ лупит кого-то. Он и спросил стоящих неподалеку, что такое? Те ответили, что, мол, жулика поймали — воспитывают. Так он и прошёл мимо. Домой же через полчаса принесли убитого «белого» брата.
В Ташкент за хлебом
Но вот 1921-1922 годы. Неурожай в губернии и страшный, безжалостный голод. В докладе Оренбургского губкома РКП(б) от 17 января 1922 года отмечалось: «Продовольственное положение в Оренбургской губернии всё более и более ухудшается, голод доходит до людоедства, начиная с осени. Голод охватил 570 тысяч человек, из них 268 тысяч детей. Крестьянское население в губернии за год сократилось на 80 тысяч человек».
В это время, когда трупами умерших от голода был заполнен город, а их просто не успевали вывозить — Агриппине Ионовне уже 58 лет. Обе дочери замужем. Старшая за уроженцем Тернопольщины Павлом Клепаком, младшая за оренбуржцем Андреем Кувшиновым. Она живет в семье младшей и не может слышать, как маленький внук без конца просит: «Пай, пай». То есть дай, дай поесть. А что дать?.. И героическая женщина решает ехать в Ташкент, чтобы обменять вещи на какую-нибудь еду.
Долго Агриппина Ионовна не может уехать. Вокзал переполнен, в поезд не попасть. Вдруг из вагона, в котором сидели солдаты, кто-то крикнул: «Из Бузулука кто есть?». Она, приседая от нахлынувшего волнения и внезапной надежды, откликнулась. Её втащили в вагон через окно. И то ли не отболело, потому как сердечная боль никогда не уходит, то ли что, но спросила она у солдатиков, знает ли кто Дрошина Аристарха. Нашёлся тот, кто знал, он и рассказал, что Дрошин жив-здоров. Двое детей у него.
О чём думала в те минуты эта женщина, можно только догадываться. Видела ли, как за окном пролетали деревья и черная земля перемешивалась с белым снегом? Плакала ли?..
Хлеба она так и не привезла. В Ташкенте её вещи украли, и, чтобы вернуться домой, долго просила милостыню. Само её возвращение в каком-то смысле сродни чуду.
Благодаря мужу младшей Татьяны голод с трудом, но пережили, после чего дочь ушла от него. Новый избранник Пётр Мизонов увёз её в Актюбинск вместе с маленьким сыном. Агриппина Ионовна, конечно же, поехала с ними. Там родилась у неё внучка Ниночка, а новоиспечённый зять уехал искать работу и, как когда-то её муж Аристарх Дрошин, не вернулся… История повторилась. Только теперь её дочь осталась одна в чужом городе с двумя детьми. Первое время, пытаясь помочь, Агриппина стирала белье за деньги. Потом же решилась написать в Оренбург законному супругу Татьяны. Тот тут же откликнулся, прислав деньги на дорогу домой. Принял беглую жену, с любовью растил чужую дочь, которая считала его родным.
Но вернемся к истории Агриппины. Судьба «пожалела» её, она умерла в 1936-м, за год до того, как её зятя Павла Клепака, объявленного врагом народа, расстреляли. Дочь Анастасию за «сокрытие сведений о муже-шпионе» посадили в лагерь на пять лет. В другой лагерь на десять лет отправили старшего внука Владимира. Примерно через двадцать лет их реабилитируют, но что же это изменит?.. И сейчас тот чужой навет на портного Павла Клепака отзывается болью у потомков.
Всё ещё несправедливо осуждённые будто безмолвно спрашивают: «За что?». Только ответить некому. В своей статье «Репрессии 1927-1938 годов» учёный Леонид Футорянский пишет, что в Оренбургской области только с 37 по 38 год было репрессировано 12 тысяч человек: от простых крестьян до видных партийных деятелей.
