Эх! Не мне бы на эти темы писать. Будь у меня такая возможность, точнее такое право, я бы попросил на эту тему высказаться Гришу Данского, Лешу Витакова или Володю Береснева. Да они бы с удовольствием на эту тему и поговорили бы, конечно. Особенно интересно было бы Андрея Мансветова послушать, этот бы целую лекцию затеял. Но вот просить писать для Бард-Дзен – это другое. Тут права поручить кому-то написать хороший текст на тему авторства у меня нет. Придется самому. Я, конечно, и в этом как-то разбираюсь тоже, но хочу сразу предупредить – если в остальных текстах я в своих рассуждениях уверен процентов на 80, то в этом уверенности у меня поменьше. Куда больше просто наблюдений и субъективных выводов, не претендующих на истину.
А ведь в том, что сам авторский метод в авторской песне меняется кроется одна из причин, почему многие люди от нашей песни отворачиваются. Это-то как раз бесспорно. Знаете, я начал вести какие-то мастерские, мастер-классы, а так же что- писать об авторской песне еще в 90-е. Правда, тогда для таких разговоров главным форматом у меня было радио, но и тексты тоже уже были. И вот в те времена говорить о разных творческих авторских методах мне бы и в голову не пришло. А уж связывать изменение таких методов с изменением времен тем более. Где-то до середины нулевых все было очень просто – обсуждать авторство можно было по техническим критериям. Это не значит, что все писали одинаково, конечно. Бардовская поэзия всегда была очень многогранной, и стереотип о костре, палатке и походах никогда не отражал реальной ситуации в бардовской поэзии. Да и начиналась она на совсем других темах. Но вот что объединяло всех поэтов-бардов, это личностность любых поэтических текстов. Поэт мог даже слепить из самого себя этакую улучшенную модель лирического героя и поставить ее в придуманные экстремальные ситуации, но даже так поэт оставался живым человеком и обстоятельства, в которых он оказывался, тоже оставались живыми.
Сейчас очень много авторов, которые лепят своих героев уже не из себя, а, скажем, из литературного бэкграунда, или киношного. Из мифологии, короче. Конечно, появление на бардовском небосклоне звезды Михаила Щербакова привнесло в нашу песню большую долю фантастики и даже фэнтэзи. Но Щербаковское поэтическое хулиганство – это все же нечто другое. Для него этакий поэтический экстремизм – просто способ классической поэтической рефлексии. Да остро, да забавно, а порой и жестко, да крайне литературно, но литературно как бы в классической традиции, когда автор разбирается с реальными своими вопросами к мирозданию, как бы чудно это не выглядело.
А потом все изменилось буквально в один год. И, скажу откровенно, мы, тогдашние мастера на разных мастерских, оказались к этим переменам не готовы. В начале нулевых я несколько лет подряд работал на Грушинском в жюри весьма интересного проекта «Часовые пояса», и с этими резкими переменами в отношениях авторов с поэтическим словом мне пришлось столкнуться буквально нос к носу. Стало почти бесполезно говорить в мастерских о поэтической технике, как впрочем и о технике гитарной. Все эти техники качественно выросли буквально за год. В прошлом году было все привычно, на следующий год приехали на ту же поляну, пришли, во многом те же люди, но и пишут и играют уже совершенно по-другому. И порадоваться бы, а не получилось. Ну, во-первых, размер концерта по итогам конкурса вырос до неимоверных размеров, а во-вторых, мы чувствовали в этой ситуации какой-то скрытый подвох, а вот какой – понять сходу не могли. Зрители тоже оказались в некоторой растерянности, они тоже чувствовали подвох, и тоже не понимали в чем он. Да, на следующий год мы несколько ужесточили требования, увеличили отсев, но ведь по прежним же критериям. Концерты вернулись в привычный хронометраж, но ощущение подвоха-то осталось, и стало даже сильнее.
