«Её лошадка была — чудо как! — хороша. Резвая, грациозная, но спокойная. Длинная, красиво выгнутая шея, крупные уши. Грива чёсаная, ухоженная. Стать королевская, неторопливая. Масти игреневой, размера скромного. Звали лошадку Бланш.
Маленькая любила кобылку до беспамятства! С утра уже бежала посмотреть — как она там, без неё. Любовалась издали или подходила и трепетно оглаживала конские бока. Приговаривала, подкартавливая: «..chérie, comme tu es bonne..» И смеялась собственным излияниям. Матушка не похвалила бы!
В обед, после сна приходила с нянюшкой. Тыкала пальчиком и поучала: «Вырасту и буду voltage. Скакать, значит. Как папА. И ничего не говори мне, Груня! Я так решила!» Няня качала головой и теребила белоснежный передник — барынька строга. Подрастёт — папашу переплюнет.
К вечеру, насмотревшись красных закатов, с балкона обширного, шла чинно к папеньке в кабинет. Рассказать, как день прошёл — традиция. Если мамаша — преклонного возраста дама в чепце, по осени сорок уж стукнуло! — не спала. То забегала и к ней — отогнать извечные мигрени и поделиться секретиками. Поздний — жданный — ребёнок, она не терпела возражений и скучных вечеров. Не найдя мамАн пригодной для бесед, неслась к Бланш. Пока гувернантка — несносная немка Грета — расплетает космы и стелет постели. И не следит за дитятей.
Лошадка встречала её тепло и приветливо. Кивала головой, при покачивании. И скрипела полозьями. Бланш была деревянной лошадью, резной, с сиденьицем и хвостом из пакли. Но от этого не менее любимой!»