Утром Федор припрятал привезенные накануне шкурки, сложил в мешок краюху хлеба, немного крупы, не попрощавшись, заседлал коня и уехал в тайгу.
Приезд мужа был неожиданно быстрым – не прошло и недели. Варька не ждала столь раннего возвращения…
Накануне, полоща белье в речке, Варька встретила Катерину. По-бабьи поплакалась подруге на бесчинства мужа.
- Зима не без мороза! Приходи вечерком, будем залечивать твои «боевые» раны! – сочувственно кивала Катька.
Было раннее утро. Варвара в пригоне доила корову. Федор зашел в избу, окинул хмурым взглядом неубранную кухню. На столе стояла трехлитровая банка скисшего молока и лежали недоеденные ломти хлеба и головка лука. На печи, из под одеяла, торчали грязные ноги сыновей. Он достал из мешка две бутылки водки, кулёк ароматных пряников, школьный ранец и новую одежду для старшего сына. Через неделю Вася пойдет в школу. Судя по покупкам, он спустился в город ещё вчера. Похмельная голова требовала опохмела.
Варвара зашла в избу с подойником полным парного молока. Мужчина уже порядком захмелевший, наливал второй граненый стакан. Сонные ребятишки, свесив ноги, сидели на печи.
Пьяный Федор, покачиваясь на колченогом табурете, со злостью посмотрел на жену.
- Ну что? Не ждала?
В вопросах не было нужды. Все события маленького городка, как в большой деревне были у всех на слуху. Стоящий рядом табурет полетел в Варьку. Ребятишки испуганно глядели на отца. Варвара гневно глянула на сыновей, считая, что сыновья сболтнули лишнего, Бросила на пороге ведро и метнулась за дверь. Молоко разлилось белым ручьем по кухне, просачиваясь сквозь половицы в подпол. Варька кинулась в огород, в посадки картошки, заросшие высоким бурьяном. Пьяный Федор, прихватив охотничье ружье, хранившееся под кроватью, шатаясь, вышел на крыльцо. Варвара появилась дома, убедившись, что муж мертвецки пьяный спит на крыльце в обнимку с ружьем.
Когда-то почти не пьющий Федор ушел в запой…
Выросший на дальней стоянке со старой шаманкой, а после её смерти в интернате, где и забыл родной язык, он казалось, не испытывал ни к кому жалости. Родителей потерял в раннем детстве. Двух его братьев забрали на воспитание дальние родственники. Единственное теплое воспоминание детства - силуэт старушки, в старом чегедеке (вид алтайской национальной одежды) возле очага, с вечно дымящийся трубкой.
В пьяном угаре колотил жену, доставалось и ребятишкам. Они часто прятались в бурьяне заросшего огорода.
Федор не видел, как Василий, надев новенький костюм, пошел в первый класс. Как Варька лупила младшего сына прутом за его «доклады» отцу. Как Серёжка, грязный и голодный впервые ночевал в коровнике, боясь гнева матери.
Неизвестно сколько бы всё это продолжалось, если бы однажды обезумевший от пьянки Фёдор не выстроил своё семейство возле туалета и навел прицел охотничьего ружья, неся заплетающимся языком какой-то бред про предательство…
Бледная Варвара стояла не шелохнувшись, в упор смотрела на опостылевшего мужа, не переставая голосить, в надежде, что её услышат:
- Убивают! Убивают!
Васька в мокрых штанах трясся от страха. Серёжкин взгляд метался в поисках места для укрытия и в ожидании момента смыться.
Соседи вызвали наряд милиции. Фёдора задержали и осудили. Кроме ружья конфисковали патроны и соболиные шкурки.
В ближайшие пять лет Варька жила, как хотела. Вот только пришлось устроиться на работу и эти пять лет стали единственным её трудовым стажем. На работу ей помогла устроиться всё та же Катерина – рабочей на обувную фабрику.
Продолжение следует.