Городской гость поднялся навстречу Петру Свирину и протянул руку. Тот ответил на рукопожатие и вопросительно взглянул на приезжего. Дежурный по сельсовету вышел, оставив их наедине.
– Давайте присядем, – сказал Константин Львович. Они уселись за стол друг против друга. Константин Львович в некотором замешательстве глядел на приемного отца своей дочери. Он, признаться, ожидал, что тот будет моложе и проще, но перед ним сидел уже состоявшийся, немолодой, но сильный и крепкий человек с настороженным, внимательным взглядом небольших серых глаз, густо окруженных морщинками. По его лицу было видно, что он через многое прошел в своей жизни, многое видел и пережил.
Константин Львович растерялся и никак не мог сообразить, с чего начать разговор. Все фразы, что он предварительно прокручивал в своей голове, куда-то улетучились...
– Так по какому делу вы хотели меня видеть? – спросил Петр Свирин.
Встреча с городским начальством не могла сулить ничего хорошего, а что этот человек не из простых, привыкший приказывать, было написано на холеной физиономии приезжего, угадывалось в неподвижном, твердом взгляде.
Константин Львович собрался наконец и, словно в воду прыгая, начал с главного:
– Четырнадцать лет назад вы с вашей женой удочерили ребенка, девочку... Так вот я – ее отец!
Лицо Свирина дрогнуло. Он насмешливо улыбнулся и в упор посмотрел на собеседника.
– Так вот оно что! – протянул он. – А я-то понять не мог, чего кому-то от меня понадобилось!
Да, было такое. Вы от нее отказались, а мы - удочерили! Девочка выросла, ей шестнадцать. Все это время вы о ней не вспоминали, так о чем теперь разговор?
Не о чем нам говорить! Еще раз сунешься к нам или к Лике, – сказал Свирин, вдруг наклоняясь к самому лицу Константина Львовича, – я тебя уработаю... Мне это не трудно... Я всю войну в разведчиках проходил...
Он встал и решительно шагнул к двери.
– Постойте! – воскликнул Константин Львович. – Вы меня не поняли!
Свирин не слушал его, тогда он вскочил и схватил его за руку, пытаясь задержать, но это было похоже на то, как если бы он пытался задержать трактор.
– Вы можете сделать со мной, что хотите, – тогда быстро, торопясь заговорил он. – Только выслушайте, пожалуйста. Я ни на что не претендую! Очень вас прошу! Умоляю! Это касается Лики!
Петр настороженно остановился:
– Ну, что ее касается? Зачем вы приехали?
– Поймите, я не хочу просить прощения за ошибку, которую совершили мы с женой. Она непростительна!
Свирин молчал, насмешливо глядя на приезжего.
– Я понимаю, вам не хочется, чтобы девочка узнала, что она вам не родная, – продолжал Константин Львович, уже хитря. Ему хотелось понять, в курсе ли Свирин того, что Лика была у них, но прямо спросить он боялся, не зная, как приемный отец отнесется к поступку девочки.
– Она знает! – угрюмо проговорил Свирин. – Дура одна ей это брякнула по злости. Девчонка чуть с ума не сдвинулась, плакала несколько дней, чудила... Жене плохо было, еле оклемалась... Признались мы тогда Лике, что удочеренная она. Что это меняет? Мы ее любим, как с самого начала любили, и она нас любит! Теперь успокоилась девочка, а тут вы... Что надо-то вам стало? Что вы-то вдруг про нее вспомнили?
– Вы поймите, мы с женой ни на что не претендуем, – очень торопясь, говорил Константин Львович. – Но девочка выросла. Я знаю, она отлично учится. Через год она окончит школу и захочет учиться дальше. Мы могли бы помочь вам материально. Ей не обязательно знать об этом, – я положу деньги на книжку вам или вашей жене, или отдам наличными. Как вы скажете, так и сделаю! Поступить в вуз нелегко. Могут репетиторы понадобиться, а они недешевы. Мы можем найти квартиру и оплатить ей проживание за все годы учебы. Она и дальше может рассчитывать на нашу помощь! Девочка могла бы жить у нас, но я понимаю, что вы на это никогда не согласитесь, потому даже не заговариваю об этом! Не отказывайте мне сейчас, не говорите ничего, но подумайте! Посоветуйтесь с женой...
Он хотел добавить: «и с Ликой!», но не решился, встретив насмешливый и презрительный взгляд Свирина.
– Без вас обойдемся! Уезжай и не появляйся здесь, граф Монто-Кристо! У Боженьки прощения просите, может, он простит!
Свирин сплюнул, повернулся и вышел, оставив расстроенного Константина Львовича наедине с его печальными мыслями и поздним раскаянием.
***
Прошло еще несколько месяцев. Перед самым Новым годом Нонка подналегла на учебу, досрочно сдала зачеты и решила съездить домой. Погода в конце декабря была ненастная, с дождями и слякотью, время от времени сменяющимися ледяными восточными ветрами. Проселочную дорогу, по которой ездили летом, развезло, и добраться до села можно было теперь только кружным путем, через соседний городок. Об этом она узнала только на автовокзале.
Купив билет до того города, она, спустя полтора часа, уже стояла на дороге, которая вела в село. Предстояло еще пройти несколько километров. В компании нескольких односельчан она проделала этот путь быстро. Теперь оставалось перебраться через реку, но, подойдя к берегу, они увидели, что та покрылась льдом. В будке перевозчика никого не было, его большая лодка чернела у другого берега.
Все в нерешительности остановились и стали совещаться. Идти было опасно, но один парнишка, Игошев, тоненький и легкий, только годом старше Нонки, рискнул и пошел, не слушая уговоры старших. Было видно, как лед, потрескивая, прогибается под его ногами. Все с замиранием сердца следили за ним. Мужчины вполголоса ругались, пожилая бабка крестилась. Добравшись до противоположного берега, парень обернулся и стал что-то кричать, размахивая руками.
– Кричит, что плохой лед! Никак нельзя идти, – сказал один из мужчин. – Я здесь накануне переезжал, – никакого льда вовсе не было. Надо возвращаться в город и ждать.
– Чего ждать-то? – спросила Нонка.
– Чего-чего! Когда лед окрепнет или когда растает! А, может, ледокол пройдет и сломает его. Айда в город! Там в тепле где-нибудь посидим. С горы реку хорошо видно.
– Ничего себе! Это столько ж назад топать! Я лучше здесь подожду, возразила Нонка.
– Ну, сиди тогда в будке и жди. Буржуйку вон растопи, а то замерзнешь. Не вздумай только через реку идти! Утопнешь - так батька домой не пустит!
Все отправились обратно в город, а Нонка осталась. Она растопила буржуйку и согрелась. Потом ей стало скучно. Она вышла на берег и стала ходить взад и вперед, думая: «Вот досчитаю еще раз до тысячи, и пойду. Игошев перешел, а я чем хуже?»
Наконец она вышла на лед и прошла несколько метров по направлению к противоположному берегу. Лед немного потрескивал, но держал... В какой-то момент на том берегу показался человек. Нонка вгляделась и узнала в нем отца.
– Чего это он приперся? – подумала она. – Наверно, Игошев сказал, что я приехала и стою здесь.
– Возвращайся в город, Нонна! – кричал отец. – Слышишь? Возвращайся! Иди назад! Назад, дура!
– Черта тебе с два! – прошептала Нонка и пошла через реку...
***
Уважаемые читатели! Окончание истории можно будет прочитать в следующем выпуске! Ждем ваших соображений по теме рассказа!
***
Изображение из Pixabay
***
Ссылка на продолжение