В декабре 2021 года исполнилось 100 лет со дня рождения Юрия Никулина. Многие годы Никулин жил в доме на Бронной, местные помнят, что обычным делом было встретить актера в местной булочной или у пруда, где он любил прогуливаться со своей собакой. Сейчас в фамильной квартире живет его внук — Юрий Никулин. Накануне 100 летия великого актера Владимир Степанченко встретился с Никулиным младшим, чтобы поговорить про великого деда, современный юмор и жизни на Патриарших прудах.
— Вы работаете в цирке, правильно я понимаю? Можно сказать, пиарщиком?
— Если говорить по штатному расписанию, то "Начальник отдела рекламы и спецпроектов". В основном занимаюсь организацией съемок, интервью.
— Как долго уже в цирке?
— Чтобы прямо работать… Хороший вопрос. Просто был период, когда я пришел, поработал месяц и уволился. Это было на первом курсе. А официально с 2007 года. Начинал администратором, менеджером по рекламе, сейчас начальник отдела.
— Прошли всю карьерную лестницу.
— Если мы берем работу вне цирка, когда работал в шапито, там вообще всё было. Ночью в троллейбусном парке клеил афиши, работал билетёром, администратором, кассиром, уборщиком, водителем. Хотя по штатному расписанию было написано «директор шапито» (смеется).
— В этом году в доме на Бронной появилась памятная доска Юрию Никулину? Какая была концепция? И почему так ее не было?
— Концепция достаточно простая — это круг, манеж. А почему она так долго не появлялась, это, к сожалению, не ко мне, а к нашим властям, которые очень долго не давали разрешения повесить доску. То им не нравилась концепция макета, то они говорили, что не нужно делать из дома одну большую мемориальную доску. Потому что действительно много известных людей здесь жили, если пройти по периметру, то все стены здесь завешаны. Но странно, ладно. И последнее, к чему они придрались, когда скульптор Александр Рукавишников сделал концепцию, он принципиально не хотел убирать слово «великий». А как оказалось, по нашему законодательству великим можно стать только после 100 лет со дня рождения.
— Первый раз слышу.
— Да, это действительно так. А Александр на протяжении последних семи лет не хотел эту надпись убирать. И собственно поэтому так долго длилось. По отзывам, мне кажется, мы не промахнулись, это не банальное, не что-то серое.
— А памятник на Новодевичьем тоже Рукавишников делал?
— И памятник на Новодевичьем, и памятник, который у цирка на фасаде.
— Он друг семьи?
— Нет. Если мы говорим про памятник на фасаде, то он строился в прямом смысле на народные средства, потому что это были 90-е, денег у цирка не было. Стояла в фойе здоровая урна, собирали всей страной на памятник. После был объявлен конкурс, было много вариантов, но как-то так сложилось, что вариант Александра и бабушке, и отцу сразу понравился, остальные потом не рассматривались. Многие обижались, многие не понимали, но это наша семья, наше решение. А дальше – мемориальная доска, Новодевичье кладбище, здесь вопросов не было. Если у человека получилось то, что действительно всем нравится, то зачем искать что-то новое.
— А я правильно понимаю, что сейчас есть фонд имени Никулина. Чем он занимается?
— Фонд «Цирк и милосердие» был открыт Юрием Владимировичем, исполнилось в этом году 25 лет. Он помогает ветеранам цирка по любым вопросам. Это не большая, но все-таки прибавка к пенсии, это помощь с врачами, санаториями, лекарствами. И опять-таки с местами на кладбище. Все мы гости… И как это не странно, похоронить иногда стоит дороже, чем жить. Всем этим занимается фонд. У фонда есть спонсоры — цирк, рекламное агентство, которое занималось фотографированием в фойе цирка, они очень много помогали, это и частные пожертвования. Мы проводим экскурсии по его музею, там и фотографии, и письма, и воспоминания. Вот весь кабинет, который у него был в квартире на Бронной, вывезен и воссоздан в здании фонда.
