Интересен Т-50 своей судьбой. Которая, как известно, не сложилась. Выпущено было лишь несколько десятков экземпляров. Хотя по меркам 41 года машина обладала фантастическими достоинствами. Подробности можно узнать в Википедии, вкратце же, при вдвое меньшей массе по защите Т-50, благодаря лучшему качеству брони, не уступал легендарному Т-34. Фактически же превосходил его, как и все, кроме британской «Матильды», современные ему средние танки. Средние!
Живучесть Т-50 оказалась выше всяких похвал. В имеющую небольшие размеры машину труднее было попасть. Не имел он и многих присущих Т-34 (особенно, ранним модификациям) проблем с трансмиссией, обзорностью и перегруженностью командира машины. Башня была трёхместной. Очень тесной, правда. Но данный недостаток, как и относительная слабость вооружения — пушка калибром только 45-мм (всё равно, более мощная, чем у какого-либо из иностранных лёгких танков), — терялся на фоне сверхъестественных достоинств.
Причины, по которым производство Т-50 толком развёрнуто не было, общеизвестны и — на первый взгляд — понятны. Трудности военного времени, сложность конструкции, дефицит комплектующих, эвакуация предприятий. Но понятны, именно, на первый взгляд. Ведь, и производство Т-34 сталкивалось с теми же затруднениями. Однако, в силу оных лишь возрастало не настолько быстро, чтобы немцы, осознав бесперспективность борьбы, сдались сразу. То есть, трудности, даже объективные, в советской действительности ничего не значили при наличии твёрдой решимости преодолеть их.
...Для того, чтобы понять настоящие причины отказа от производства Т-50, необходимо обратиться к ранним этапам истории отечественного танкопрома. Это робкие попытки копировать лучшие иностранные образцы сначала эпохи Первой Мировой, потом и современные в начале 30-х. Эпический этап борьбы с отсталостью производства, которое поначалу ничего не могло. Доведение буржуйских идей до ума и массового выпуска к середине 30-х. И, наконец, ошеломляющий прорыв в 1940 году, когда советские заводы начали штамповать то, чего за границей не могли даже представить. Но… вот, между 1935 и 1940 годами, что было?
А в данный период, — неимоверно длительный по меркам эпохи, с точки зрения развития военной техники эквивалентный 50 последним годам, — отечественный танкопром пребывал даже не в застое, а в ступоре, ограничиваясь мелкими, косметическими улучшениями Т-26. С линией БТ ситуация была не столь безнадёжной. Быстроходный танк имел несомненные достоинства. Как минимум, действительно был быстроходным, а в прочих отношениях иностранным кавалерийским (или крейсерским) танкам не уступал. Но Т-26, уже фактически с момента, когда утратил вторую башню и перестал быть узнаваемым «Виккерсом-6 тонн», устарел и не соответствовал возлагавшимся на пехотный танк задачам.
То что танки сопровождения пехоты в количестве батальона придававшиеся стрелковым дивизиям должны обладать противоснарядным бронированием было ясно уже в 1935 году. К этому времени появились французский R-35 и чешский LT-35. Критичность тяжёлого бронирования для крейсерских танков, прорывающихся большими массами в составе механизированных соединений в тыл противнику, оставалась дискуссионным вопросом (не только в СССР) и после гражданской войны в Испании. Но с тем, что пехотному танку хорошая защита необходима, никто не спорил.
То есть, не спорил, но дальше докладных записок, и, в лучшем случае, остающихся на бумаге проектов, дело упорно не продвигалось. Т-26 продолжал до 40 года штамповаться as is. Здесь можно вспомнить и про репрессии, дезорганизовавшие работу КБ. Про Тухачевского, который и сам толком не понимал, чего хотел. И про заводы, от которых милости ждать не приходилось. Сами по себе в СССР они не модернизировались, закупая оборудование и осваивая новые технологии, чтобы повысить свою конкурентоспособность. Всё это делалось только за государственный счёт и из под палки, — преодолевая изобретательное сопротивление «красных директоров», которым проще было давать план, если планировался выпуск уже освоенной производством продукции. А нужна она кому-то или нет, директоров не интересовало.
