В выборную кампанию 1910 года город жил под страхом эпидемий, уже охвативших Иркутск и ещё подступающих с запада и с востока. И кандидатура известного доктора Жбанова показалась наиболее подходящей на должность городского головы. В свою бытность санитарным врачом он нередко натыкался на стену, многим его начинаниям просто не дали хода, но статут градоначальника открывал неплохие возможности. Константин Маркович дать зелёную улицу городскому медико-санитарному бюро, набранному в европейской России из наиболее отличившихся санитарных врачей. Приехав в Иркутск, они сразу заговорили и о гигиенической школьной мебели, и нормах освещённости рабочих мест, и о рациональном устройстве ретирад. Врачи Касторский и Мальковский сосредоточились на пропаганде, а Френкель и Блюменфельд стали проводить санитарные рейды.
На первых порах их предложения, просьбы, требования принимались в штыки, особенно отличился владелец хлебопекарни Мацкевич: акты проверок он демонстративно не читал и в суд не являлся. Впрочем, выплатив солидные суммы штрафов, призадумался – как и колбасник Эйхлер, экономивший на проверках мяса. Не остались без внимания и многочисленные кухмистерские, чайные и квасные, где, по пословице, «20% водки, 30% пива и 50% сифилиса». Санитарный надзор закрыл несколько подпольных колбасных и булочных, поставил перед судом пряничника Гладкова, добавлявшего в тесто запрещённый фуксин. Но не это удивляло, а то, что принадлежность к думе уже не давала иммунитета; если гласный Гутман вымачивал кожи в Ушаковке и Ангаре, то наказывали его ровно так же, как и других промышленников.
И чем больше врачи наживали врагов, тем более обретали они и сторонников. Михаил Львович Блюменфельд, добившийся горячих завтраков в каждой начальной школе, собрал вокруг себя многочисленных педагогов и всю местную прессу. Стоило управе чуть замедлить с поставкой продуктов, как «Сибирь» возмущалась: «Один из учеников уже заболел от недоедания катаром желудка, и это произошло в Глазковском двухклассном училище, где обучаются дети из бедных семей Вознесенского предместья. Домой они возвращаются лишь к 5 часам вечера и таким образом проводят весь день без пищи!» Кстати, у санитарных врачей появились и постоянные информаторы. Городское четырёхклассное училище сигнализировало, что «в подаваемом на завтрак хлебе встречаются обрывки верёвок, окурки, плевки и ногти». При этом к заявлению прилагались и вещественные доказательства, с пометкой, что все булки с «премией» закуплены в кондитерской Сарцевича. Не успел иркутский купец Белицкий заказать партию поддельного масла, как об этом стало известно санитарному врачу Френкелю, и весь груз попал под арест, а торговец лишился права на торговлю. «Агенты» санврача Блюменфельда оперативно сообщили, что на заводе Кузнецова промывают испорченную икру, чтобы снова пустить в продажу – бюро срочно приняло меры, и опасный продукт не дошёл до покупателя.
В бытность городским головой Жбанова не застаивались и санобъездчики. Вместе с полицейскими они раз за разом прочёсывали окраинные переулки и улочки, хватая за руку то Афанасия Квиленкова, сгружавшего в Ушаковку навоз, то Риву Волынца, нашедшего в речке пристанище для всевозможных отходов. «Целыми годами Ушаковка заваливалась отбросами, и Кузнечные ряды были в безобразном состоянии. И вот всё это мерами санитарного бюро приведено в благоустроенный вид», – признала не щедрая на похвалы «Сибирь». Но стоило Блюменфельду отправиться в отпуск, как обыватели Кузнечных рядов побежали в управу и пробили-таки разрешение сваливать мусор на берегу Ушаковки! Многие восприняли это как сигнал – ассенизатор Рогулин, например, стал вываливать короба с помоями прямо со Знаменского моста и едва не сбросил туда же смотрителя свалки Ляховича.
Но в этом противостоянии всё-таки обозначился перевес – начало укрепляться само представление о санитарно-гигиенических нормах. Скажем, дума решает отдать городскому реальному училищу помещение бывшей полицейской части, а директор не спешит с переездом. А напоминает управе, что «сначала дОлжно сделать запрос, пригодно ли место с санитарно-гигиенической точки зрения».
Гигиеническим поворотом в сознании не преминули воспользоваться мошенники; так, в марте 1914-го «Сибирь» писала: «Какой-то самозванец в районе четвёртой и второй полицейских частей, под видом санитарного фельдшера, обходит дома. Угрожая донести санитарной комиссии о замеченных им непорядках во дворах, он вымогает деньги, говоря, что от комиссии-то 2-3 рублями не отделаешься».
Мошенники не знали ещё, что доктор Михайловский уже подкладывает под коллег собственноручно изготовленную мину. Его доклад «О реорганизации городского санитарного совета занял полтора часа и был терпеливо выслушан. После чего уже врач Мальковский позволил себе комментарий:
– Любая реорганизация – дело, в принципе, нужное и хорошее, но в данном конкретном случае я бы свёл её к обязательству гласных исправно посещать заседания санитарного совета. Благо, двери у нас всегда остаются открытыми. Полагаю обязательным обсудить «проект Михайловского» в Обществе врачей Восточной Сибири с результатами ознакомить не только думу, но и жителей города Иркутска. Задействуем, господа, всю местную прессу, а, кроме того, разберём сделанный сегодня доклад в «Сибирской врачебной газете».
Когда Михайловский оставил, наконец, помещение, Александр Миронович Френкель, державшийся чрезвычайно спокойно и, казалось, полный решимости, разом обмяк:
– В сущности, нам предложено смотреть, но не видеть! Это очень печально, коллеги, и, пожалуй, попрошу-ка я отпуск без сохранения содержания – для приведения в порядок расстроенных чувств.
– Поедете в родные места? – уточнил Мальков.
– Поеду… куда-нибудь.
– В таком случае убедительно Вас прошу не делать длительных остановок. А то сойдётесь с местными санитарами, и они переманят Вас на… хорошее отношение.
– Я напишу с дороги, и вряд ли это будет просьба об увольнении.
Но Александр Миронович уже не вернулся в Иркутск. К немалому огорченью коллег и местной прессы, в своё время писавшей с умилением: «К санитарному врачу Френкелю на квартиру явилась неизвестная женщина, которая передала прислуге голову сахара и письмо: «Высокоуважаемый господин доктор, поздравляю с наступающим Новым Годом!»