Дождя не было давно. Небо покрылось голубой безоблачной глазурью ещё неделю назад и зависло в таком состоянии. Земля сохла, трескалась и пылила. Прополка в такую погоду не самое привлекательное занятие. Вот ничего не берёт эти сорняки. Полезная растительность без воды вянет и погибает, а этим хоть бы что. Растут себе, жажды не зная. Дуня воткнула тяпку в ссохшуюся насыпь земли, оглядела родовые угодья и скривилась.
— Как мне это всё надоело.
Опираясь на тяпку, Уля пошла вдоль кромки поля, отмеряя шагами ширину участка.
— Двадцать. Значит по десять на каждую. — Вернулась на десять шагов и воткнула тяпку. — Отсюдова проведём линию.
— Какую ещё линию? — Дуня подошла к сестре и, загораживая ладонью глаза от солнца, недовольно посмотрела на Улю.
— Как какую? Батька сказал пополам поделить.
— Мало ли шо он казав. И вообще, не командуй. Я старше, вот и поделю надел сама, как считаю нужным, — оттолкнула сестру. — Что ты тут насчитала?
Дуня почесала затылок и поплелась вдоль кромки к началу поля.
— Раз, два, три, пять, восим, десять, шишнацать…
— Ты чего? Какие восемь? Какие шестнадцать? Ты считать не умеешь.
— Это ты не умеешь. Не лезь, я лучше знаю, я старше. Брысь отсюдова. — Оттолкнула Улю и пошла дальше, бубня под нос цифры.
Дойдя до конца участка, повернулась, крикнула.
— Пидисят.
— Откудава пятьдесят? У тебя шаги шире, значит, меньше должно получиться.
— Говорю пидисят, значит, пидисят, по симнацать на кажную, — пошла на Улю мелкими шажками. Остановилась шагов за пять до того места, которое Уля наметила, как середину.
— Вот отсюдова линию проведём.
— Ну, Дунька, ты и наглая. Вот, где серёдка! — Уля топнула ногой. — Видно же, что серёдка здеся.
— Не знаю я, что тебе там видно, может ты косоглазая. А с моего места видно, что здесь надо линию проводить.
— Это я косоглазая? — кровь хлынула Уле в лицо, и она покрылась бордовыми пятнами. — Да ты… — Уля подхватила тяпку и двинулась на сестру.
— Иди, иди, сама посмотри. — Дуня стукнула остриём тяпки сухую землю и подкапнула. — Вот отсюдова линию нарисуем. — Выставила вперёд ногу, указывая носком сандалета начало деления. — Вот это моя половина, — кивнула на меньшую долю, — а вот та твоя.
— Себе меньше, а мне… — от возмущения щёки Ульяны раздувались, как бычьи пузыри.
— На твоей половине сорняков меньше.
— Ничего не меньше. А если меньше, тогда забирай себе эту часть.
— Нет, уж всё отмерено. Вот от этой точки и начинай, — кивнула на торчащий из прорехи сандалии большой палец ноги.
— Ах, так! Ну хорошо! — Тяпка в руках Ули взлетела вверх и полетела вниз, отсекая на излёте торчащий грязным ногтем вверх палец.
Секунду Уля смотрела на забившую словно родник струйку крови и вывалившийся из прорехи сандалии обрубок Дуниного пальца. Багровость лица мгновенно сменилась желтовато-серой бледностью. Отбросив тяпку, под вопль сестры, она понеслась вдоль поля, козочкой перемахнула через забор и скрылась в зарослях кустарника...
Вы прочли отрывок из семейной драмы Елены Касаткиной "Змея подколодная". https://ridero.ru/books/zmeya_podkolodnaya_1/