Вспомнить можно, но всё это — те самые объективные затруднения, которые могли быть преодолены и успешно преодолевались в СССР при наличие воли к победе. А из этого следует, что с Т-26 все было куда сложнее. И главная сложность заключалась в том, что улучшить этот танк — или же заменить на другой, современный, — было невозможно в принципе. Являясь, по совести, плохим, самым коварным способом, одновременно, он был и слишком хорош.
Ну, правда. Т-26 превосходил вооружением все довоенные иностранные лёгкие танки. И в плане подвижности также был лучше пехотных танков других государств. Как минимум, если не считать LT-35 пехотным, а сами чехи его таковым не считали. Таким образом, улучшить можно было только броню. Но и её нельзя. Поскольку в этом случае увеличивалась масса машины, и танк переходил в категорию средних. И мало того, что при этом он становился слишком дорогим для роли пехотного — очень массового по определению — танка. Он ещё и оказывался плохим средним танком.
Попытки решить задачу «в лоб» в СССР, тем не менее, предпринимались. И привели, в итоге, к появлению 32-тонного Т-111. Который, пожалуй, был чем-то и лучше английских «Матильд». Что не делало, однако, его приемлемым, с точки зрения советских военных, вариантом. Обход же проблемы с фланга, — через плотную компоновку, рациональное распределение бронирования и минимизацию внутреннего объема, — являлся путём очень затратным, с точки зрения количества подлежащих внедрению инноваций. И это естественно. Сделать тяжелый танк с противоснарядным бронированием несравненно проще, чем столь же хорошо защищённый лёгкий.
Как следствие, танки с противоснарядным бронированием и появились в СССР в порядке убывания массы. Сначала КВ, потом Т-34, и только потом Т-126. Предназначаясь для замены Т-26 в танковых батальонах последний превосходил Т-34 защитой (лоб 55-мм, эквивалентные 100 миллиметрам благодаря наклону и цементированию), но несколько уступал ему в подвижности. Оказавшейся всего-лишь на уровне иностранных крейсерских танков. Посмотрев на это чудо, военные восхитились и отказались, ввиду слишком высокой стоимости и выходящей за положенные лёгкому танку пределы массы — 17 тонн.
...Т-50 представлял собой «дисгрейд» Т-126, направленный на снижение массы (до 14 тонн) и стоимости. Скорость при этом возросла, но это казалось и хорошо. Ведь, война в Европе уже давно шла, а немцы обходились без пехотных танков и побеждали. То что танки не следует размазывать по пехотным дивизиям, а нужно применять массированно в составе крупных соединений, вызывало всё меньше сомнений.
То есть, по сути, речи о замене Т-26 в 40-41 годах уже не шло. Т-50 рассматривался, как почти равная (во всём, кроме вооружения), но более бюджетная замена Т-34 в составе танковых дивизий. И вот здесь возникали вопросы. С одной стороны, танк с 45-мм пушкой, хоть и дешевле, но хуже танка с 76-мм пушкой. А с другой стороны, не так уж и дешевле. Да и вообще — не дешевле совсем. Т-34 раньше пошёл в серию и технологии его производства отрабатывались и быстро оптимизировались. Так что, Т-50 быстро утратил своё экономическое преимущество.
В результате, дешёвой — для числа чисто, — заменой Т-34 стали Т-60 и Т-70. Плохие, но действительно очень простые в производстве, а главное не занимающие линии танковых заводов, машины. А Т-50 при всех несравненных достоинствах оказался не нужным.
Лучшее — враг хорошего.
...Так каков же ответ на заглавный вопрос? Да. Т-50 был лучшим лёгким танком. Но не лучшим крейсерским. Лёгкие же танки в СССР, — именно, как лёгкие, предназначенные для разведки или для сопровождения пехоты, — востребованы в военное время не были.