Продолжение моего большого текста о том, как начиналась национальная бурятская литература.
Читать первую часть
Литература просветительства после 1917 года
В 1917 году происходит сначала Февральская, а затем и Октябрьская революция. Бурятская интеллигенция восприняла смену государственного строя как реальную возможность создать национальную автономию, чтобы полноценно развивать бурятскую культуру. Они создают Бурятский национальный комитет и объявляют своей территорией земли вокруг Байкала, населённые бурятами (та самая национальная территория, которую изобразил в своей поэме Ринчино). Строятся грандиозные планы по созданию новой бурятской культуры. Лидеры нации хотели повсеместно создать школы с обучением на бурятском, издавать книги и периодическую печать, превратить дацаны в подобие европейских университетов, где будет развиваться национальная наука, основанная на синтезе буддийских и западных традиций.
Скорейшему воплощению задуманного помешала Гражданская война. Территория Бурятии стала площадкой борьбы различных политических сил. Здесь сталкивались между собой коммунисты, войска атамана Семёнова и барона Унгерна. Бурятская нация оказалась во многом против собственной воли вовлечена в эту борьбу. Национальной интеллигенции приходилось вступать в союзы с теми или иными силами, чтобы обеспечить сохранение хотя бы относительной автономии. Самым амбициозным проектом стало создание панмонгольского государства, которое должно было объединить бурят и монголов. Однако этому не суждено было сбыться.
К 1921 году в Бурятии устанавливается советская власть. В то время самая восточная часть России была объявлена отдельным государством – Дальневосточной Республикой. Граница ДВР проходила как раз по бурятским землям. Поэтому было образовано сразу две Бурятские автономные области – одна в РСФСР, другая – в ДВР. В руководстве новой автономии оказались те же самые бурятские национальные деятели, которые образовали Бурнацком. Их союз с советской властью был обусловлен желанием использовать любую возможность для развития нации. Собственно коммунистическая идеология бурятскую интеллигенцию привлекала мало. Бурятские национальные деятели не видели смысла в классовой борьбе, они считали, что ради развития нации все слои общества должны объединиться вокруг общей национальной идеи.
В 1922 году ДВР воссоединяется с Россией, а в 1923 появляется Бурятская АССР. Вскоре после этого центральная власть начинает занимать всё более непримиримую позицию по отношению к другим политическим силам, и старая интеллигенция постепенно уходит из культурной и политической жизни Бурятии. Так заканчивается эпоха бурятского просветительства.
Несмотря на все трудности и политическую нестабильность, период 1917–1923 годов стал очень продуктивным для бурятской литературы. В это время были созданы лучшие произведения литературы бурятского просветительства.
Революция вселила в просветителей оптимизм, подарила надежду на осуществление их грандиозных планов. В поэзии просветителей появились восторженные отзывы о революции и призывы скорее воспользоваться новыми возможностями для развития нации. Интересно, что в то время бурятские писатели высоко ценили именно Февральскую, буржуазно-демократическую, революцию. Считалось, что она подарила бурятскому народу свободу и возможность самостоятельно выбрать свою судьбу.
Как и до революции, большую роль в жизни бурятской культуры продолжает играть драматургия. Если прежде бурятские пьесы ставились в Иркутске, то теперь центр развития бурятского театра перемещается в Забайкалье. Создаётся Агинский народный театр, который в течение нескольких лет был главным рупором идей национальной интеллигенции.
Появляются пьесы, изображающие новую жизнь народа. Так, например, в пьесе Дондок-Ринчина Намжилона «Хуушан хубилба, хуули шэнэрбэ» («Старое изменилось, власть обновилась», 1918) показано, как буряты постепенно осознают начало новой эпохи. В основе сюжета – любовная линия. Некогда Долгор была просватана за сына богача, но она полюбила другого парня – Лхасарана – и вышла за него замуж. Из-за этого начинается тяжба между отцами невесты и бывшего жениха. Отец жениха богач Убаши уже успел отдать калым, и теперь он требует, чтобы отец невесты Дылык возместил ему ущерб. Получилось так, что пока молодёжь уже живёт по-новому, без оглядки на старые обычаи, их родители продолжают настаивать на соблюдении прежних законов. В конце пьесы звучит призыв окончательно отказаться от старых привычек, которые тормозят развитие нации и сеют раздор между людьми. Так, если молодые люди будут сами выбирать себе женихов и невест, то всем станет только лучше. В частности, исчезнут границы между людьми разного достатка, что, по замыслу просветителей, было очень важно для объединения нации.
