«Розовый идёт фоном. А любимый нежно-синий и серый — схемой жаккарда. Когда руки устают, разминаю пальцы. Жёванного — когда-то, давно, но так и не ожившего окончательно — запястья. Откладываю вязание в сторонку — рядом, на диван. И укладываюсь привольно на крутую пышную флоковую мебельную спинку. Прикрываю глаза, мурлычу под нос мелодию — услышанную давеча, или тридцать лет «тому назад». Из кабинета — с потешным грассированием — несётся: «Peu importe, j'ai quelque chose à faire donc... bon appétit..»
Он всегда так говорит, когда намекает, что мне придётся обедать в одиночестве. Я безмолвно киваю — он прекрасно слышит мой кивок. По мгновенно возникшему напряжению.
Отодвигаю — дальше, почти к углу — ком недовязанной полочки. И демонстративно ложусь на трёхместный, с оттоманкой. Жду. Есть я не хочу, можно попробовать взять измором. Не замечаю, как веки слипаются, и меня унесло «морфеем».
Сорок минут с часом проскакивают вехой в биографии. По окончании сеанса «одновременной игры» — добранный ночной недосып и визирование внутреннего несогласия. Конфигурация уже изменилась! С дальней кухни — большущее пространство, окна в ряд, стол на дивизию, разнопёрые стулья, комичные буфетики и консольки «а-ля прованс» — плывут запахи вкусной мужской готовки. И звуки старого доброго рока. Я тянусь, всеми жилками. Взбадриваюсь каждыми клеточками. И сползаю с лежбища.
Пока умывалась в ванной комнате, композиция сменилась, гамма ароматов пополнилась. «Что-то с французскими травами..», — тяну в ноздри пряность и горчинку смесей. Заворачиваю. Безопасность движения — наше «фсё!».. Бреду по длинному коридору — едальня на отшибе, так задумано. Открываю распашные двери, мягким котиком прокрадываюсь. Становлюсь за спиной. «Quelqu'un a dit qu'il n'avait pas faim…», — язвлю. Обнимаю за плечи и, подтянувшись — с голых пяток и «низкого старта» не достать — целую в шею. Как раз, ближе к виску.
Он оборачивается и отвечает. Впрочем, довольно миролюбиво. «Я передумал. Могу я, чёрт возьми, передумать..», — решимости в голосе нет. Но и пораженчество не признано.
«Можешь. Ты всё можешь!» — выпеваю я несколько хрипловато. Не схлынувшая ещё простуда даёт эффект прокуренности. И пропитости! На сковороде шкварчит и пенится. Из динамиков несётся: «..I’m rolling on.. I’m rolling on..» Я подтягиваю, не отстаю..
«Мы все куда-то катимся!.» — резюмирую. И сажусь к столу.
Издали, дабы не «схватить» сразу, под горячую. Печатно напоминаю: «.. Это Мартин Риггс. Триш, Мартин сегодня будет ужинать с нами. Кстати, что особенного у нас на ужин?. Так, что у нас на ужин? На ужин у нас что-то особенное, что-то коричневое..» Смеюсь. В ответ получаю: «.. Это ростбиф. Это коричневый ростбиф..» Диалог закончен, можно приступать к трапезе!
Под нетленное, вкушаем очередной кулинарный сюрприз. Я молча киваю: «Вкусно.. вполне..»
Жизнь — викицитатник. Жизнь — телепатия. Но, я — не против!»