Евгения сидела в тёмном углу комнаты, озираясь по сторонам.
Сегодня в доме следователя было невероятно шумно. Иногда она затыкала уши, чтобы не слышать громких криков и песен. Она не знала этих людей.
На неё никто не обращал внимания.
Иногда Евгения закрывала глаза и сидела так долго. Она даже не могла вспомнить сколько дней не спала и сколько времени вот так сидит.
Но люди за столом не затихали и на минуту.
Евгенька не могла даже сообразить, где находится. Всё было каким-то чужим.
— Евгения Петровна! Жееенька, — услышала она рядом с собой женский голос. Открыла глаза. — Жееенька, пойдём ко мне, а? Я тебя в порядок приведу. Слухи плохие ходят. А ты нормальная вроде баба. У меня муж и сын с войны не вернулись, я два года из дому не выходила, не пила толком, не ела. Забилась вот так в угол. А теперь ничего, оправилась. И у тебя получится.
Это была женщина из артели. Евгения узнала её. Закрыла лицо руками.
— Жееень, ну пойдём ко мне, а? А этих я сейчас мигом разгоню.
— Уйди, — ответила Женька. — Сама разгоню, когда потребуется.
И опять впала в своё отрешённое состояние.
Когда почувствовала запах дыма, очнулась.
Крикнула каким-то нечеловеческим голосом:
— Горим!
Мужики за столом засуетились, стали выбегать. А спящие на полу продолжали лежать.
Евгенька подбежала к одному из них, пыталась растормошить, разбудить. Но дым уже больно резал глаза.
— Вставай же, —кричала Женька, жмуря глаза. Потом поползла к двери.
Помнила, что ползком спустилась со ступенек. Помнила крики, всхлипывания. Её, кажется, не замечали, потому что иногда ощущала на себе чьи-то ноги. На неё наступали, как будто вдавливая в землю.
Не было боли, не хотелось сдвинуться с места. Всё перемешалось в голове.
Евгения попыталась что-то сказать. Но не чувствовала даже губ. Не понимала, где она находится. Рукой хлопала себя по лицу.
— Кислица, на выход!
— Да какой выход? — услышала Евгенька. — Она ни ходить, ни ползти пока не сможет. Сообщу, когда придёт в себя.
— Да вы её водой ледяной окатите, мигом очнётся!
Евгения представила себе, как на неё льют воду, поёжилась.
Открыла глаза, уставилась в белый потолок.
— Всенепременно сообщу, — ответила женщина.
Когда дверь захлопнулась, она вздохнула тяжело и произнесла:
— Устроили людям такую жизнь, что вот только спиться и осталось. Довели девчонку.
Евгения не понимала, где находится. Женщина подошла к ней, Евгения повернула голову.
— Приходили уже по твою честь, как к себе домой ходят, не дают работать спокойно. Ну неужто-то я тут держать кого насильно стану. Придёт в себя человек, оклемается, пусть тогда и приходят со своими допросами. Тут приходил один, важный такой! — женщина стала говорить тише. — Вот ему первому сообщу, что очнулась ты, а потом и остальным. Он просил настойчиво. А ты-то как себя чувствуешь?
Евгения попыталась пошевелиться. Ноги-руки были ватными, еле двигались.
— Ничего не чувствую, — ответила Евгенька. — Ни-че-го.
Женщина махнула рукой и произнесла:
— Ну это ненадолго. Окрепнешь. Плохо только то, что на волю отсюда не выйдешь сразу или вообще не выйдешь.
Евгения даже не стала спрашивать, где она находится. Слёзы подступили близко. Она их сдержала, отвернулась от женщины.
— Полежи, полежи ещё, пока никому не скажу, что очнулась.
Вечером сквозь сон Евгенька услышала громкий шёпот:
— Да как же так, померла? Нет показаний.
— Надо, чтобы были.
— Да у неё даже ран нет!