Нужно сказать, что подобный сюжет – когда любовь вступает в конфликт с обычаями сватовства по расчёту – довольно встречается в литературе просветительства, а потом и в советской литературе о дореволюционной жизни. Через этот конфликт писатели показывали несовершенство традиционного общества, которое зачастую препятствовало обретению личного счастья. Особенно часто жертвами таких ситуаций оказывались девушки. Просветители были демократами и отстаивали незыблемость прав личности, поэтому для них была важна идея свободного выбора каждого человека независимо от его пола и социального статуса.
Солбонэ Туя
После революции в бурятской литературе появился первый крупный русскоязычный писатель. Им стал Пётр Дамбинов, писавший под псевдонимом Солбонэ Туя, что значит «луч утренней звезды».
Русский язык изначально занимал важное место в жизни бурятских просветителей. Их всех объединяло русское образование и, соответственно, определённая причастность к русской культуре. Большинство бурят в то время не говорили и тем более не читали по-русски, поэтому для просветителей русский язык был языком общения внутри своего круга, подобно тибетскому языку среди лам. По-русски написаны публицистические статьи, научные работы и дневники бурятских просветителей. Однако в художественной литературе русский язык изначально не использовался. Это объясняется, с одной стороны, стремлением просветителей создать именно национальную литературу, органично существующую на бурятском языке, а с другой стороны – тем, что произведения на русском языке были бы непонятны большинству бурят.
Но вот, как мы видим, ситуация меняется. После революции русский язык стремительно наращивает своё присутствие в бурятской культуре, и Солбонэ Туя выбирает его языком своего художественного самовыражения. В 1922 году выходит его сборник стихотворений «Цветостепь». Тематика стихотворений очень разнообразна – здесь и картины родной природы, и стихотворения социально-политической тематики, и переложения фольклорных сюжетов.
Стихотворение «Восьмигранная юрта» – одно из главных произведений поэта. Это автобиографическое стихотворение, в котором выражен внутренний мир бурятского интеллигента начала ХХ века. В его сознании сосуществуют образы «большого мира», в который он отправился за знаниями, и родной юрты, оставшейся в степи. Здесь есть определённое противоречие – героя тянет домой и в то же время «жажда знаний» заставляет его уходить в мир чужой культуры. Солбонэ Туя видит здесь диалектику: в мгновения трудностей его поддерживала память о родине, и теперь он возвратился домой с новым опытом и знаниями, которые помогут изменить жизнь к лучшему.
Хоть старался быть смелым и гордым,
Но порой сердце жалось от фраз:
«Эй, хубушка, ты, братская морда», –
Мне, бродяге, дарили не раз.
Просверлил бы я сердце железом,
Продырявил бы пулей висок,
Если б ветры из дальнего леса
Не будили б у юрты песок.
Я теперь опоясан сияньем
Полнозвучной победы труда.
Отойдите, былые страданья,
Навсегда, навсегда, навсегда!
Интересно, что Солбонэ Туя в своей поэзии нередко экспериментирует с языком, например, придумывает неологизмы:
Степи степят юрты... Юрты юртят степи...
Это роднит поэзию Солбонэ Туя с творчеством русских футуристов и говорит о том, что уже тогда русскоязычная бурятская литература начала развиваться в общем пространстве с русской литературой. В дальнейшем количество русскоязычных бурятских писателей будет неуклонно расти, и сегодня русскоязычная бурятская литература – это целое уникальное явление, у истоков которого когда-то стоял Солбонэ Туя.
Базар Барадин
Самым ярким представителем литературы бурятского просветительства был Базар Барадин. Он сочетал в себе качества учёного, политика и писателя. Барадин учился в Петербурге сначала в гимназии Петра Бадмаева, а затем в Петербургском университете. Он знал восточные и западные языки, успел побывать в Монголии, Тибете, странах Западной Европы. Этот многогранный опыт плодотворно повлиял на его личность. Как писатель Барадин отличался незаурядным талантом и умением отвечать на запросы времени, продвигая национальную литературу вперёд.
Литературную деятельность Базар Барадин начал ещё до революции, но самые лучшие его произведения были созданы в первые послереволюционные годы. В творческом наследии Барадина есть сочинения разных жанров – стихотворения и поэмы, пьесы, рассказы, в том числе несколько рассказов для детей. Рассказать о всём творчестве писателя здесь было бы невозможно, поэтому я остановлюсь на трёх самых заметных его произведениях.
