Большой театр оперы и балета Белоруссии в январе предложил зрителям оптимистичные сюжеты рассказанные понятным языком. Зрители увидели две премьеры — «Пиноккио» Глории Бруни и «Свадьбу Фигаро» великого Моцарта.
Первая опера — для детей, а вторую, учитывая хрестоматийный сюжет и присутствие в программе по музыкальной литературе детских музыкальных школ, можно было бы назвать семейной. Обе оперы, что большая редкость для жанра в целом, — со счастливым концом. Кроме того, обе оперы поставлены на русском языке. Это сделано с целью приблизить элитарное искусство музыкального театра к широким массам.
Опера Моцарта идет в великолепном переводе самого Петра Ильича Чайковского, дикция у артистов хорошая, так что публика может оценить каждую шутку этой комедии положений. Опера немецкого композитора-дамы Глории Бруни дана в переводе режиссера спектакля Натальи Барановской. Оригинал либретто Урзель Шеффлер написан по-немецки, но в основе — известная всем сказка Карло Коллоди, которую теперь на постсоветском пространстве знают не только в версии Алексея Толстого («Золотой ключик, или Приключения Буратино»).
Сюжет «Пиноккио» продолжает привлекать внимание многих современных композиторов, пишущих для детской аудитории. Достаточно вспомнить, что в московских театрах в недавнем прошлом шли две весьма удачные одноименные оперы разных композиторов: в Театре Сац англичанина Джонатана Доува, а в Театре Покровского — итальянца Пьеранджело Вальтинони.
Белорусскому Большому, вероятно, стоило бы присмотреться именно к этим опусам, но он предпочел познакомить минчан с абсолютной новинкой для постсоветского пространства и, кажется, несколько «промахнулся». Хотя написанный в 2008-м «Пиноккио» и ставился в родном для композитора Гамбурге, а дальше — Неаполе и Парме, назвать его удачей трудно. Партитура не впечатляет ни вокальными, ни симфоническими находками. Вокальные партии просты, не отличаются интересной мелодикой, да к тому же коротки — и профессиональным оперным певцам совершенно негде развернуться. Пожалуй, исключением является лишь партия Феи (ее исполнила Диана Трифонова).
Половину хронометража оперы занимают разговорные диалоги — это было бы много даже для мюзикла. Справедливее будет назвать «Пиноккио» не оперой, а — скромнее — музыкальным спектаклем, и подходящая сцена для такого произведения — не столичный оперный театр, а провинциальная музкомедия.
Очевидно, что белорусский Большой ищет материал для детских спектаклей, хочет растить новых меломанов с помощью понятного для них языка — в текущем репертуаре есть несколько детских опер. Однако воспитывать все же лучше на достойном материале, а не на суррогате. Гораздо удачнее самой партитуры вышел спектакль как театральный продукт. Особенно сильная его сторона — сценография и костюмы Любови Сидельниковой и компьютерная графика Сергея Новицкого.
На сцену интересно и приятно смотреть все два часа, художественное решение изящно, а видеочудеса впечатляют. Видеоряд вытягивает и все остальное, поскольку постановку Натальи Барановской правильнее было бы назвать инсценировкой — слишком много в ней тривиальных решений, отсылающих к эстетике детского утренника. При этом некоторые моменты, например превращение полена в деревянную куклу, воплощены, простите за каламбур, так топорно, что вызывают смешки и разочарование даже у самых маленьких зрителей. Удивляло и решение использовать микрофоны в акустически благодатном зале Большого. Это при том, что звучание оркестра было отнюдь не вагнеровским.
Постановку моцартовского шедевра доверили российском режиссеру Михаилу Кислярову, ученику Бориса Покровского. Кисляров — мастер именно музыкального театра: он слышит и понимает музыку интерпретируемого произведения. Оттого все постановки Кислярова просты и гармоничны. Такова и нынешняя «Свадьба Фигаро». На сцене герои комедии Бомарше, люди своего времени, они плетут интриги и страдают в соответствии с нашими представлениями о той эпохе. Кислярову удается придать действию легкость и естественность, на сцене нет суеты, мельтешения и нелепости, которые часто встречаются в живых, комических операх. Все события, пусть и незначительные эпизоды, подчинены логике произведения, нигде не нарушается драматургия классической комедии.
Восхитительна работа художника-постановщика Олега Скударя: всего несколькими штрихами — почти невесомой изящной аркой, ажурным фонтаном или легкими трафаретами-конструкциями, имитирующими аккуратно стриженные газоны и кусты французского регулярного парка, — ему удается придать спектаклю подлинную «воздушность» эпохи рококо.
Однако к обильным похвалам придется все же добавить и «ложку дегтя»: прекрасная постановка по сути не является новой — Кисляров и Скударь повторили один в один на минской сцене свою московскую работу, которую они делали еще в 2009 году для антрепризного театра «Русская опера» (ныне несуществующего).
Несмотря на русский язык, белорусскому Большому удалось сохранить в своем музыкальном прочтении моцартовско-итальянскую легкость знаменитого опуса: и оркестр Олега Лесуна, и хор Нины Ломанович, и солисты звучат изящно и очень музыкально. Сверхудача спектакля — образ Графа в исполнении красавца Владимира Громова: он аристократичен и галантен, а его баритон (в других партиях солист нередко испытывает затруднения в верхнем регистре) идеально подошел для умеренной по тесситуре партии. Прекрасно подходит звучное сопрано Елены Синявской для партии лукавой и находчивой Сюзанны — певица уверенно справляется и с диапазоном, и с нюансировкой. Попадание в десятку и Керубино Марины Лихошерст: ей удалось так вжиться в образ, что невозможно догадаться, что это не настоящий юноша. Из небольших партий стоит отметить ярко харизматичного баса Олега Мельникова в партии доктора Бартоло. В целом исполнение моцартовского шедевра отличала хорошая ансамблевая культура (в других партиях Елена Золова — Графиня, Александр Краснодубский — Фигаро, Марина Аксенцова — Марцелина, Андрей Матюшонок — Базилио, Александр Жуков — Курцио, Владислав Зозулько — Антонио, Екатерина Максимова — Барбарина), что для этой оперы — архиважно.
26 января 2022 г., "Культура"
