Давно это было, но писал я как-то эссе на тему сбывшихся и несбывшихся пророчеств. Не чьих попало, — ещё с бронзового века напророчить ерунду какую-нибудь отбоя нет желающих. Разумеется, речь шла только о предсказаниях профессиональных и высоко художественных. Из под пера мэтров фантастики «золотого века». Этот период на 50-60 годы прошлого столетия приходился, если что. И ещё называется «эпохой технооптимизма». Ну и что б не тянуть кота, перейду, всё-таки, к сути: титаны не предвидели, что религия будет играть заметную роль в мире будущего, — а теперь это современный мир. Собственно, даже до её упоминания, если не в ироническом ключе, они не снисходили.
Предполагалось что пережиток вскорости будет окончательно пережит, благодаря успехами науки и просвещению. И предполагалось, как мы теперь видим, глубоко ошибочно. Поскольку, наука и просвещение тут не при чём. Конфликт науки и религии лишь поверхностное проявление куда более глубоких противоречий, относящихся к области техники мышления. Да и конфликт этот, на самом деле, периферийный. Религия объясняет мир с моральных позиций, наполняя картину смыслом и подчиняя человеческим представлениям о справедливости. Наука же данными понятиями вообще не оперирует, а значит столкнуться с религией на её поле не может.
...Тем не менее, мэтры были правы — по сути. В современном мире религия — элемент столь же чужеродный, насколько органичной и необходимой составляющей культуры религия являлась несколько столетий назад. Да, исторически религии возникали и развивались, поскольку являлись необходимыми. С разных точек зрения, но и далеко не в последнюю очередь с познавательной. Человека отличает от животных — даже самых умных, — способность задаваться вопросом «почему». Любые наблюдаемые явления, — в том числе и существование мира, как такового, — должны получить объяснение. Желательно, рациональное, но если таковое недоступно, то и иррациональное, связанное со вмешательством сверхъестественных силы, объяснение лучше, чем никакого. Как минимум, его наличие поддерживает актуальность архиважного принципа: объяснение есть всегда; его просто нужно искать.
Моральная роль религии — наполнение мира смыслом и регуляция общественного поведения, — не менее важна, и она всегда наличествовала параллельно с функцией объяснения мира. Но проблемы в итоге возникли именно с последней. Как отмечалось выше, рациональное объяснение наблюдений всегда лучше, — оно даёт практически полезные знания. Соответственно, люди в первую очередь искали именно его, и уж только потом — в случае неудачи — оставляли загадку на совести духов и богов. Постепенно опыт накапливался и находить рациональные объяснения фактам у людей получалось всё лучше. В XVII же веке в мышлении произошёл судьбоносный переворот, породивший современную техническую цивилизацию. Наличие рационального объяснения стало рассматриваться как аксиома.
Так было нужно. Ибо если возможность того, что объяснения нет, допускается, то во множестве случаев рациональное объяснение становится избыточной сущностью по Оккаму. Ну, правда, объяснение грома уже есть — это Илья-пророк на колеснице катается, — зачем искать другое, и плодить новые, помимо Ильи-пророка, сущности? Это не логично. Двигаться дальше, чем зашёл в своё время Аристотель, в познании мира — в направлении постижения электрических сил, — было возможно только Илью (как и все его функциональные аналоги) исключив из рассмотрения a priori.
В результате, мышление современного человека отличается от мышления предков, ибо основано на принципе познаваемости. Причём, так дела обстоят у всех, — включая людей, полагающих, что руководствуются иными принципами, и даже не знающих, что «принципом познаваемости» именуется. Ибо незнание закона, как известно, не освобождает от ответственности. Посему, для современного человека религиозность — качество противоестественное и даже болезненное. Противоестественное, поскольку в чудеса современный человек — не верит.
...А как можно верить в бога и не верить в чудеса? С трудом. И это уже к вопросу о «болезненности». Возникает внутреннее, пусть и не осознаваемое противоречие, по сути представляющее собой раздвоение сознания. Мировоззрение современного христианина построено на презумпции наличия естественного объяснения у всех событий, кроме специально оговоренных исключений — «религиозных чудес». То есть, вообще, материя сохраняется, но бог — мог. Причём, список этих исключений является отдельным предметом веры и у разных конфессий варьируется. Так, для православных схождение благодатного огня — результат вмешательства сверхъестественных сил, католики же полагают, что в данном случае все наблюдения исчерпывающе объясняется зажигалкой «крикет».
В чём в таком случае разница между верующим и атеистом? Атеист последователен и этих — считанных — исключений не делает. Верующий же вынужден держаться за них, — пусть не за все, за минимум, — младоземельный креационизм сейчас рассматривается, как патология, даже большинство ревностных христиан,— но вера в существование сверхъестественного подразумевает и некие наблюдения сверхъестественного. Потому что существование не возможно без взаимодействия. Хотя бы в форме — в XVIII-XIX века лучшие умы пытались разработать лёгкие, не оказывающие разрушительного действия на разум заменители религии, — звёздного неба над головой и нравственного закона в себе, верующий присутствие сверхъестественного должен ощущать.
...Но звёздное небо, — просто Метагалактика. Наблюдаемая часть вселенной. Нравственный закон также имеет естественное, основанные на отборе мутаций объяснение. Однако, это уже другая часть проблемы, касающаяся конфликта веры и знания, а не мышления и веры.