Куинджи выставляет свою "Ночь на Днепре": полотно висит одно, в тёмном зале, специальные лампы светят только на него. Эта выставка на Большой Морской улице Санкт-Петербурга вызывает такой ажиотаж, что очередь на нее, растянувшись на всю улицу, заворачивает на Невский проспект и заканчивается на Малой Морской. И так – много дней подряд. Сам Куинджи наводит порядок в очереди к своему шедевру. Громкие восторги зрителей сменяются молитвенной тишиной. Это первая в истории русской живописи выставка одной картины и первый пейзаж, который стал событием.
Над загадкой светящейся картины Куинджи ломают голову его коллеги и спорят обыватели. Одни утверждают, что Куинджи пишет природу через цветное стекло, другие – что у него есть особая, лунная краска. Кто-то снова говорит о том, что художник натёр полотно специальными фосфоресцирующими красками, чтобы они светились. По словам современников, некоторые особо восприимчивые барышни даже падают в обморок перед этой работой.
Великий Князь Константин Константинович, который купил картину за пять тысяч рублей, когда она еще не была закончена, не желает расставаться с ней. Отправляясь в кругосветное путешествие, он берет ее с собой на фрегат. Узнав о том, что корабль Великого Князя остановится на несколько дней в Марселе, Иван Тургенев специально приезжает туда из Парижа – только для того, чтобы посмотреть на эту картину, о которой он столько слышал от петербургских друзей.
Мистика картины еще и в том, что она до сих пор живет своей жизнью – со временем мгла над Днепром еще больше сгустилась. Дело в том, что эту непроглядную ночь Куинджи писал краской собственного изобретения, в которую добавлял асфальт. С годами она потемнела.
Тем не менее, по-своему Куинджи все же "химичит" с красками и не скрывает этого - он экспериментирует, добавляет разные неожиданные ингредиенты и составляет свою собственную неповторимую палитру. Он занимается разработкой цветовых и световых контрастов, знакомится с трудами известных химиков и физиков, понимая, что процессы свето- и цветовосприятия– не столько вопрос изобразительного искусства, сколько фундаментальных наук. Он даже подружится с великим химиком Дмитрием Менделеевым. И некоторые злые языки будут уверять, что Менделеев помогает Куинджи составлять секретные рецепты, благодаря чему и появляются такие яркие, нездешние цвета в его палитре.
Художники-передвижники - и друзья, и соперники одновременно. К примеру, они, собравшись вместе, соревнуются: измеряют специальным прибором чувствительность глаза к нюансам тонов. И Куинджи неизменно оказывается вне конкуренции - побивает все рекорды точности, вызывая зависть коллег. Но Куинджи всегда готов услужить другому своим талантом – однажды, зайдя к Ивану Крамскому в мастерскую, он положит такой мазок на незаконченный портрет, что эполеты на мундире сразу засверкают. Однако это не помешает тому же Крамскому написать Илье Репину о картине «Украинская ночь»: «Я — совершенный дурак перед этой картиной. Я вижу, что самый свет на белой избе так верен, так верен, что моему глазу так же утомительно смотреть на него, как на живую действительность: через пять минут у меня глазу больно, я отворачиваюсь, закрываю глаза и не хочу больше смотреть». Сам же Репин, полемизируя с коллегой, парирует: “Вce тoнкиe эcтeты yпpeкaли Кyинджи в бecтaктнocти: бpaть тaкиe peзкиe мoмeнты пpиpoды, oт кoтopыx бoльнo глaзaм. Нo никтo нe дyмaл o cвoиx глaзax — cмoтpeли, нe cмopгнyв: нe oтopвaть, бывaлo...”
Из книги:
Передвижники. Художники-передвижники и самые важные картины конца XIX – начала XX века
Подробнее: