Главный вопрос философии - "зачем нужна философия?" .
Философия нужна для обоснования мнения. Материалистический принцип для движения в этом направлении: предмет веры должен быть предельно конкретным и материальным. В этом случае принимаемые на веру аксиоматические суждения о реальности будут наиболее надёжны.
Но этот принцип лишь необходимое условие обоснования, которое является и достаточным только для научного, "позитивного" знания. Обобщение же достаточного условия на философское, "возможное" знание уже логическое: из безрезультатного "поиска под фонарём" не следует несуществования.
Конкретную философию, порождаемую этими двумя принципами, вполне разумно называть материализмом, либо, при необходимости, гносеологическим материализмом. Эта философия максимально полно реализует закон достаточного основания формальной логики:
"Суждение может считаться достоверным только в том случае, если оно было доказано, то есть были приведены достаточные основания, в силу которых его можно считать истинным".
И в целом соответствует позитивистским принципам, формирующим в итоге философию науки .
При этом, получаемое передовое научное знание естественным образом встраивается в общее обоснование философских вопросов. Например, с точки зрения науки (квантовой физики) наличие некоторого информационного уровня, несводимого по причине мгновенного взаимодействия к уровням вещества (частицы) и энергии (поля), - доказанный в эксперименте факт (см. в соседних 8. О важностях квантовой физики ). В этом смысле материалистически, но на уровне информационных "вещей в себе" , в природе вполне может быть реализована глобальная закономерность ("провидение").
Разумеется, предлагая такое, вообще говоря, уточняющее переопределение материализма, необходимо вспомнить про обычный, диалектический материализм, порождаемый следующим (википедия, "Основной вопрос философии"):
Основной вопрос философии - метафилософская и историко-философская концепция в марксистской философии, согласно которой основной проблемой философии на протяжении всей её истории является вопрос об отношении сознания к материи, мышления к бытию, духа к природе. Имеет онтологический и гносеологический аспекты. Обычно проблематизируется в форме вопроса: «Что первично, дух или материя?». Марксизм выделяет два основных варианта ответа на этот вопрос:
материя первична по отношению к сознанию (материализм);
идея первична над материальным (идеализм).
Прежде всего, важно отметить, что фактически уже в момент создания диамат был более идеалистичен, чем современная ему версия позитивизма (эмпириокритицизм). Поклонение материи - лишь запутавшийся идеализм. Из успешных идей диамата разве что - не бывает полноценного знания о реальности, если оно ограничивается теорией. Но и одно психологическое преодоление в виде практики тоже ничего не гарантирует.
Вообще, диамат предназначается для атеизма и борьбы с религией. Поэтому он верит, что материя первична, а сознание вторично.
Сравним диамат и эмпириокритицизм.
Ленин ("Материализм и эмпириокритицизм"):
Материя есть философская категория для обозначения объективной реальности, которая дана человеку в ощущениях его, которая копируется, фотографируется, отображается нашими ощущениями, существуя независимо от них.
Описание эмпириокритицизма по словарю Брокгауза и Ефрона:
Эмпириокритицизм - философское направление, которому положил начало Рихард Авенариус (1843—1896) ... Э. не принимает за отправной пункт ни мышление или субъект, ни материю или объект, но опыт в том виде, в каком он непосредственно познается людьми ... Эти непосредственные данные Э. принимает как то, что признается неоспоримым всем человечеством, составляет "естественное" понятие о мире.
Почти то же самое, но у Ленина объективная реальность декларируется как обычная идея, существующая независимо от человеческих ощущений, у Авенариуса же она обосновывается материалистически, как признаваемые неоспоримыми всем человечеством ощущения. В итоге, например, вместо логического обоснования имеем идеалистический декрет об отсутствии непознаваемой "вещи в себе":
Спрашивается, существовал ли вчера ализарин в каменноугольном дегте?
Конечно, да. Всякое сомнение в этом было бы издевкой над современным естествознанием.
А если да, то отсюда вытекают три важных гносеологических вывода:
- Существуют вещи независимо от нашего сознания, независимо от нашего ощущения, вне нас, ибо несомненно, что ализарин существовал вчера в каменноугольном дегте, и так же несомненно, что мы вчера ничего не знали об этом существовании, никаких ощущений от этого ализарина не получали.
