«Слово «Урал» действует на меня магически неотразимо. Вспоминая Свердловск, я смахиваю с ресниц капли сухого вина. А при фамилии «Нохрин» мне хочется встать и медленно идти на восток пешком. Но я заставляю себя сидеть за редакционным столом и терпеливо ждать от тебя письма...» - писал легендарный Александр Башлачев своему другу Сергею Нохрину (1958 – 2001).
Это имя, в отличие от автора «Времени колокольчиков», известно мало. А жаль. Сергей Нохрин был замечательным поэтом, талантливым сценаристом, режиссером документального кино, бардом.
Он много успел, хотя отпущено ему было всего 43 - разрыв аорты. Впрочем, СашБаш не дожил и до 28…
Дождь
Дождь, как рассказ, имеет свой сюжет:
начало, кульминацию, развязку.
Меняет настроение, окраску,
сбавляет ход на резком вираже,
одолевает медленно подъем,
готовится к прыжку на кочку с кочки,
потом скользит с горы к последней точке,
стараясь уместить в нее объем.
С начала мая и до октября
с годами укрепляется желанье:
взять в руки дождь, не ведая названья,
и прочитать его без словаря.
* * *
Стерилен звонкий поцелуй зимы
под сводами заиндевелых арок.
Прекрасен разговор с Карамзиным
в аллеях, где гортанный выдох парок.
История — зима. Мороз сковал
века, народы, земли, государства,
читая сквозь магический кристалл
разорванные время и пространство.
И кажется порой под Рождество,
что дверь прикрыл своей рукою Нестор,
что летопись закончена его,
и на пустых скамейках нету места.
Пуговка
Глубок карман фланелевой рубахи,
где пухленькая пуговка живет.
Она не говорит, не ест, не пьет,
отпав давно от ворота рубахи.
Стирается рубаха. И карман
стирается фланелевой рубахи.
Стираются в нем денежные знаки,
засунутые как-то мной в карман.
Но пухленькая пуговка живет.
Не голосит, не хнычет, не сдается,
не дергает меня, и мне сдается,
она меня во мне переживет.
Ее однажды извлечет на свет
случайность и меж пальчиков покрутит…
Ей, интересно, сколько будет лет?
И сколько лет меня уже не будет?
Ангелы
Три ангела в белом
по белому снегу
держали дорогу
к теплу и ночлегу.
Проворные крылья
белели над телом.
По снегу скользили
три ангела в белом.
Легко и привольно
велась их беседа.
Глазам было больно
от белого света.
По солнечной пыли,
по лисьему следу
три ангела плыли
по белому свету.
Хрустели сугробы,
кривились дороги.
Белели от злобы
людские пороги.
Встречали со страхом,
встречали с поклоном,
а в душах - с размаху
топор по иконам.
Но ангелы плыли
спокойно над снегом.
Они уже были
над лесом, над веком.
Держали дорогу
уже за пределом
по белому снегу
три ангела в белом.
Попрошайка
Он как бы не просил,
он как бы так сидел,
как будто бы устал,
как будто бы присел.
Ушанка, в ней пятак —
в сторонке от него,
как будто просто так,
как будто не его.
И, головой в наклон,
как будто на пальто
царапал пальцем он
как будто бы пятно.
Не клянчил, не просил,
как будто так сидел,
как будто бы он был
как будто бы у дел.
Порою с глаз его
спадала пелена
и улыбался он
как будто после сна.
Как будто бы сейчас
он понял весь вокзал
и будто никому
об этом не сказал.