А бог всё смотрит за ней тревожно, пугает шёпотом высоту:
— забудь, попробуй, сегодня можно, танцуй, конечно, да прямо тут. Пиши сценарий, легенду, сагу. А можно, я что-нибудь вверну? Собаку? Ладно, возьми собаку. Ещё? Ну ладно, ещё одну.
Просрочил манну с нектаром? Вылью.
Но раз в году, почему бы нет, он достает из кладовки крылья и ловко крепит их на спине. А мог бы выглядеть как патриций, удельный князь, бизнесмен, артист. Спускаясь с неба — спасибо, птицы — стоит на улице, золотист. Одет почти по последней моде, поскольку с древности вкус имел:
дивись, родная, январь исходит, а значит, скоро конец зиме. Уже февраль — ледяная рыбка — ныряет в прорубь с большой водой. Твой свет хранится в моих улыбках. Я тоже, девочка, молодой.
Дивись же, девочка, я с подарком. Вот здесь коробочка красоты, местами ветер, местами жарко. Вот здесь Австралия, здесь киты, и какаду затевают драку, и ярко светят костры в ночи.
Собаку? Ладно, возьми собаку. Зачем я буду тебя учить, когда ты, милая, лучше прочих преодолела тоску и муть.
Она всё смотрит, как он хлопочет, и всё не может сказать ему,
что каши просит ботинок. Левый.
Что под забором скулят щенки.
Что есть принцессы и королевы, а есть любовь и тепло щеки.
Что счастье тоже неоднобоко.
Сиди и жди, — говорит, — слабо?
И покупает ботинки богу. А то простудится, не дай бог.