— В 1996 году Юрий Владимирович поддерживал переизбрание Ельцина? Есть совместные фотографии.
— Понимаете, Максим Юрьевич (Максим Юрьевич Никулин — генеральный директор Цирка на Цветном, сын Юрия Никулина) тоже находится в круге представителей Собянина. Во-первых, он нам не делает плохо. Ситуация с арендой была решена буквально за сутки. Все, что делается в Москве, всем нравится. То, что Максима Юрьевича включили в список доверенных, он не отказался. Он не ходит на собрание, нигде не пропагандирует. Как и Никулин, нигде никакой активности не проявлял с Ельциным. Кроме того, был период, когда Никулин был популярнее Ельцина, и если бы вдруг деду пришлось баллотироваться, он бы легко выиграл.
— А у него были какие-то личные отношения?
— Нет, власти деда недолюбливали и побаивались. В ютубе есть эта запись. Горбачев собрал всех представителей культуры и выслушивал их вопросы, проблемы. И когда дошло дело до Никулина, он минут семь шутил, рассказывал какие-то истории. А потом сказал: «Сейчас не дают деньги на корма для животных, и завтра я привожу их к вам ко входу. Захотите разогнать, я открою клетки». Встал и ушел. В зале все аплодировали, а верхушка ошалела от такого поступка и такой наглости. Но все решили в пользу цирка.
— А вообще часто приходилось просить у власти?
— На моей памяти этого очень мало, потому что я маленький очень был. Когда его не стало, мне было 11 лет. Я знаю, что он был на вручении госнаград, каждому предоставлялось слово и когда дошла очередь до Никулина, он вышел и сказал: «Мы вас еще рассмешим!» И ушел. Он-то просто пошутил, но люди напряглись. После этого его перестали приглашать на все государственные мероприятия. Если вдруг ему что-то нужно было, не ему лично, а для кого-то. У него не было дверей, он шел до конца. Для себя он никогда в жизни этим не занимался. Он-то и эту квартиру получил совершенно случайно. Пришел просить за кого-то, и человек, который эти все бумаги подписывал, спросил: «Товарищ Никулин, а вы-то как?» На что он ответил: «Замечательно, живем большой семьей в коммуналке». На что он ему задал вопрос: «Товарищ Никулин, вы идиот? Либо вы пишите и на себя заявления, либо я на других подписывать не буду». Так появилась квартира на Бронной.
— То есть они жили достаточно скромно даже по сравнению с партноменклатурой?
— Абсолютно, скажем так, для селербитис того времени Никулин жил очень скромно. Даже если взять квартиру, в которой они жили вместе с бабушкой, там не было хрусталя, золота, дубовой мебели. Не было потребности. Самое интересное, что деньги были. Он мог себе позволить ездить на «Мерседесе», чтобы в доме был хрусталь и золото. Но человеку, который прошел две войны, это было не нужно. Он прекрасно осознавал ценность того, что есть. Кровать, тумбочка, шкаф, всё.
— Про войну он вам, внукам, что-то рассказывал? В детстве бывает такой период, когда в воспитании появляется милитаристская тема с пистолетами.
— Ни мне, ни отцу он про свою войну ничего не рассказывал. Всё, что известно о войне Никулина, он написал в книжке «Почти серьезно». Это несколько страниц из его жизни. Когда мы с ним проводили время на летних каникулах на даче, одним из развлечений для нас с братом было то, что он сажал нас обе стороны от себя, брал листок, ручку и начинал рисовать живые комиксы и рисунки. И сопровождал все это каким-то рассказом. Так как мы были мальчишками, то истории в основном были на военную тематику — танки, самолетики, солдатики. Это не было высоким искусством. Была ли эта придуманная войнушка, была ли это его война? Я сказать не могу. Я не могу сказать, что это тема была табу, но нам с братом никогда в голову не приходило спрашивать, как он фашистов стрелял, ни ему самому не хотелось детям весь этот страх рассказывать. Когда ты рассказываешь, ты так или иначе возвращаешься в этом время. А когда ты ушел на войну мальчишкой и вернулся через восемь лет, пройдя через две войны, то наверняка это оставило очень большой шрам, и не только на сердце. Я уж не говорю про военные травмы, которые преследовали его всю жизнь.