Рассказ «Отец Сэнгэ» (1919)
Рассказ «Отец Сэнгэ» описывает последние дни жизни одного бурятского богача. С самого начала мы видим, что Сэнгэ совершенно запустил и себя, и своё хозяйство. Его юрта окружена кучами неубранного хлама, он ходит в старой одежде, по которой ползают вши, и единственный интерес Сэнгэ – это ежедневное неумеренное употребление архи. Однажды у Сэнгэ случается приступ тяжёлой болезни. Только теперь он почувствовал приближение смерти. Лама из дацана посоветовал Сэнгэ какие-то порошки и, получив от больного обещание передать в дацан часть имущества, удалился. Сэнгэ не становится лучше. Тогда к нему приглашают русского доктора. Доктор предлагает ехать в город лечиться, но Сэнгэ принимает решение остаться дома. Спустя немного времени Сэнгэ умирает. Автор сообщает, что уже скоро о нём все забыли.
Стилистика рассказа близка к тому, что в западной литературе того времени называли натурализмом. Барадин в подробностях показывает психологические и физиологические признаки деградации Сэнгэ, его медленную смерть в результате собственного невежества и распущенности. Вместе с Сэнгэ, что символично, вырождается и весь его род, ведь у него не было своих детей.
Отец Сэнгэ – очевидно, антигерой просветительской литературы. Как я уже говорил, просветители высоко ценили людей, которые жили ради нации и делали всё для её развития. А Сэнгэ – совершенно противоположный человек. Он живёт лишь своими интересами, да и интересы эти – сугубо материальные, которые в итоге приводят его к потере здоровья и личностной деградации. Сэнгэ не стремится к знаниям, не хочет развиваться. Показательно, что приёмные дети Сэнгэ так и не выучились грамоте. Всё окружение Сэнгэ находится в таком же состоянии медленного разложения, как и он сам. Отказ Сэнгэ от помощи русского врача можно понимать как знак того, что Сэнгэ в итоге и сам осознал неизбежность своей смерти.
По всей видимости, в этом рассказе Барадин изобразил медленную смерть старого бурятского общества, которому были чужды идеи просвещения и национального развития. Это общество, олицетворяемое богачом Сэнгэ, само довело себя до гибели. На смену же ему должны прийти новые люди, не подверженные старым порокам.
Пьеса «Великая сестрица-шаманка» (1921)
Пьеса «Ехэ удаган абжаа» («Великая сестрица-шаманка») – самое известное произведение Базара Барадина. Её сюжет основан на реальном историческом событии. В 1702 году хори-буряты отправили делегацию к Петру I, чтобы просить его пресечь злоупотребления местных служилых людей и закрепить за бурятами их земли.
Прежде чем перейти к описанию сюжета, стоит сказать, что эта пьеса стала очень большим событием в бурятской литературе и театре того времени. «Великая сестрица-шаманка» была второй исторической драмой в бурятской литературе после пьесы «Шойжид», тоже написанной Барадиным. Прежде на бурятском языке не создавались столь эффектные драматические произведения. Вряд ли зрители Агинского народного театра видели ранее что-то более зрелищное: действие пьесы переносилось из бурятских степей в московские царские палаты; кроме того, в спектакле была сцена шаманского обряда, а в конце зрителей ожидало явление призрака главной героини. Всё это было в новинку для бурятского театра. В статье «Вопросы сценического искусства бурят-монголов» (1924) Барадин писал, что бурятский театр должен развиваться с опорой на национальные традиции, в частности, на эстетику шаманских обрядов. Примером такого национального театра и являются пьесы самого Барадина, в особенности – «Великая сестрица шаманка».