Чтобы понять, что реально происходит понадобилось несколько лет. Это же требует сравнений, набора аналитического материала, размышлений, формулировок вопрос и поиски на них ответов. К тому же рядом пели авторы, в чьем творчестве никакого подвоха вовсе. И вот где-то уже в середине десятых только появились первые признаки понимания того, что же происходит на самом деле. Причем массово.
Давайте я, прежде чем попытаться сформулировать эту сложную, и повторюсь, весьма субъективную мысль, покажу вам очередную видеозаявку, присланную на фестиваль Зеленая карета в этом году в наш фестивальный центр. Заявка от автора.
И ведь технически тут, если и не безупречно, то вполне достойно все написано. А некоторые образы так и восхищают. Меня вот этот зацепил:
…их ответ –
Я на сердце выжег,
Но сошел с ума
Ну хорошо. Безусловно хорошо. Гитарочку бы подкачать, конечно, с голосом и интонированием все более чем, исполнительская свобода на уровне. В общем, многим понравится. И сейчас уже многие и никакого подвоха в подобных песнях не найдут. Особенно из числа молодых зрителей. Что же меня-то, блин смущает, что покоя не дает? А очень простая мысль. Настолько простая, что для того, чтобы принять ее досадную очевидность понадобилось 15 лет! А ведь это не в нашей реальности написано! И никакого отношения к нашей реальности отношения не имеет. В этой песне нет и даже не может быть симпатичной и талантливой девочки Ани Овчарук, а есть ее клон и параллельной реальности, расположенной не то в интернете, не то в книжке, не то просто в каком-то информационном пространстве, где даже не может быть никакой земли, никакой России, никакого конкурса Зеленая карета. Ничего из того, к чему у меня есть хотя бы минимальное личное отношение. И у самой Ани тоже. И не стоит кивать в сторону прозвучавшего только что Щербакова. Там игра в параллельные миры, с помощью которой он, Щербаков пытается разобраться в реальности. И не в параллельной, а в самой что ни на есть нашей. А тут?
Не подумайте, что я хочу как-то принизить авторские таланты автора. Упаси Бог! Аня – молодец, у нее бойкое перо и яркая образная система. Но Аня – яркий представитель сегодняшнего поколения творцов. Творцов, не желающих ни жить, ни творить в нашей реальности.
Знаете, в этом месте стоило бы поставить жирную точку и закончить статью. Если бы я стремился к художественному эффекту, я бы так и сделал. Но я тут не художник, и даже не публицист в чистом виде. У меня задачи – не задачи диагноста, мне бы хоть какую-то таблеточку бы найти. А ведь то, что это явление в молодежном творчестве общее, и что оно очень похоже на болезнь, причем, болезнь социальную, а не индивидуальную, сомнения-то уже не вызывает. Я могу поставить тут еще пару-тройку видеороликов с авторским творениями юных авторов, и вы легко найдете там схожие черты. Да что там, я и поставлю.
Это тоже студентка нашего универа, как и Аня Овчарук. Зовут ее Александра Козина. Пожалуй даже более крепкий автор, хотя вокалом Аня может Сашу и затмить. Но эти мелочи чем дальше, тем меньше имеют для меня значение. Ну, просто потому, что и для меня в их придуманных реальностях места едва ли можно сыскать, да и самому мне в их реальностях не комфортно. И получается, что это уже ведь не совсем творческая проблема. Думаете, этим девочкам и мальчикам комфортно в нашей? Они же не просто пишут не здесь, не на привычной земле, они по максимуму и жить уже стараются где-то там. Другое дело, что реальности-то на наши фантазии наплевать, и рано или поздно мы с ней сталкиваемся и разбиваем о ее жесткую поверхность лицо.