— Вы Юрия Владимировича запомнили как веселого или грустного человека?
— Он нас развлекал с определенного возраста, лет до трех он нас вообще не воспринимал. До тех пор, пока мы с братом не научились формулировать мысли в предложения, сюсюкаться он не любил. Как только мы мало-мальски начали высказывать свои желания и потребности, вот тут мы стали интересны. Да, я говорил, что мы с ним проводили летние каникулы, это у нас было три месяца, а у него был максимум месяц отпуска. Более того, он высиживал из них недели две, после этого обязательно образовывались дела в цирке, которые нельзя решить по телефону. Я тоже не понимаю, как можно сидеть месяц без работы. Когда мы были на даче, мы с ним гуляли, ходили в лес, на пруд, к родственникам в другой поселок. Но это было не целыми днями. Я его запомнил, безусловно, веселым, жизнерадостным, но это также были рабочие вопросы. Я его видел разным, я не видел его в гневе.
— А можно его представить в этом состоянии?
— Отец рассказывал, что было несколько раз, когда его прям доводили. Мы с братом никогда не были послушными детьми, а когда вас два мальчика с разницей в возрасте два с половиной года, то понятно, что это ничего хорошего не сулит. Были и драки, и разборки, и подстрекательства. Абсолютно нормальные братские отношения. Один раз (не помню, что мы сделали, наверняка взбесили) он гаркнул, но к физической силе он никогда не прибегал. Скорее бабушка держала в жестких рукавицах.
— Вы говорили, что он увлекался рисунком. Это было как хобби, что-то сохранилось?
— Да, что-то сохранилось в музее, что-то у меня отсканировано, это не было что-то прям сверхъестественное, это можно отнести к разряду набросков.
— Есть знаменитая фотографии зимняя Юрия Никулина, когда он выгуливает собаку на Патриарших. И местные старожилы рассказывают, что многим он запомнился вместе с собакой. Вы тоже любите собак?
— Да, у нас были, есть и будут собаки. Мы собачники до мозга и костей. У меня сейчас три собаки.
— Тоже гуляете у пруда?
— Нет, мы ходим на Бульварное или к церкви, потому что до пруда с собакой пройти невозможно из-за большого количества людей, а зимой еще и соль.
*****
— Как сейчас цирк переживает коронавирусные времена?
— Тяжелое время… Мы не можем позволить себе 100%-заполняемость, у нас не может быть 2 тыс. человек в зале. Сейчас у нас 75% c QR-кодами, ПЦР-тестами. А еще месяц назад было только 500 человек, 25% от нашего зала.
— Новогодние праздники с точки зрения бизнеса — самое денежное время?
— Безусловно. За этот период мы успеваем дать 78 спектаклей — по три спектакля каждый день. Но они опять же в тех разрешенных рамках, которые устанавливает Роспотребнадзор.
— А что самое сложное в вашей работе?
— Cложно — это рутина. Когда каждый день однообразие, а когда есть работа, наоборот, интересно. У меня сейчас каждый день с утра до ночи какая-то работа. Да, это усталость, когда забываешь, как зовут твоих детей и собак, и просто ошалеваешь под вечер, но тебя это стимулирует. А когда в цирке не происходит ничего от слова вообще (в межсезонье), то это проблема.
— Правильно я понимаю, что у цирка нет ни одного спонсора?
— Ни одного, мы акционерное общество «Московский цирк Никулина на Цветном бульваре».
— Это ваша позиция, что вы не работаете с бизнесом?