— Сделаем! Пиши давай, заражение крови.
— Не напишу!
— Напишешь! Не дури. Сказано сделать так, делай. Времени мало.
Евгения еле дышала, прислушивалась.
Кто-то подошёл к ней. Потрогал лоб. Тяжёлая влажная рука. Знакомая рука. Евгенька открыла глаза. Это был Андрей.
— Ну что? — прошептал он. — Нахозяйничала? Три трупа и от дома только угли остались. Думаешь мне жалко дом? Не жалко. Вас давно бы разогнали, и дом сохранить можно было. Я всё ждал, когда ты образумишься. Но не вышло. Ты опозорилась, Женька! В тебя верили, тебя уважали. Теперь трудно будет завоевать доверие. Поверь мне! Так низко упасть и вернуться обратно невозможно! Идти можешь?
Евгения покачала головой.
— Ну значит ползком, тебе не привыкать!
Следователь положил на тумбочку рядом с койкой кипу бумаг.
— Тут твой развод с Иваном. Справка о смерти. Ты больше не Кислица. Имя и отчество удалось сохранить. Фамилия другая. Обратно тебе нельзя.
— Есть справка о смерти? Моей смерти? — Евгенька приподнялась на руках. — Ну тогда и похорони меня! Дай мне что-нибудь выпить или застрели меня.
Глаза Евгении горели, она покраснела.
Андрей вдруг ударил её по лицу.
— Замолчи, Женька! Я ведь могу исполнить твоё желание. Но тогда мне придётся вслед за тобой идти. А хочу ещё потоптать землю!
Евгения потёрла щеку, на которую пришёлся удар.
— Как хорошо, — прошептала она, — больно, но хорошо…
Она взяла бумаги, прочитала все и порвала на кусочки свои новые документы.
Смотрела при этом на Андрея.
Он не шелохнулся. Не поменялся в лице. Когда от документов остались одни лишь кусочки, собрал их аккуратно, обернулся и произнёс:
— Степанида Ефимовна, повторите справку о смерти, мы уходим.
Женщина что-то недовольно пробурчала под нос.
Потом Андрей повернулся к Евгении.
— Ну вот и хорошо, теперь ты есть, но тебя и нет. Посмотрим, как ты будешь просить меня сделать документы. Я тогда сразу напомню тебе об этом дне.
А потом Андрей заорал во всё горло:
— На выход!
От этого крика вздрогнула не только Евгенька, но и Степанида Ефимовна.
Евгения поднялась с койки. Покачиваясь, пошла за Андреем. Он оглянулся.
— Не сможешь идти, ползи…
Андрей привёз Евгеньку в свою квартиру.
Детей дома не было.
— Как они? — спросила Евгения.
— Живут, радуются, — ответил Андрей. — Уж получше живут, чем ты. Хорошо, что всё так вышло. Я вот подумываю ещё из детского дома забрать парочку. Может людьми станут раньше, чем их закрутит жизнь. Я раньше осуждал тебя мысленно за то, что детей Корнея к себе взяла. А теперь даже рад. Смотрю на них, и даже не знаю, как бы я жил без них.
— Мне-то что теперь делать? — спросила Евгенька.
Андрей вдруг вышей из комнаты, вернулся с большой бутылью, поставил её на стол.
— А тебе пить! Приступай!
— Убери, — попросила Евгенька. — Я больше не буду.
Девочки, вернувшись со школы встретили Евгеньку радостно. Все трое кричали с порога:
— Мама Женя вернулась, мама Женя!
Пока Евгения обнимала девочек, украдкой взглянула на Андрея.
Он улыбался. От его улыбки стало спокойно и тепло на душе.
Девочки, перебивая друг друга, рассказывали о своих школьных успехах.
Когда София упомянула Андрея, Евгенька напряглась. Поменялась в лице и сказала, что хочет спать.
Продолжение тут
Все мои рассказы тут