А теперь про нас, четверых несчастных женщин живущих в одном подъезде и готовых в любое время принять на грудь.
Сначала расскажу о том, что одна из нас жила одна. Звали её Настя Михалева, и она была самая старшая из нас, на тот момент ей было лет 38-40. Работала она в аэропорту, не была обременена, ни семьёй, ни детьми, и её напрягало именно это, отсутствие того, что должно быть у каждой женщины по умолчанию. Материально она жила хорошо и комфортно, и в гармоничном одиночестве, поэтому все наши сходки проходили у неё. И наш стратегический запас тоже находился у неё. А на закусь каждый нёс то, что мог. И я сейчас прихватила кусок буженины.
Второй собутыльницей была Аня Елизарьева, которая жила надо мной, с мужем и двумя детьми. Визуально все у Аньки было хорошо. Муж её любил, детки были славные, мальчик и девочка. Морально и материально все было хорошо, муж добытчик, родители помогали, дом, полная чаша, но она была среди нас главным бухарем, хотя лет ей было всего 35. А если у нас не было повода или времени прибухнуть, Анька бухала в одиночку, и могла начать прямо с утра, у неё в холодильнике всегда стояла бутылка водки.
Далее, шла Катька. Она была на год старше меня. Мать у неё умерла, когда мы ещё учились в школе, братья, сестры разъехались и она жила с отцом, который вечно диктовал свои правила, это было тяжело. Но самый главный косяк был не в этом. Катя была красивой девочкой, но была полненькой. Но даже на фоне полноты у неё была шикарная фигура, просто загляденье. Но. Все вокруг, я это помню, клевали её за то, что она толстая, и пророчили ей одинокую жизнь из за этого. И Катька, как я , прыгала из койки в койку, чтобы хоть иногда чувствовать себя желанной, и прибухивала, чтобы погасить внутренний костёр.
Далее шла я, вылезшая из под поезда, живущая с садистом, каждый день залечивающая не только душевные раны, но и раны под протезом. Замученная социумом до беспонтового замужества, про@бавшая свою жизнь, и живущая жизнью совершенно постороннего человека. Я пошла на поводу у окружающих, и жила чужую жизнь, поэтому я конфликтовала, каждый божий день сама с собой. А как не конфликтовать, если в реале хочешь одно, а делаешь совсем другое. В итоге получается авно, и тебе приходится с этим жить, потому что нет ума и уверенности в себе.
Вот такие мы были в те времена. Такие беззащитные, недолюбленные женщины, которые лечились от душевного дискомфорта алкоголем. Запасали мы этот алкоголь заранее. Мы не покупали его, мы сами его производили. Иногда мой любимый магазин не успевал продать сок до просрочки, и они его списывали. В курсе этого были я и Настя. Им, магазину, надо было его утилизировать, а банки сдать на базу. И мы покупали этот сок, яблочный или виноградный, по полтиннику трехлитровая банка, и ставили на нем бражку. Очень вкусный был напиток, Настя так и звала его"сок".
А если не было сока, мы по простому ставили бражку. Потом гнали самогон, на самогонном аппарате, который мне оставил в наследство папа и разливали по бутылкам. Красителей и ароматизаторов тогда не было, поэтому пользовались мы подручными средствами. Активированным углем, кедровыми орехами, сушенными ягодами. Благодаря нашей фантазии у нас был хороший ассортимент напитков, на любой вкус, и мы это пили. Я например, раз или два в неделю, кто то чаще.
Вот такая у нас собралась компания. Все мы на тот момент были разными и по развитию и по возрасту, объединяло нас одно-любовь к огненной воде. Чемпионом по этому делу была конечно Анька, потом, как ни странно, шла Катька, потом Настя, а потом я. Я была начинающим алкоголиком. Но я этого не понимала, да и не хотела понимать. После ста граммов, жить становилось лучше и веселей.