— Если брать изначально историю, то цирк относился к государственной цирковой компании. Это большая структура, к которой принадлежали цирки всего Союза. Сейчас многие цирки уже вышли из этой системы. Первые были мы. Это было сделано еще при жизни Юрия Владимировича. Никто не понимаем, как это случилось. Как это позволили. Цирк в центре Москвы — это доходное место. Но Никулин собирался это делать, потому что работать под эгидой Росгосцирка и тогда было невозможно, а сейчас это мертвая машина. К сожалению. При жизни деда у цирка еще были спонсоры, то ли «Кока-Кола», то ли «Пепси», «Растишки» всевозможные. И у фонда были серьезные спонсоры уровня «Лукойла», Газпрома. Как деда не стало, так и они исчезли, потому что они откровенно говорили, что мы деньги давали ни вам, ни цирку, ни фонду, а Никулину. Единственное, что у нас есть (это еще сделал Лужков), арендная плата – 1 рубль в год за квадратный метр, поэтому в год мы сейчас платим 18 тыс. рублей. Но коммуналка, как она была, так и осталась: свет, газ, электричество, которого мы потребляем очень много. Был период, когда пришел Собянин, и всем частным компаниям начал повышать ставки и в какой-то момент бухгалтерия посчитала, что в месяц у нас выходит несколько миллионов долларов. Мы просто собрали конференцию, на которой Максим Юрьевич объявил, что мы закрываемся, у нас нет физически таких денег. Его на следующий день вызвали в мэрию, извинились и вернули обратно арендную плату 1 рубль.
— А власти что-то взамен от вас потребовали? Какую-нибудь поддержку?
— Нет, слава богу, ничего не потребовали. Цирк, на мой взгляд, самое аполитичное что может быть. Мы вне политики. Мы не принимаем ничью сторону во время выборов. У нас не проходит предвыборных мероприятий. Нас пытались к эту привлечь, когда в прошлом году были заварушки с Навальным, когда все почему-то ломанулись и стояли на лестнице цирка. И нам прилетало, что цирк Никулина разрешил. Мы здание арендуем, это не наше здание. И что происходит ночью на ступеньках, мы не можем ни разрешить, ни запретить. Это было немного странно, что все подумали, что мы за Навального. Мы ни за Навального, ни против Навального. Нам всё равно. Цирк — он для людей. Он может быть хорошим инструментом в политических целях… Да, были в истории репризы в военное время, на манеже Гитлера убивали. Тогда было время такое...
— Вы следите за развитием современного юмора, стендапа?
— Конечно.
— Кто вам нравится в этом жанре?
— Кумиров у меня нет. Я могу посмотреть стендап в ютубе, телевизор я не смотрю. По моему мнению, КВН смотреть невозможно. У них был недавно юбилей, они пригласили все команды от стариков до молодежи. Мне понравились две или три шутки за три часа выступления. Дело в том, что большинство шуток когда-то уже звучали, просто они переделаны на современный лад с современными проблемами. А я это старое слышал от мастодонтов юмора. Я не помню, когда я последний раз смеялся от анекдота.
— А вам не кажется, что в последнее время стало опасно шутить?
— Я считаю, что это очень странно. Я живу в 21 веке, пользуюсь гаджетами, всеми благами современности, но я, например, физически не могу понять, когда мы перешли в какую-то стадию дебилизма, когда ты не можешь пошутить и думаешь, будет ли это обидно. Когда ты про меньшинства что-то говоришь... Или про политиков. Раньше была прямо графа политические анекдоты и шутили про всех, прямо в открытую. Про Сталина, Брежнева, Ельцина, Горбачева... Что-то я не помню, чтобы за это сажали. Сейчас ты написал статью в интернете, и тебя могут посадить за это. Есть, конечно, когда это переходит грани разумного. Фотографироваться голыми на фоне храма Христа Спасителя. Это по крайней мере неэтично. Я не знаю, чьи это чувства задевает, мне не совсем понятно эта формулировка про чувства верующих. Что, у неверующих нет чувств? Есть моменты, которые просто банально неэтичны и не к месту. А почему нельзя шутить, я не знаю. У нас в цирке нет политических шуток, мы от этого отдалились. Но это же шутка. Обиделся и после этого к тебе пришли и посадили, значит тебе надо лечиться, с твоим чувством юмора что-то не так. Ты не можешь посмеяться не то что над собой, а над ситуацией вместе со всеми.