Пьеса начинается с трагической сцены «взятия в аманаты»: русские казаки берут в заложники часть бурят за то, что те не смогли собрать ясак. Буряты сокрушаются, что на их земле властвуют чужаки, которые лишили их спокойной жизни. Далее происходит собрание глав родов хори-бурятского племени. После обсуждения они решают отправить делегацию в Москву, к царю Петру I, чтобы он восстановил справедливость и поруганную честь хори-бурятского народа. По обычаю шаман обращается к духам, чтобы выяснить, как обеспечить успех этого похода. Духи сообщают, что вместе с делегацией должна пойти молодая шаманка Эрехэн – она своей духовной силой поможет им достичь цели. Возглавляет делегацию Бадан Туракин – зайсан (то есть глава) рода Галзут. Когда буряты дошли до Москвы и предстали перед Петром I, Бадан Туракин должен был произнести прошение от имени хори-бурят. Но он вдруг запнулся и замолчал. За Бадана речь закончила Эрехэн. Пётр I принял прошение хори-бурят и издал указ, чтобы они могли жить спокойно на своих землях. Обратный путь делегации оказался очень тяжёлым. У них закончились запасы, и путники могли уже умереть от голода. Решили, что кто-то должен принести себя в жертву, чтобы остальные могли дойти до родных земель и сообщить бурятам о благосклонном решении царя. Путники бросают жребий. Изначально жребий выпадает Бадану Туракину, но он незаметно подбросил свой чёрный камешек Эрехэн. А Эрехэн и сама была готова принести себя в жертву:
Поскольку нет среди вас человека,
Кто может жизнь отдать за людей,
Поскольку нет среди вас человека,
Кто может тело отдать за народ,
Настало мне время,
Чтоб всех вас спасти,
Пожертвовать жизнью своей.
Настало мне время,
Чтоб путь ваш сберечь,
Пожертвовать тело своё.
Эрехэн знает, что Бадан всех обманул, но она принимает свою судьбу как должное. Перед смертью шаманка благословляет свой народ на счастливую жизнь. Заканчивается пьеса тем, что путники вернулись в бурятские земли.
Выбор такого сюжета был не случаен. Как и в начале XVIIIвека, в годы Гражданской войны бурятский народ оказался в ситуации нестабильности, его положение было очень уязвимо. Барадин в своей пьесе смог уловить особенность существования малых наций – им постоянно приходится идти на контакт и искать поддержки у больших государств. Известно, что в 1920 году бурятская делегация отправилась на Съезд народов Востока в Баку, где им удалось убедить Ленина в необходимости автономии для бурят. Дело в том, что большевики изначально полагали, что буряты ещё «не доросли» до собственной государственности. Только усилиями делегатов – заступников своего народа Элбек-Доржи Ринчино и Агвана Доржиева – удалось отстоять право бурят на свою республику. Так что первые зрители «Великой сестрицы-шаманки» вполне могли провести параллель между событиями, показанными в пьесе, и тем, что происходило в жизни бурятского народа в начале 1920-х годов.
Важно, что образ Эрехэн ассоциируется с другим важным для бурятской литературы образом – Бальжин-хатан. По преданию, Бальжин-хатан защитила хори-бурят в годы междоусобицы монгольских племён. Ей пришлось принести себя в жертву, чтобы хори-буряты могли откочевать к Байкалу и обрести здесь спокойную жизнь. Такова и Эрехэн – заступница своего народа, готовая ради него на любые жертвы. Бадан Туракин в пьесе Барадина – противоположный герой, малодушный человек, который не смог поставить интересы народы выше личных. Поэтому он противопоставлен Эрехэн. Так Барадин подчёркивает, что люди, подобные Туракину, могут привести народ к гибели.
Пьеса «Великая сестрица-шаманка» обобщённо изображает особенности исторического пути бурят. Она показывает, что малый народ для своего сохранения должен сплотиться на основе национальной идеи. Когда речь идёт об отстаивании национальных интересов, не должно быть места ссорам и малодушию. Только через объединение и самоотверженное служение народу лежит путь к построению сильной нации – такова главная идея, которую выразил в своей пьесе Базар Барадин.
Поэма «Сказ о предках бурят-монголов» (1922)
В 1922 году в Чите выходит книга для детей «Улаан сэсэг» («Красный цветок»). В этой книге была напечатана поэма Базара Барадина «Буряад-монголой уг гарбалай домог» («Сказ о предках бурят-монголов»). Поэма представляет собой изложение истории бурят на основе мифов. Рассказ начинается издалека, прямо как в бурятских героических сказаниях – улигерах:
Эртын сагай энхэдэ,
Урдын сагай уринда,
Үндэр тэнгэриин бүрхэггүй
Сэлмэг һайхан байхада,
Үлгэн дэлхэйн үһөөгүй
Уужам, сүлөө байхада,
Амитан зоной олон болоодүй
Хомор, үсөөн байхада,
Ан гүрөөлэй үсөөн болоодүй
Элбэг, олон байхада…
Это было давно:
Над землею туманно-безбрежной
Проплывали и таяли тихо века,
И высокое небо синело светло, безмятежно,
И кружились серебряные облака.
