Валера и Лиля жили вместе довольно давно. Еще по молодости мужчина женился на Лилии из принципа – чтобы не опозорить честь семьи. У них был роман, но мимолетный, некрепкий. Если бы Лилия не забеременела, то они бы и разошлись, как в море корабли, спустя пару недель недолгой романтики. И вот прожили они вместе около пятнадцати лет. Обоим было уже давно за сорок и никакого взаимного понимания или, тем более, любви, не было в их семье. Они не жили вместе, а сожительствовали.
У Лили родился сын-Петя. Парню было сейчас почти пятнадцать. Он перешел в девятый класс и активно готовился к экзаменам. Мама всячески поддерживала его, но вот отец забыл о его существовании. Несмотря на то, что жили они в одном доме, чуть ли не в одной комнате. Валера с утра до ночи был на нелюбимой работе, а приходя срывался на жену и сына. В остальное время он молчал. Молчал и пил – ничего большего ему не надо было. И так было все эти пятнадцать лет, но в последнее время его попойки стали беспробудными, а скандалы стали перерастать в рукоприкладство. Так и жила их семья – лишенная счастья и не имеющая любви, благополучия и крепкого взаимопонимания.
На дворе уж была зима. Ночи стали длиннее, а дней едва хватало на то, чтобы проснуться, управиться по дому и хоть как-то выйти на улицу. Петя, как всегда в это время, возвращался из школы. Каждый раз ему приходилось идти мимо сельской стройки, где работал и обитал все свободное время его папаша. Парень боялся проходить мимо строительного объекта, лишь бы не попасться отцу. Однако другой нормальной дороги не было: либо нужно было идти в обход поселка, что являлось в два раза дольше, либо через занесённые снегом тропинки, по которым проваливались по колено. Но делать было нечего – парень подумал и решил, что, быть может, его пронесет и пошел мимо строительного объекта.
-Эй, сопляк! – прозвучало на всю улицу.
И тут же стало понятно, что мальчик не остался незамеченным. Отец уже заприметил его, и в хмельном порыве спешил пристать к сыну.
-Я кому говорю? Ты меня не понял что ли? Быстро стой! Не испытывай мое терпение!
Петя остановился. Он знал, что лучше всего будет послушаться и получить самому, нежели вечером испытать двойной гнев еще более нетрезвого отца и вдобавок подставить маму.
-Сюда иди! Так! Школу прогуливаешь или домой идешь?
-Домой, – кротко сказал сын.
-И даже к отцу не хотел зайти? Сразу же домой поперся? Что, гордость заиграла или не получал давно? – в порыве заорал Валерий на сына и подошел чуть ближе.
-Нет, пап, я просто… мне много школе уроков задали. Я бы зашел обязательно, но учителя сказали домой пораньше идти и заняться заданиями. Не обижайся, пап. Прости меня.
Тут же в воздухе раздался резкий шлепок. Через секунду Петя полетел на сухой снег и лицом заехал в сугроб. Снежная корка содрала с его щеки кожицу, а снежные льдинки процарапали лоб и губу. Парню было больно, но плакать было нельзя. Этим он бы сильнее раззадорил отца и даже разозлил бы его. Это они уже проходили, а потому оставалось лишь терпеть и поддакивать под его хмельной бред.
-Ну и как? Приятно? Будешь знать, как мне врать. Уроки…. Нам, когда я учился, не задавали столько, а ты у нас, значит, профессор – тебе специально больше задают. Будешь знать, как отцу врать, сопляк мелкий.
Петя не знал, что ответить. В эти минуты его переполняла сильная злость. Он чуть было не огрызнулся в ответ, но стерпел. Делать этого было нельзя, а то отец и вовсе пришиб бы его. Тут же вмешался в их разговор дед Гриша. Это был соседский мужчина пожилых лет, который постоянно жалел и Лилю, и Петю, зная о всех их семейных проблемах и характере нетрезвого Валерия.
Он знал еще его отца, когда они вместе служили в армии. По мнению деда Гриши, Валерка пошел именно в отца, а потому и унаследовал дурной характер и тягу к хмельному. Встревать при таких моментах было нельзя, но дедушке стало очень жаль парнишку и он решил хоть как-то, но помочь ему. Был лишь один вариант, который мог бы сработать – отвлечь мужика, переключить его внимание и дать пареньку уйти домой.