— Общество меняется. Есть большая группа людей, которая не ходит в цирк, потому что считают, что животных мучают и истязают.
— Это все зоошизики не знают, что они делают. Они получили 1000 рублей и стоят с плакатом. Есть более серьезные вещи, на которые бы им следовало обратить внимание так называем зоозащитникам. Есть куча фактов мародерства в заповедниках, убийства в лесах. Почему вы там не ходите в лесу и не защищаете их от браконьеров и охотников. А потому что там пуля в лоб может прилететь, и никто не найдет. А здесь цирк в центре Москвы, теплое помещение, тебя никто не выгонит. Когда их приглашаешь, идите и посмотрите, никто не идет. Все эти акции приурочены к какому-либо событию, часто к приезду канадского цирка Cirque du Soleil.
— А почему?
— У них главный спонсор «Гринпис». Понятное дело, что они не работают с животными. Молодцы, имеете на это право, мы за то, чтобы разных цирков было как можно больше. Есть Cirque du Soleil, цирковое шоу, там нет трюка как-то какого, им нужна стабильность, человек пришел смотреть спектакль, он его смотрит. Есть немецкий цирк Flic Flac – это хэви-метал, цепи, кожа, хардкор, есть цирк «Наполеон» в Париже, где в фойе хрустальные люстры и мужчины приходят во фраках, а женщины в вечерних платьях с бриллиантами. Есть цирк на Вернадского, у которых театрализованные спектакли, есть цирк на Цветном – это номера, которые связывает один ведущий. Но не нужно нам навязывать свою точку зрения. Я не отказываюсь, что есть недобросовестные дрессировщики, мы все живые люди. Есть недобросовестные начальники, недобросовестные уборщики… Но почему мы не устраиваем против них пикеты. Есть дрессура, которая должна быть жесткой, если мы говорим про хищников. Дрессировщик обязан себя показать главой прайда. Но люди путают понятия жесткость с жестокостью. Вот жестокости в цирке быть не может!
— В цирковом искусстве есть конкуренция?
— В цирке нет конкурентов, я имею в виду российскую цирковую школу, она самая сильная в мире. Я не говорю про наш цирк, а именно про школу. В мире есть две школы – российская и китайская. На любом фестивале всегда присутствуют две эти страны. В любой цирковой программе: русские или украинцы и китайцы. Отец лет 10 назад привез в Европу российский цирк, впервые наверно с распада Союза, во Францию. Это был изначально провальный проект, потому что деньги на него не отобьются никогда в жизни. Были вложены свои средства, на покупку шапито, на оплату программы. Все знакомые из цирка отказались помогать. До сих пор с ними общаемся, обнимаемся и целуемся при встречах, а 10 лет назад были угрозы: «Мы ваше шапито сожжем!» Во Франции это было. Мы поставили шапито, а на следующее утро там стоит цыганский табор, вдруг за ночь образовался. Ты не можешь ничего делать по закону, но люди туда не идут, потому что боятся цыган. Однажды у шапито стояло три гробика... Их тоже можно понять, это бизнес. Они объясняли, вот ты привозишь своё шоу, потом уехал, а нам как дальше быть? Люди поймут, что есть настоящий российских цирк и есть наша европейская "хрень". После этого к нам никто не пойдет.
— А условия работы у цирковых артистов в России хорошие?