Над пространством вздымались могучими пиками горы
И бурлили потоки в тисках берегов.
И безлюдные, дикой дышавшие мощью просторы
Укрывались зеленой дохою лесов.
И свободно бродило зверье по тайге первозданной...
На этой первозданной земле жил предок всех монгольских племён Барга-батор. У него было три сына: Оледэй, Бурядай и Хоридой. Первый стал прародителем калмыков, второй – бурятских племён Эхирит и Булагат. Хоридою же досталась самая интересная судьба. У него было несколько жён, от которых родилось много детей. По бурятским преданиям, от Хоридоя происходит племя хори. В поэме Барадина также говорится, что дочерью Хоридоя была Алан-гуа – прародительница рода Борджигин, из которого происходит Чингисхан. Таким образом Барадин напрямую связывает происхождение хори-бурят и монгольского "Золотого рода".
В конце поэмы говорится, что для бурят наступает время национального расцвета:
Ветер нового мира, весенней земли разноцветье.
Час приходит единству монгольских племен.
Дух кочевий живет в письменах и изустном наследье,
и звезда оживает на гребне времен.
Обновления ветер призывную песню заводит.
В славном прошлом сокрыто грядущее дней.
Пламенея, высокое красное солнце восходит
Над Байкалом и ширью азийских степей.
Когда автор говорит о «единстве монгольских племён», судя по всему, речь идёт у же не о политическом объединении монголов, а о культурном сотрудничестве. В те годы лидеры бурятской автономии действительно считали, что в сотрудничестве с монголами бурятская культура сможет достигнуть большего.
Главная цель поэмы «Сказ о предках бурят-монголов» – дать бурятам целостное представление о своём происхождении, о месте в мировой истории и вселить в них гордость за свою нацию, желание развивать её культуру. Базар Барадин изображает бурятский народ как часть монгольского мира, тем самым определяя его место в мировой истории. Важно, что все бурятские племена, согласно поэме, происходят от одного предка – таким образом обосновывается единство бурятской нации. По своему значению поэма Барадина сопоставима с «Новой судьбой» Ринчино. Если Элбек-Доржи Ринчино создал пространственный образ бурятской нации, то Барадин в своей поэме придал этому образу историческое измерение.
Судьба бурятского просветительства в советскую эпоху
Первые годы существования Бурятской АССР просветители играли важную роль в её политической и культурной жизни. Всё выглядело так, как будто их планы по созданию бурятской автономии с полноценной национальной культурой наконец-то стали сбываться. Но довольно скоро дали о себе знать расхождения во взглядах национальных просветителей и коммунистов.
Вообще-то в идеологии национального просветительства и коммунизма было много общего. И те, и другие отстаивали идею прогресса. И те, и другие, находили много неприемлемого в старой жизни и собирались строить новое общество. Но только вот ценности, которые должны были лечь в основу нового общества, они понимали по-разному. Бурятская интеллигенция главной ценностью считала нацию: вся политика, по их мнению, должна была исходить из задачи развития национальной культуры. А коммунисты стремились к построению бесклассового общества, к уничтожению всех явлений, которые считались принадлежностью класса эксплуататоров. С точки зрения коммунистической идеологии классовое сознание должно было иметь приоритет над национальным. Проще говоря, идеалом коммунистов была картина, в которой бурятские бедняки объединились бы с русскими бедняками против бурятских и русских богачей. А просветители считали, что бурятские бедняки должны объединиться с бурятскими богачами и все вместе развивать бурятскую культуру. Здесь взгляды коммунистов и просветителей совершенно разошлись.
Поэтому уже к началу 1930-х годов просветители покинули правительство республики. Кто-то из них прекратил творческую деятельность. Другие подстроились под требования новой идеологии. Но когда начались большие репрессии, никто не смог избежать печальной участи «врагов народа». Всю дореволюционную интеллигенцию обвинили в предательстве страны и приговорили к смертной казни. Разумеется, после этого их произведения оказались под запретом.
Позже этих людей реабилитировали, и их творчество стало возвращаться в бурятскую культуру. Но в национальной культуре уже произошли важные изменения. Теперь в ней не осталось места альтернативным точкам зрения на развитие нации, ведь как минимум три десятилетия – в 1930–1950-е годы – государство культивировало свою «единственно правильную» концепцию бурятской советской культуры. Потому и отношение к творчеству реабилитированных писателей было противоречивым.