-Эй, Валер, ну что, тебя там долго еще ждать? Мужики уже заскучали. Рюмки наполнены, а все только тебя ждут, ты скоро?
-Иду, иду. Дай мне пять минут, дед, не мешай.
И тут же Валерка, движимый тягой пойти и добавиться еще, уменьшил интерес к издёвкам над сыном и, холодно глянув на него, сказал:
-Ну, малой, надеюсь, ты меня понял. В следующий раз так просто не отделаешься, уж помяни мое слово. Ну а теперь вот что. Сегодня я допоздна буду, а потому жрать надо чего-нибудь собрать. Сейчас дуй быстро домой и скажи матери, чтобы поесть приготовила. Пулей мне принесешь. Да смотри, только попробуй чего-нибудь разлить или холодное принести. Сам на морозе сожрешь это все, понял?
-Понял, пап. Я быстро... Я все сделаю.
-То-то же, сопляк, знай свое место.
После этих слов Валерка пошел обратно к мужикам. Дед Гриша с тоской посмотрел на мальчика и, кивнув ему, помахав, пошел вслед за Валеркой на стройку. Петя был ужасно расстроен. Мало того, что в очередной раз отец просто так дал ему тумаков, так еще и придется идти к нему снова – вечером. Паренек шел по сельской дороге и взволнованно прокручивал у себя в голове мысли:
-А как же я вечером-то пойду? Это же больше часа на дорогу надо. Темнеет рано, так еще и домашнюю работу делать. Как же быть мне? И маму подставлять не хочу. Не знаю, как быть. Но придется идти.
Тем временем парнишка был уже почти возле дома. Он оглядел заледеневшую ручку старой калитки и, аккуратно открыв, направился в дом. Еще входя он почувствовал вкусный запах пожаренных на масле пирожков и какого-то жидкого блюда – то ли щей, то ли борща из малосольной квашеной капусты.
-Мама, я дома. Как вкусно пахнет…
-Сыночек, привет! Что-то задержался ты сегодня, смотрю. Пирожков напекла…
И тут мама вошла в прихожую и ее лицо значительно переменилось. Она увидела новые ссадины на лице сына и заплакала.
-Мамочка, мамочка…. Не плачь…
-Это он тебя так? Опять?
-Нет, это я…. Упал. Мы просто мимо пруда шли, вот я и решил прокатиться по льду. Споткнулся и лицом об сугроб мерзлый.
-А синяк-то откуда? Чего ж ты мне врешь? Это же от пощечины след. Сил моих больше нет! Сколько еще это терпеть, я не знаю.
И Лилия заплакала еще сильнее. Петя подошел к маме и начал ее успокаивать. Через некоторое время женщина и вправду успокоилась. Она печально посмотрела на сына и нежно спросила.
-Есть будешь? Давай быстрее переодевайся и руки мой, пока горячее.
-Буду. Но вот насчет того чтобы переодеваться, думаю. Он сказал, чтобы я ему поесть как можно скорее принес. Он сегодня допоздна, а потому еды на работу требует. Сказал мне, чтобы горячее все было. Мама, можешь чего-нибудь ему собрать. Просто мне уроки делать бы надо, а темнеет рано. Сейчас бы отнести ему побыстрее эту еду и назад возвратиться. Может и успею до его возвращения в тишине домашнюю работу сделать.
Лилия вздохнула. Она встревоженно посмотрела на сына и сказала:
-Я сама. Переодевайся, ешь, и делай уроки. Я сама отнесу, а то ты и вправду не успеешь.
-Мама, но ведь он мне сказал! Он потом еще злее будет, что мы ослушались.
-Не переживай, все в порядке. Он под шефе придет, заснет быстро. Я отнесу сама.
На том и порешили. Лилия собрала еды и понесла на стройку. Петя же поел и потом уселся за уроки. Прошло около двух часов. Парнишка почти управился, но тут же услышал странные звуки, доносящиеся с улицы. Он испугался и ждал чего-то. Тут же в дом быстро забежала мама и громко начала предупреждать сына.
-Сынок, прячься! Прячься, милый, он следом за мной идет. Под кровать в нашу комнату, бегом!