— Если раньше российские артисты стремились на Запад, в тот же самый Cirque du Soleil, в другие цирки, то сейчас люди будут думать. Да, во всем мире зарплаты у артистов выше, чем у наших, но есть нюансы. Если ты во Франции, Америке придешь к агенту и скажешь, что тебе нужен костюм или сломался реквизит, тебе скажут, ты получаешь деньги, иди покупай, у тебя осталось два часа. У нас же: написать авторскую музыку — пожалуйста, срежиссировать номер — цирк, костюм шьет — цирк. Если мы говорим о групповом номере, а большинство артистов немосквичи, всем им снимается жилье в Москве. Ни один агент тебе таких условий никогда не предоставит. Два года, когда бахнула пандемия, мы артистов вывозили из-за рубежа. Потому что агенты сказали: «А как так, у нас нет денег! Спектакли отменили».
— И вы всех вернули?
— Да, своих да. По городам – Москва, Питер, другие города России.
— Вы сейчас несете убытки, получается.
— Мы убытки несем уже два года. Более того, при заполняемости 60% мы работаем «в ноль». Когда мы работали при 25%, мы были в минусе. Сейчас 50%, мы более-менее выходим «в ноль». Но это связано еще с тем, что большинство сотрудников, не задействованных в представлении, до сих пор на удаленке. А от этого зарплата немного ниже, чем стандартная. Административный штаб, я в том числе, у нас зарплата пониженная. Мы не жалуемся. Это не потому что дирекция или бухгалтерия решила всех кинуть, а просто физически денег нет. За полгода первого локдауна мы собственных денег потратили 400 млн. рублей, и понятно, что нам их никто не компенсирует и не вернет. Только на кормление животных уходит 3 млн. рублей в месяц. У нас на то время была программа из Италии, мы за человека несем ответственность, он работает у нас, соответственно, мы продолжаем снимать ему квартиру, платить минимальные суточные, в Италию мы не можем его отправить, потому что физически границы были закрыты. На последних ковикулах в ноябре этого года мы продолжали работать.
— Я читал, вас критиковали за это.
— Мы понимали, что если мы закроемся, то мы можем не открыться. Да, мы пошли на этот риск. Все представления проводились и проводятся только с QR-кодами. Мы работали, потому что сочли правило Роспотребнадзора как минимум странным. Чем мы хуже театров, которые работали? Пришла проверка, но последствий никаких не было. Да, нас за это много критиковали, особенно люди, относящиеся к власти, что мы стоим выше закона, что нам наплевать на большую смертность. И что цирк Никулина зарабатывает в этом время деньги. Да, мы не скрывали этого, мы зарабатывали деньги. Нам эти деньги нужны, чтобы кормить животных, артистов и сотрудников.
— А норма о вакцинации на сотрудников цирка распространяется?
— Я привит, артисты все вакцинированы, сотрудники – 60%. Но опять-таки, у нас 250 сотрудников, работают половина, остальные на удаленке. Это реалии жизни, с которыми мы теперь будем жить всегда. Этот QR-код, который вам нравится или не нравится, будет ли он в телефоне, чипе или в виде значка, это будет во всем мире всегда. Обвиняли нас, «Уголок дедушки Дурова», хотя он называется театр.
— Ну а дальше как жить цирку? Вы как видите? Ковид-фри мероприятия и 100% заполняемость зала?
— Если вы делаете прививку, и говорите, что она спасает. Конечно, да. Сейчас разрешенная посещаемость 50%, и на этом большое человеческое спасибо. Идет разговор про 75%. Потому что для нас означает, что цирк будет занят. До шести лет дети идут в цирк бесплатно и обычно они сидят на коленях у родителей, сейчас они сидят нас свободных местах.
— У меня почему-то в воспоминаниях цирк на Цветном ассоциируется со спекулянтами. Сейчас заходишь на сайт, покупаешь билеты. Но всё равно перекупщики стоят у касс. Они на какую аудиторию рассчитывают?
