«Речь Н.С. Хрущева с большой ясностью и глубиной раскрыла задачи искусства в коммунистическом строительстве, явилась развитием и продолжением ленинского учения об искусстве — орудии коммунистического воспитания, — об искусстве как великом общенародном деле. То внимание, которое Н.С. Хрущев уделил в своей речи кино, с особой силой подчеркивает огромное значение, которое приобрело в жизни народа наше молодое искусство, и ту великую ответственность перед народом, которую несем все мы — советские кинематографисты.
Я горжусь успехами нашего советского кино. Для меня несомненны значительные достижения последних лет, общий подъем идейно-художественного качества наших фильмов, выпущенных после XXII съезда КПСС. Радостно, что наши лучшие фильмы созданы и зрелыми, маститыми, прославленными мастерами и молодыми, начинающими художниками, что в советском кино нет противоречий между поколениями, а есть живая преемственность, есть благородные, созданные нами самими традиции. Беречь, развивать, пропагандировать эти традиции, осмыслять и накапливать творческий опыт, смело и решительно поддерживать все новое, что появляется в киноискусстве в результате отражения того нового, что порождает жизнь социалистического общества, сурово и неустанно бороться с серостью, инертностью, штампами и безыдейным трюкачеством — вот, как мне кажется, главные задачи кинематографической критики и ее печатного органа — нашего журнала «Искусство кино».
Изучение речи Н.С. Хрущева многому научит нас — критиков и теоретиков литературы и искусства. Неколебимая и страстная убежденность в плодотворности принципов социалистического реализма, умение точно и полно сформулировать задачи искусства в связи с задачами коммунистического строительства, с чаяниями и устремлениями советского народа, с политикой Коммунистической партии, открытое и безоговорочное осуждение всех и всяких отступлений от принципов идейности, народности и реализма и вместе с тем бесконечная доброжелательность, отеческая озабоченность, стремление помочь, поправить, ободрить — все эти поучительные особенности речи Н.С. Хрущева должны быть накрепко усвоены советской критикой.
Твердость позиций делает каждое конкретное замечание Н.С. Хрущева доказательным, понятным и конструктивным. В его оценках есть страстность, убежденность и личная заинтересованность, но нет декларации личных вкусов, субъективных суждений, которые в период культа личности Сталина зачастую преподносились как высший эстетический критерий.
Я работаю в кинокритике уже очень давно и на своем опыте испытал все трудности и ошибки в развитии этого важного, нужного дела. Долгие годы руководители кинематографии говорили и писали о кинокритике только то, что её нет. В то же время они были склонны валить на «отсутствующих» критиков и теоретиков все неполадки и недостатки в производстве фильмов. Критиков не хотели слушать, им отказывали в праве иметь свое мнение и обязывали лишь разъяснять, популяризировать мнения, изреченные свыше. Такое положение, да еще в обстановке «малокартннья», когда в год выходило десять-пятнадцать довольно схожих между собой фильмов, делало творчество кинокритики практически почти что невозможным.
После XX съезда КПСС обстановка резко изменилась. Бурное развитие кинематографии, появление множества новых молодых и талантливых художников, рост международного авторитета и влияния советского кино — все это предоставило кинокритикам широчайшее ноле деятельности, сделало наш труд уважаемым и необходимым и напомнило об особой ответственности перед народом. И надо сказать, что об этой ответственности не все мы и не всегда помним.
Норой на страницах нашей печати, в том числе и в нашем, горячо любимом мною журнале «Искусство кино», появляются бойко и даже изящно написанные статьи, в которых за хлесткими эпитетами и безапелляционными суждениями не усмотришь ни знания жизни, ни понимания процессов развития искусства, ни даже озабоченности судьбами критикуемых художников и всего нашего кино. Словно не объективной истины ищет критик, не к выражению плодотворных идей стремится, а лишь к самовыражению. Смотрите, мол, сколь я умней других, как оригинальна, парадоксальна моя позиция!
Цитаты нынче не в моде, но я не могу не напомнить нашим молодым критикам слов Чернышевского: «Критика, достойная своего имени, пишется не для того, чтобы господин критик щеголял остроумием, не для того, чтобы доставлять критику славу водевильного куплетиста, возвеселяющего публику своими каламбурами. Остроумие, едкость, желчь, если ими владеет критик, должны служить ему оружием для достижения серьезной цели критики — развития и очищения вкуса в большинстве его читателей, должны только давать ему средство соответственным образом выражать мнения лучшей части общества».
Забвение этих принципов зачастую приводит критиков к поверхностным суждениям о форме художественных произведений в отрыве от их содержания. Это опасно, когда речь заходит о самоновейших достижениях регрессивного декадентского искусства капиталистических стран.
Повторяя зарубежные суждения, некоторые наши критики уже успели объявить новаторами и пророками художников больных, идейно запутавшихся, а то и реакционных. Но еще опаснее забвение принципов идейности, когда речь идет о наших молодых художниках. Критикуя материалы фильма «Застава Ильича» Н.С. Хрущев без всяких околичностей потребовал от фильма идейной ясности и верности жизненной правде. Он помог авторам глубже осмыслить будущий фильм. Вот такой прямоте, определенности и взыскательности нам надо учиться.
Да, в нашей работе мы допускали и неточности и ошибки. Но это не значит, что деятельность советской кинокритики надо брать под сомнение, что, ссылаясь на тс или иные неудачные статьи, можно всю советскую критику обвинять в отрыве от жизни и от художественной практики. А такие ноты прозвучали и в выступлениях С. А. Герасимова и в заявлениях С.Ф. Бондарчука.
Судьбы критики неотторжимы от судеб искусства. Без критики искусство не может развиваться. И если для наших уважаемых художников недостаточно того, что эти не новые мысли я высказал от своего лица,— я позволю себе еще раз опереться на авторитет. Белинский писал: «Искусство и литература идут об руку с критикою и оказывают взаимное действие друг на друга. Если новый гений открывает миру новую сферу в искусстве и оставляет за собою господствующую критику, нанося ей тем смертельный удар, то в свою очередь, и движение мысли, совершающееся в критике, подготовляет новое искусство, опережая и убивая старое».
Перед советским киноискусством, а, следовательно, и перед советской кинокритикой раскрыто необъятное поле действия. Наш народ любит кино, глубоко понимает фильмы, охотно рассуждает, судит, спорит о них. Наш журнал, являясь профессиональным искусствоведческим изданием, рассчитанным на кинематографистов, все более и более читается зрителями, любителями и ценителями киноискусства. И это обязывает нас неустанно трудиться над повышением уровня наших статей, добиваться, чтобы они были глубоко идейными и справедливыми, желательными и непримиримыми, увлекательными и художественными» (Юренев Р. Дело критика // Искусство кино. 1963. 4: 10-11).