Петя хотел возразить, но инстинктивно понял, что это ни к чему и времени до прихода отца остается совсем немного. Как только Петя захлопнул книги и отбросил рюкзак, не дойдя до входной двери, мимо которой надо было пройти, чтобы попасть в спальню, он увидел разъяренного отца. Стало понятно, что сейчас попадет им обоим. Спрятаться он не успел – да и не помогло бы это. Он знал, что если бы отец начал колотить мать, то он не смог бы спокойно сидеть под кроватью, а вылез бы, чтобы взять на себя часть его колотух и злобы.
-Ах вот ты где, гаденыш! Иди сюда, говорю! Решил меня ослушаться? Ты зачем матери дал вместо себя пойти? Это я не ей, а тебе приказал. Ах вы паршивцы! Живете за мой счет, так еще и вздумали мне перечить?
Он схватил Лилию и швырнул в сторону коридора. Петя же, увидев это, хотел подбежать и заступиться за мать, но отец, увидел, как сын подбегает к нему, дал ему очередную пощечину и парень снова повалился на пол.
-Ах вы ж гады такие! Что ж вам не нравится, а? Живете на мои деньги, так еще и просьбу мою выполнить не можете. Ну, я вам устрою. Вон! Вон! Чтоб ноги вашей здесь не было, бессовестные!
Он схватил Лилю и Петю и буквально поволок к выходу. Раскрыв дверь, Валерка буквально вышвырнул и жену и сына на улицу. Они полетели через порог и приземлились в холодный и черствый сугроб, который разодрал им кожу.
-Валера, ты с ума сошел? – вскрикнула Лиля. - Что же ты делаешь, окаянный? Ладно меня, но сына хоть бы пожалел. Бессовестный. Прости нас, если мы чего не так сделали. Мы исправимся, но впусти нас. Неужели ты настолько напился, что не понимаешь, чего творишь?
-А-ну, заткнись! Заслужили – мерзните. Вы меня бесите.... Подумайте тут, что вы не так делаете.
И Валерка ушел, захлопнув дверь и закрыв ее на ключ. Лиля заплакала. Петя, не зная, что ему делать, подошел к ней, чтобы успокоить. По ощущениям, на улице было не меньше двадцати градусов мороза. И Лиля, и ее сын понимали, что в дом их точно теперь не пустят. В сарай идти тоже было нельзя – там было недостаточно тепло, и к тому же он мог в любое время выйти из дома, и, найдя их в сарае, сорваться еще сильнее.
-Мама! – закричал Петя, - я знаю, куда нам надо! Пошли к деду Гришке, скорее!
Женщина, недолго думая, поддержала сына. Они вдвоем пошли босиком по колючему снегу. Ноги с каждой секундой становились все грубее и бесчувственнее. До дома деда Гришки оставалось всего метров пятьдесят. Через минуту они пришли. Петька постучал в окно. Дед быстро выскочил и, заметив трясущихся соседей, быстрее пустил их в дом.
-Ой милые мои…. Что ж это он с вами так? Ирод! Как так-то? С каждым днем все хуже и хуже! Зверье! Что папаша его такой был, что он. Ох, бедные вы мои. Срочно идите на кухню, я вам чаю горячего налью, а бабке скажу, чтобы носки тепленькие и одеяло достала.
Через полчаса и мать, и сын более или менее согрелись. Дед Гришка и его жена разговаривали с Лилей, жалели ее и давали советы. Однако Петя в эти минуты был сам не свой. Он не знал, что ему делать, но в сердцах уже давно все решил. Его переполняла злоба и ярость. Ему было обидно за себя, за мать, за их семью и испорченное детство – за все, что было результатом беспробудных попоек и садистского характера отца.
Паренек, руководствуясь злобой, решил во что бы то ни стало отомстить отцу. Он решил избавить и себя, и мать от постоянных тумаков, издевательств, страха и слёз. Действовать нужно было незамедлительно. По обычаю, Валерка всегда, когда не был чересчур пьян и мог стоять на ногах, после работы ходил в баню. Сидел он там обычно долго, почти час. Петя знал, что именно этот момент и был хорошим для того, чтобы отомстить. Он попросился у деда Гришки и мамы в туалет и сам, под предлогом этого, выйдя на улицу, поспешил обратно к дому. Он оценил ситуацию: в бане был зажжен свет, из трубы шел дым, а дверь в дом была заперта. Это означало, что Валерка сидел в бане, а дом запер на ключ.