Показательна в этом отношении ситуация с творчеством Базара Барадина. В советское время бурятские литературоведы так и не договорились между собой, как его следует оценивать. Александр Бадмаевич Соктоев в своей книге «Становление художественной литературы Бурятии дооктябрьского периода» резко критикует Барадина, называет его «буржуазным националистом», сторонником изоляции бурятского народа и даже обвиняет в разжигании ненависти к русским. Другой бурятский литературовед, Гунга Очирович Туденов, в то же самое время писал о Барадине как о выдающемся авторе, основоположнике новой бурятской литературы.
В 1990-е годы литература бурятского просветительства наконец-то перестала восприниматься как что-то «сомнительное». Наоборот, произведения этих авторов стали публиковать, искать в них достоинства и всячески компенсировать ту необоснованную критику, которая звучала по отношению к этой литературе в советское время. Впрочем, несмотря на то, что все произведения писателей-просветителей стали доступны и никто уже не ограничивает их интерпретацию рамками идеологии, полного осмысления литературы бурятского просветительства пока что не произошло. История бурятской литературы до сих пор воспринимается через призму советских концепций, в которых 1917 год был «началом всего». Между тем, истоки просветительства – в предреволюционной эпохе, в национальном движении бурят начала ХХ века. На мой взгляд, история советской бурятской литературы начинается только в середине 1920-х годов, когда произошли перемены в политической и культурной жизни Бурятии и дореволюционная интеллигенция начала уступать место новым людям, приверженным советской идеологии. А период с начала века до середины 1920-х годов – это время литературы просветительства (или литературы национального движения, что звучит более точно), которая имеет самостоятельное значение, не сводимое к «предыстории» советской бурятской литературы.
Значение литературы бурятского просветительства
Писатели-просветители обновили художественный язык бурятской литературы, привнесли в неё новые жанры и с нуля создали национальный театр и драматургию. Таким образом, именно просветители заложили фундамент для развития современной бурятской литературы.
Ещё более важное значение литература просветительства имела для национального самосознания. С литературы бурятского просветительства началась история национальной бурятской литературы, потому что до них бурятские писатели могли идентифицировать себя с буддийским миром, с монголами, с отдельными племенами или территориальными группами (хори, селенгинские, агинские, баргузинские бурят-монголы и т. д.), но не с бурятской нацией, потому что представления о бурятской нации ещё попросту не существовало. Просветители в своём творчестве создали образ бурятской нации, художественно обосновали её единство на основе общего пространства и общей истории. Этот образ живёт в сознании бурят до сих пор.
Главная идея литературы бурятского просветительства – это национальная идея. Писатели-просветители воспевали достоинство бурятской нации и людей, которые делают нацию смыслом своей жизни. Они призывали людей к объединению вокруг национальной идеи, к совместной деятельности во благо бурятского народа. Несмотря на все политические изменения, идея нации продолжала жить в сознании бурят и определять развитие бурятской культуры на протяжении последних ста лет. Сегодня бурятское общество снова переживает подъём национального самосознания и интереса к своей истории и культуре, поэтому я думаю, что литература бурятского просветительства в наши дни вновь становится актуальной.
Что почитать о литературе бурятского просветительства?
1. Балдаев С. П. Бурятская рукописная литература 1905–1917 гг. // Балдаев С. П. Избранное. Улан-Удэ: Бурят. кн. изд-во, 1961.
2. Соктоев А. Б. Становление художественной литературы Бурятии дооктябрьского периода. Улан-Удэ: Бурят. кн. изд-во, 1976.
3. Дугар-Нимаев Ц.-А. Исследование литературных источников на уйгуро-монгольской письменности. Улан-Удэ,1992.
4. История бурятской литературы 1917–1955 гг. Ч. 1. Улан-Удэ: БНЦ СО РАН, 1995.
5. Амгаланова М. В. Историко-культурологический анализ феномена репрессированной культуры (на материалах литературы Бурятии 1920-х годов). Улан-Удэ: ИПК ФГБОУ ВО ВСГИК, 2017. 208 с.
Спасибо, что дочитали до конца! Если вам было интересно, вы можете поддержать канал лайком и подпиской, а также оставить комментарий.