На передовой и в оккупации
Остановимся внимательнее взглядом на Татьяне Дрошиной — младшей дочери Агриппины Ионовны. Судьба забросит её вместе с детьми на Донбасс. Здесь она выйдет замуж и переживет оккупацию. Муж станет одним из лидеров подполья. Вместе они будут помогать освобождённым военнопленным покинуть Донецк (на тот момент Сталино). Шить им одежду, выправлять документы. Дочь Нина вместе с двоюродной сестрой Тоней Клепак будут в бидончике для молока переносить с шахты динамит для своих. Семья не побоится прятать еврейских детей. По самым скромным подсчётам в Донецке фашисты истребили три тысячи евреев. По городу ходили душегубки — темно-серые фургоны без окон, в которые во время облав сгоняли евреев, а потом включали газ, - и медленно «пассажиры» погибали. В эти душегубки, к слову, попадали, не только евреи: цыгане, пожилые люди, порой просто прохожие. До последних своих дней снились Нине Петровне эти газовые камеры на колесах. Многие оренбургские журналисты помнят эту женщину, она часто выступала на концертах, посвящённых ветеранам Великой Отечественной войны. Говорила своё веское слово. С ней рядом всегда был супруг — кавалер трёх боевых орденов, фронтовик Василий Китов.
Если она боролась за победу в оккупации, помогая донецким подпольщикам, то он не щадил себя на передовой. Умение воевать было в генах у Василия Китова. Его прадед героически показал себя на Русско-турецкой войне 1878-1888 годов. В рукопашной схватке уложил сразу пять турков, за что был награждён. Отец Артёмий Китов же воевал в первую мировую в лейб-гвардии Брест-Литовского полка. Устав от войн и надеясь на мирную жизнь, штурмовал потом Зимний.
Сам же Василий был призван с первых дней войны и отправлен в Пензенское артиллерийское училище. Осенью 41-го он прибыл в Нижнюю Павловку, где формировалась 56 отдельная стрелковая бригада. К нему туда из Акбулакского района приехал отец. Всю ночь проговорили они с сыном. Попрощавшись утром, Василий уже отошёл метров на пятнадцать, как не выдержал и обернулся. Отец, будто почувствовав взгляд, повернулся. Снова объятия. Не удержались оба от слез. Это была их последняя встреча. Артёмий Михайлович в 1943 году погиб под Смоленском. За 46 лет он побывал на трёх войнах: первой мировой, гражданской и Великой Отечественной.
Воевать приходится и сейчас
Война началась для Василия Китова под Москвой. Вот, как он описывает в своих воспоминаниях первые месяцы на фронте: «Упорные бои носили ожесточённый характер: морозы до –30°. Снега по колено, а в низинах – по пояс. Соотношение сил было в пользу противника. Тем не менее, за три дня боёв наши войска, прорвав оборону противника, продвинулись вперёд на 40 километров». После двухдневной ожесточённой схватки 12 января мы овладели сёлами Владычено и Алферьево, где прямо на улицах лежали трупы давно убитых жителей, занесённые снегом. Немцы не разрешали их убирать. Оставшиеся в живых рассказывали: немцы ставили мирных людей перед собой и шли за ними в наступление».
Страшно, невыносимо представлять это. Но сейчас, когда находятся те, кто готов переписать историю, говорить об этом надо чаще.
Вся эта история уложится в наш разговор с сыном Василия Артёмовича и Нины Петровны –Виктором Китовым-Байкальским. В какой-то момент покажется, что пространство вокруг нас накалено от этих воспоминаний. Столько внутренней боли, столько драмы в этих судьбах, что сердце отказывается воспринимать. Как своеобразный итог беседы — мысль, сродни пинку самому себе — ну мы и зажрались в наших жалобах на плохую жизнь. Да как же замечательно всё у нас! Какие мы счастливые… Лишь бы удержать это всё, лишь бы не расплескалась война вновь по всему миру.
Глядят со стены Китовы, Дрошины, Рыбаковы, Клепаки, Кувшиновы...от каждого человека из прошлого протянулось в сегодняшнее настоящее множество ниточек, которые трепещут и бьются.
Полина Кузаева
Фото автора и из личной фототеки Виктора Китова-Байкальского
#родословная
#семья
#генеалогия
#историяроссии