Петя уже заранее все спланировал. Парень пошел в сарай. Там он нашел все, что было ему необходимо, - канистру с бензином, большую палку с широкой опорой и спички. Он подошел и аккуратно подпер дверь палкой. К его удивлению, он не был замечен, а дверь была плотно затворена. Сама баня была деревянной, но прочной. Дверь же была из толстого бруса, что не давало выбить ее или продырявить без вспомогательных инструментов в случае чего. Парень выплеснул часть канистры на окно, другую – на сложенные возле бани дрова, а остальное разделил на двери и крышу. Итак, дело было почти сделано. Он чиркнул спичку и, бросив ее, стал смотреть на разгорающееся пламя. Хоть Петя и решился на такой отчаянный шаг, он не мог там находиться. Он знал, что в любой момент отец может пригрозить ему и он, из приобретенного инстинкта, откроет эту ненавистную дверь и тот останется цел и невредим, но невероятно зол. Парень вернулся в дом к деду Гришке. Он уселся возле печки и тихо слушал звуки, издаваемые ею.
То, что в окне мерцает горящая баня, поняли не сразу. Лишь через минут двадцать бабка, жена Гриши, крикнула об этом. Лилия и дед срочно выбежали на улицу. Там же стали собираться и остальные жители села. Некоторые начали звонить и вызывать полицию, скорую и пожарных одновременно. Петя же вышел потом – вслед за всеми. Когда он подошел к горящей бане, то увидел следующую картину: огромная толпа удивленных и напуганных людей, подъезжающая пожарная, скорая и участковый, его мама, стоящая на коленях на сугробе и молча смотрящая на огонь, и дед Гриша с бабкой, которые в ужасе наблюдают за всем происходящим и тихо о чем-то перешептываются, одновременно успокаивая и так спокойную Лилию.
Петя молча стоял и смотрел. У него внутри было очень странное чувство. Он не знал, что ему делать. Он не был доволен своим поступком, он тяготил его, ему даже было жаль своего жестокого и безнравственного отца, но при этом он ощущал какое-то облегчение и думал, что теперь отец никогда не тронет маму и они наконец то будут жить спокойно.
Через полчаса все же удалось потушить баню – скорее то, что от нее осталось. Как и предполагалось, Валерия вытащить невредимым не удалось. Люди потихоньку начали уходить, однако большая часть неравнодушных осталось. Их интересовал вопрос: кто мог сделать это? Когда пожарные и скорая закончили свои дела и начали уезжать, разбирательства начала полиция. Она обошла некоторых свидетелей и вот дошла очередь до Лилии. Участковый подошел и, подначиваемый некоторыми местными, обвинил Лилию в том, что баню подожгла она. Дед Гришка с женой сразу же начали защищать Лилю и говорить, что все это время она была с ними, и это, казалось бы, помогло, если бы не одно но: Лилия знала, что поджог баню Петя. Она жалостливо и печально посмотрела на сына и тихо ответила:
-Да, это была я.
Женщину забрали в участок. Дед Гришка и бабушка чуть позже тоже догадались обо всем. Они поняли, что сделал это Петя, и почему Лилия взяла вину на себя. Через пару недель Лилии огласили приговор. Женщине сулило до пяти лет лишения свободы. Неравнодушным односельчанам удалось снизить срок наказания с помощью хороших характеристик, представленных суду, а самой Лиле было приписано, что совершила она это в состоянии аффекта.
Многие односельчане знали о том, что на самом деле мать лишь заступилась за сына и взяла его вину на себя, но никто об этом не проговорился. Дед Гришка и бабушка временно, по просьбе Лили, оформили опекунство над Петей. Им было жалко и его, и Лилю, а потому они сразу поддержали эту инициативу. Еще долгое время в селе гудели об этом несчастном происшествии, но как ни странно… Валерку в этой ситуации жалели меньше всего.
Автор: Илона Г.
#истории из жизни #интересные истории #жизненная история