Ой, что это со мной? Как же больно! Сдавило грудь, не могу дышать. Ааа, что происходит? Больно! Что такое? Ноги не слушаются, спотыкаются. Скамейка. Надо собраться с силами и попробовать до неё доковылять.
Мужчина, шатаясь и держась за ограждения, с трудом добрался до лавочки в парке. С облегчением плюхнулся на неё и постарался отдышаться. Боль не унималась. Она словно калёным железом пронзала всё тело и врезалась в каждую клеточку.
Свет? Откуда он тут? Странно, какой-то нежный и приятный. Никогда такого не видел. Тёплый, успокаивающий, мягкий. И боль сразу пропала, а тело расслабилось, словно я летаю в небе, а не сижу на жёсткой скамейке в парке.
Мужчина попытался осмотреться, но лёгкий туман, окутывающий всё пространство, затруднял видимость. Неожиданно, сквозь пелену облаков, он увидел пса, который медленно, словно плывя по воздуху, плавными движениями направлялся к нему. Ну надо же, откуда здесь собака?
– Здравствуй, Хозяин, – внезапно сказала большая овчарка. Взгляд её был задумчивым и печальным.
– Здрасте… – растерялся мужчина. – Вы разговариваете со мной? Я что, сплю?
– Нет, ты не спишь. Ты умираешь. Здесь все могут разговаривать и понимают друг друга. Не узнал меня, Хозяин?
Мужчина растерялся и побледнел.
– Марс? Ты? Но… как ты меня нашёл? Что ты вообще здесь делаешь?
– Я умер. Давно. Там, на той дороге, где ты меня выкинул из машины.
Внезапно мужчина почувствовал острою боль в груди. Он вспомнил. Вспомнил всё, что старательно пытался забыть последние годы. То страшное и чёрное чувство, которое мучительно душило его по ночам. Предательство.
– Помнишь, как решил избавиться от меня? Как запихал в машину и увёз за город? А потом выбросил в лесу как ненужную вещь и уехал даже не оглянувшись, помнишь? Разве я виноват, что постарел и начал тебя раздражать?
Пёс тяжело вздохнул.
– Марс, ну ты чего? Извини, ты просто меня неправильно понял. Я думал, тебя подберут, и ты будешь жить в новом доме.
– Где? В лесу?
Мужчина сник и опустил глаза.
– Хозяин, ты даже сейчас боишься признаться. Продолжаешь врать, оправдываться и успокаивать себя. А я… А ведь я бежал за тобой, падал, спотыкался. Но старый нос подвёл меня, и я сбился со следа. Тогда я вернулся назад и стал ждать тебя. Ждал и верил, что ты одумаешься и вернёшься. Я надеялся, что ты приедешь за своим Марсом и заберёшь меня. Но ты не возвращался.
Я не злился на тебя, я продолжал любить тебя, любить так, как могут любить только собаки. Я спал на сырой траве и холодной земле, голодный, больной и замёрзший, но продолжал думать о тебе. Я о тебе волновался. Я переживал, кто разбудит тебя утром, лизнув языком по твоей небритой щеке, кто помолчит с тобой, когда тебе будет грустно, да, в конце концов, кто принесёт тебе тапки. Я ждал, но ты так и не вернулся.
Знаешь, что я больше всего хотел в тот миг, когда прощался с жизнью? Увидеть тебя, услышать твой голос и тихо умереть, положив голову на твои колени. Но последний мой вздох услышала только холодная лужа.
А ведь здесь таких много: выброшенных, замученных, замёрзших, оставленных на пустых дачах, убитых ради забавы… Вы, люди, очень жестоки. Не понимаете, что мы для вас страница в жизни, а вы для нас и есть вся жизнь. Считаете, что можно поиграть с нами, насытиться, а потом выбросить как ненужную игрушку. Выбросить и забыть! И даже не догадываетесь, что за всё однажды придётся платить.
– Прости меня, Марс! Прости!!! – мужчина упал на колени и прижался к собаке. – Прости меня! Пожалуйста, прости! Прости меня, хоть я этого и не заслуживаю! Я знаю, ты добрый, собаки умеют прощать и любить! Прости! Пожалуйста, прости!
Тело мужчины опять охватила острая боль. Но это была другая боль, боль от осознания содеянного поступка. По щекам потекли колючие слёзы. Пёс приподнял свой шершавый нос.
– Я уже давно простил тебя. Да и зачем мне злиться, если я всё равно уже умер? А вот тебе ещё рано умирать. Плачь! Сильнее плачь. Не жалей слёз. Слёзы – твоё искупление. Прощай.
Марс лизнул языком мокрую щёку любимого хозяина, в последний раз взглянул в его зарёванные глаза, встал и медленно поплёлся в туман, грустно виляя хвостом.
В этот момент в реанимации врачи бились за жизнь мужчины, но все усилия были напрасны. Инфаркт не хотел отступать. Сердце остановилось. Время смерти было зафиксировано. Конец наступил безвозвратно.
Внезапно гнетущую тишину нарушил пронзительный крик медсестры:
– Слеза! Смотрите, смотрите, он плачет! По его щеке бежит слеза!
– Скорее дефибриллятор!
– Разряд! Ещё разряд!
Ровная линия на экране монитора дёрнулась и выгнулась слабой, но всё-таки жизнеутверждающей дугой.
Через месяц после чудесного возвращения к жизни, мужчина вышел с территории больницы, полной грудью вдохнул свежий воздух и неторопливо направился домой. Проходя через полузаброшенный сквер, он, погружённый в свои мысли, заметил под скамейкой дрожащего щенка. Грязный и мокрый малыш свернулся в клубок и дышал из последних сил.
Мужчина присел и аккуратно вытащил щенка из-под скамейки.
– Привет, малыш, ты чей?
Щенок не ответил, а лишь испуганно вжался в тёплую ладонь.
– Ну что ты дрожишь, боишься? Не бойся, всё будет хорошо. Пойдём домой… Марс…
Мужчина спрятал малыша под куртку и заботливо поправил его торчащее ухо.
Старый пёс, удобно устроившись на облаках, положил голову на лапы и наблюдал сверху за происходящим событием. Он внимательно следил, как хозяин бережно поднял щенка, сунул за пазуху и направился домой. В ту самую квартиру, в которой раньше жил он, Марс. Радостно прыгал, скакал, скулил и вставал на задние лапы, когда мужчина возвращался с работы. В ту самую квартиру, в которой прошла вся его короткая жизнь. Короткая, но бесконечно счастливая, если не считать последнего момента, когда он мучительно умирал под мокрой ёлкой. Но пёс его не вспоминал, он попросту предпочёл его забыть.
Марс грустно смотрел в спину уходящему хозяину, пока тот окончательно не скрылся. Тяжело вздохнул, с трудом поднялся с налёжанного места и на слабеющих лапах медленно поплёлся в неизвестном направлении. Туман аккуратно, как будто боясь потревожить израненную душу собаки, подкрадывался со всех сторон и осторожно окутывал клочковатую шерсть. Пёс ещё долго шёл сквозь пелену облаков, всё глубже и глубже погружаясь в свои печальные мысли. Думал о том, как же странно порой устроена эта земная жизнь, думал до тех пор, пока окончательно не растворился.