- Решительно никакой принципиальной разницы между явлением и вещью в себе нет и быть не может. Различие есть просто между тем, что познано, и тем, что еще не познано, а философские измышления насчет особых граней между тем и другим, насчет того, что вещь в себе находится «по ту сторону» явлений (Кант), или что можно и должно отгородиться какой-то философской перегородкой от вопроса о непознанном еще в той или иной части, но существующем вне нас миро (Юм), — все это пустой вздор, Schrulle, выверт, выдумка.
- В теории познания, как и во всех других областях науки, следует рассуждать диалектически, т.е. не предполагать готовым и неизменным наше познание, а разбирать, каким образом из незнания является знание, каким образом неполное, неточное знание становится более полным и более точным.
Последний пункт заслуживает отдельного комментария. В теории познания, как и во всех других областях науки, следует рассуждать именно логически. Так как принципиальная задача логики - вовсе не "предполагать готовым и неизменным наше познание", как уверены диаматчики, а проверять новые рассуждения в рамках ранее подтверждённого знания: не подменены ли научные достаточные основания на волюнтаристский декрет. Диалектика же, по факту, - средство искусственного фантазирования, когда обычных средств воображения не хватает, а хочется научного "если да, то отсюда вытекают" какая-то связь всего со всем и какое-то развитие. При этом сам фантазирующий воспринимает своё нафантазированное как объективную реальность (привет Гегелю), и совершенно искренне не понимает, при чём тут проверка и обоснование.
Продолжая же ретроспективу по главному вопросу философии, считаю, что из всех позитивизмов ближе к цели оказалось:
«Англоязычный» неопозитивизм обыкновенно называют аналитической философией, поскольку англоязычная философия была уже подготовлена как многовековыми традициями номинализма и эмпиризма, так и непосредственно предшествующими идеям утилитаризма, прагматизма (Моррис) и неореализма (Рассел, Мур). Основное отличие аналитической философии от австрийского неопозитивизма в смещении внимания с логического анализа на лингвистический анализ естественного языка. Если философия логического позитивизма считала себя философией науки и представляла линию сциентизма, сторонники аналитической философии выступали против какого-либо культа научного знания и отстаивали «естественное» отношение к миру, выраженное в обыденном языке. Например, Людвиг Витгенштейн считается одновременно и австрийским неопозитивистом, и представителем аналитической традиции. Под влиянием Витгенштейна находился британский философ Рассел, которого считают представителем не только неореализма, но и неопозитивизма[10].
То есть обычной позитивистской верификации (жёсткой проверки наличного) достаточно в смысле "фонаря для поиска", если отделить сферу научного знания (с верификациями, "под фонарём") от сферы философского знания ("не под фонарём"). Тогда, например, проблема индукции ("а вдруг законы природы завтра изменятся?") останется в сфере философии, где для исследования возможного ничего верифицирующего, кроме логики и здравого смысла (более гибкого, чем наука), нет и быть не может, и это нормально. Полное доказательство не всегда достижимо, и часто вполне достаточно доводов. Но в целом доказательств вне научности не бывает.
Например, часто можно слышать, особенно от диаматчиков, что практика является критерием истины. На самом деле это верно только в том случае, если доказано (логически, а не диалектически), что событие происходит благодаря, а не вопреки, новшеству. То есть, как минимум, предварительно нужно разобраться в природе происходящего, а для этого как раз потребуется верификация от позитивизма, которая только и придаёт знанию статус научного, а не "как-то же работает, значит я прав".
В сугубо философских проблемах, когда практики часто совсем нет, у диамата дела ещё хуже. Например, срочно постулируя идею объективной реальности в обход ощущений, он как раз сильно рискует не заметить ни искусственную матрицу из фильма, ни естественный её аналог в виде проблемы взаимодействия души и тела.
Или вот такая история: в 1898 году появилась книга "Тщетность" о крушении корабля "Титан" при столкновении с айсбергом.
В обычной же жизни обоснованное мнение помогает лучше придумывать, понимать, объяснять, ценить. Например, чтобы государство соблюдало общественные интересы, нужно чтобы общество, по крайней мере, смогло их сформулировать, не подравшись. Но пока это даже у философов не получается. И это главная загадка философии.