Кое-что ещё было не так с тем ужином, но мне потребовалось секунд тридцать, чтобы поймать катастрофическое сходство. Мне же тогда было около семнадцати, ведь так? Сопливая школьница с тех пор превратилась в проблемную барышню со стажем, а вот они не изменились ни капли, за — сколько там? — лет восемь их идеальные образы не померкли, обрастая морщинами и лишними килограммами, а волшебно и очевидно заморозились.
начало рассказа-триллера: "Семейный секрет Горюновых" (27) ... (назад к 26)
— И что… они делали? Ты помнишь?
— Да ничего такого. Кроме того, что они вообще не постарели… И что там за ребёнок был, отвечай! — остаток пряника рассыпался в руках. — Точно же не мой. Ты же талдычил, что не было никакой няни, и младенца тоже.
Виталик нахмурился и очень естественным жестом приложил губы к моему лбу, замеряя температуру.
История с чёртовой удачей и домовыми: "Алиса и её Тень"
— Чуть спокойнее, Полин. Не зацикливайся на ложных воспоминаниях. Тебе же будет хуже, а сейчас всё так замечательно складывается, — он полез в карман и протянул мне круглое зеркальце, — Смотри, какая ты красивая, когда не психуешь. Ну же, постарайся для меня. Будь собой.
Две пары глаз придирчиво изучали собственное растрёпанное отражение, разломившееся надвое в кругляках стекол, и мне отчаянно захотелось умыться.
— Чёрта с два они ложные! И мне пора в душ.
— Уверена, что справишься сама? — он серьёзно задавал этот дурацкий вопрос, игнорируя мои. — Я могу…
— Обхохочешься, — немного грубо всучила ему поднос из-под завтрака и свесила ноги с кровати, намереваясь с достоинством удалиться. — С каких пор мне нужны провожатые для этого дела?
Виталик держал поднос и с подозрением смотрел, как я поднимаюсь и чуть не оседаю обратно, а я со свистом втянула воздух, открыв, что меня весьма прилично шатает и мышцы дрожат от внезапного напряжения.
— Ну как? Справишься? — без всякой иронии повторил он, а мне захотелось вопить от беспомощности.
— Конечно! — буркнула и всё же шагнула раз, другой, нацеливаясь на ванную комнату, до которой их не больше шести. Или восьми. С трудом, но перемещалась я самостоятельно.
Уже закрывая щеколду, чтобы обезопасить себя от непрошеных помощников, я чуть не подпрыгнула от резкой трели мобильного телефона и прислушалась, цепенея от дурного предчувствия.
— Алло! — Виталик говорил раздражённо и отрывисто, — Ну, что ещё?.. Я сто раз объяснял, что мы не можем приехать… Мам, не начинай… Я присылаю вам достаточно денег… Нет… Я же сказал, нет… Ну почему нельзя отслеживать такие простые вещи? Мы же договорились… Нет… Эх, ладно… Хорошо… Хорошо, я буду… Не знаю… Пока.
И за стенкой всё затихло. Я быстренько умылась, обнаружив зубную щётку в стакане с нелепыми розочками, полностью идентичными аккуратно разложенной на стиральной машине глаженой пижаме моего размера — она никак не могла быть его мамы, так что я решилась считать это всё великолепие своим — и вернулась назад.
Помрачневший Виталик не сдвинулся с места и с тревогой ждал, что я скажу.
— Тебе нужно ехать на дачу к маме? — взялась за стул для баланса. — Что случилось?
— Не бери в голову. Нужно починить насос, а мама не хочет, чтобы чужие ходили в дом. Слушай, я могу устроить, чтобы к ним заскочил сосед, если ты…
— Нет, езжай. Я в порядке. Не буду открывать и никто до меня не доберётся.
Лицо Виталика просветлело, словно я произнесла те самые правильные слова, которых он ждал, и дальше произошло совсем уж невообразимое — он очень мягко поцеловал меня и сразу же отстранился.
— Ладно. Знаешь… Мне просто нужна уверенность, что ты не побежишь к нему обратно по какой-то неизвестной причине. Я могу быть в этом уверен?
Я быстро-быстро закивала, стараясь не выдать лёгкую панику, и уселась на кровать, а Виталик так и стоял, буравя меня пронзительным и тяжёлым взглядом.
Видимо, результат его удовлетворил, и через четверть часа он уехал — без дополнительных проявлений чувств и тщательно заперев входную дверь на миллион замков. Выждав для надёжности ещё с полчаса, я рванула к книжным полкам, выискивая ту самую пачку отложенных секретных фотографий.
С первой же на меня с неприкрытой ненавистью смотрела Горюновская нянька Аня, сидевшая на грязноватом полосатом матрасе, брошенном на пол в подвале или ещё каком тесном и неприглядном помещении.