Простите, я отвлекусь на один абзац от песни. Дело-то в том, что у нас есть еще один канал и еще один информационный проект. И он занимается информационной поддержкой любительского творчества вообще, а не только авторской песни, и события, которые он освещает, связаны со студвеснами. Ну а я в этих веснах тоже и как член жюри, и как консультант, и как ведущий мастер-классов и мастерских работаю. Так вот, ели бы не высказанное прямыми словами нежелание жить в реальной реальности, простите за тавтологию, касалось только лирических текстов и песен, я бы мог этого и не заметить. Ну и ладно, были бы стихи хороши. Но ведь с точно таким же подсознательным стремлением большинства ребят мы сталкиваемся и в сценарных работах концертных программ, и в театральных их постановках, во всем, словом. И это уже – серьезный вызов нам, пожившим в этой реальности, и научившимся с ней уживаться. Как объяснить ребятам, по сути, выросшим в парниках и теплицах, и не желающим свои теплицы покидать, что с реальностью встретиться придется неминуемо. Это же только заставляет их крепить оборону в своих выдуманных мирах, где им замечательно хорошо удается побеждать выдуманные проблемы и преодолевать выдуманные сложности и трудности. Как объяснить им, что боль, страх, смерть, обиды, предательства – это те ценности, к которым все же придется обратиться. И что это – тоже, блин, ценности для реального человека, потому что это – его личный опыт. Это же невозможно почти.
Утешает одно – это все, действительно, прекрасные и очень открытые ребята. И умные, и талантливые. И в чем-то бесстрашные совершенно. И если у меня нет собственных слов, чтобы объяснить, что и поэзия, да что там, любое творчество, чтобы стать живым обязано тоже пройти через реальную смерть и боль, то я могу показать одну из самых больших песен Григория Данского на эту тему. Песню, написанную на самой границе нашей реальности, но на такой границе, которая не выдумана, до которой поэту пришлось дойти своими собственными ногами по своей собственной воле. Это обязательно нужно слушать, чтобы понимать, что реальность бывает в сто раз прекраснее и эмоциональнее любого выдуманного мира. А еще это стоит слушать и потому, что Григорий Данской – один из экспертов нашего Фестивального центра, и, хотите вы или нет, а ваше участие в финальных концертах зависит и от него тоже. А значит, нужно понимать, что по-настоящему ценно для настоящего мастера.
Если бы мне довелось делать критический разбор собственной сегодняшней статьи, я бы себе как автору уже бы дважды башку отвинтил за грубые ошибки. Ну, сколько, спрашивается в одном тексте можно ставить жирных точек! Но я, слава Богу, самому себе не рецензент, поэтому перед самой последней жирной точкой я хочу почти опрокинуть всю эту странноватую картинку, которую я тут с таким трудом создавал. И опрокинуть ее опять же песней автора. Только автор на сей раз – ребенок. Совсем маленькая, но уже опытная сочинительница песен из Екатеринбуржского клуба песни «Solo Art» под руководством блистательной Ольги Платоновой Анфиса Брызгалова.
Я чего ее на финал приберег, нарушая грубо законы композиции критического текста – это же обалденный аргумент в пользу авторства из нашей реальности. Вот парадокс! Студенты, старшие школьники, вообще молодые авторы уходят намеренно из реальности, чтобы где-то там, в выдуманном мире заняться этаким стерилизованным творчеством. А дети счастливы и творят прямо здесь! И я же понимаю, что при всей наивности и всех шероховатостях песенки Анфисы вам, дорогие мои подписчики и случайные читатели, ее песенка неминуемо понравится больше. Да что там, я думаю, что в душе и Аня и Саша согласятся, что у Анфисы получилось круче. Ну, просто потому, что про себя, потому, что искренне, и потому, что очень зажигательно.
А еще важно вот что: я же не зря в заголовок вставил Вчера, сегодня и завтра. Вчера было то, за что мы полюбили нашу песню, сегодня приходится разбираться с тем, чем она частично становится, но ведь Анфиса – это завтра! И, судя по этой песенке, завтра все у нас с вами будет хорошо.