— К сожалению, культура онлайн-билетов не так сильно развита, как в Америке или Европе, я уж не говорю про Азию. Большинство людей приходят в кассу. Они видят, что билетов нет. Стоят ребята, которые продают чуть дороже. Опять же туристы летом, которые не сильно вникают в это вопрос. Нам за это часто прилетает, думают, что это наши спекулянты. Максимум, что мы можем сделать, позвонить в налоговую и пожаловаться. Но они этим заниматься не будут. Лет 10 назад задавали вопрос Максиму Юрьевичу, как вы боретесь со спекулянтами, он ответил, что мы никак не боремся, но если кто-то предоставит мне рабочую схему борьбы, то будет ходить в цирк всю жизнь бесплатно, у него будет персональный пожизненный билет. Мы знаем спекулянтов в лицо, по именам, стоим курим, но по закону мы не имеем права не продать ему билет…
*****
— Вы росли на Бронной?
— Меня привезли сюда из роддома. Мы здесь прожили совсем недолго Потом Юрий Владимирович пошел, попросил, нам выделил однокомнатную квартиру в районе Тимирязевской, парк «Дубки». Там мы жили сначала втроем, потом вчетвером. Потом опят- таки с подачи деда выдали квартиру чуть побольше на Новослободской. И третий вариант – это квартира на Лесной, дом, который строился при участии Никулина. Этот два подъезда, и в одном из них часть квартир для цирка, их получали артисты. Одна из квартир принадлежала ему, но он не дожил до сдачи дома. Мы там жили семьей. Когда семь лет назад не стало бабушки, квартира на Бронной по наследству перешла мне – и мы сейчас здесь уже с семьей живем.
— Получается семь лет на Патриарших?
— Наверно шесть. Сначала вступление в наследство, а потом я делал ремонт, снес абсолютно все, от старой квартиры там не осталось ничего.
— С соседями вы познакомились?
— Мне в этом плане было проще, потому что многие соседи, которые здесь живут, большинство застали и бабушку, и Юрия Владимировича. Меня все знают, мне не надо представляться.
— В вашем доме есть атмосфера, что вы в гости можете к кому-то пойти или с новым годом поздравить?
— Нет, такого как в американских фильмах, нет (смеется). Культуры такой, мне кажется, нет. Но все со всеми здороваются. Я считаю, что это большой плюс для многоквартирного дома. Дом, где мы жили раньше, если ты поздороваешься, то на тебя посмотрят, как на идиота. Понятно, что если курьер, то они не очень понимают. Так как я из цирка, у нас принято со всеми здороваться. Очень часто люди офигевают, а для нас, цирковых, это абсолютно нормально поздороваться с человеком, не важно, знаешь ты его или не знаешь.
— Какое впечатление у вас было о районе, когда вы сюда переехали жить?
— Этот район я знаю очень давно. Когда была жива бабушка, мы очень часто приезжали к ней. С поводом, без повода. С сыном. Дочку, к сожалению, она не застала, умерла через несколько дней после рождения. Мы с женой приезжали к бабушке, сидели часто в кафе возле дома на летней террасе. Район абсолютно замечательный, имеет как плюсы, так и минусы. Помню Бронные с двусторонним движением.
— Мне кажется, вы с сожалением это сказали.
— Нет, я абсолютно не против. Но есть вопросы, которые ставят меня в тупик. Особенно парковка. Почему-то вот в этой зоне Бронных улиц с парковкой полная лажа. Я имею в виду не ее отсутствие, хотя это тоже странно на Большую Бронную здесь мест 10. Как по мне это странно. Из-за этого возникает много вопросов к водителям, которым негде поставить машину и лень искать место. Припарковаться на тротуаре или заехать во двор — почему бы и нет?
— Вы водите?
— Да. Когда подъезжаешь к дому, а у тебя прямо поперек ворот человек припарковался и пошел в кафе. А потом он возникает и говорит, чего вы сигналите, вот телефон лежит. А с чего я должен выходить, смотреть, если ли у тебя телефон, если ты банально нарушаешь правила. Бывают конфликты, мне все равно, будет стоять девяносто девятая, «АМР» или «ЕКХ». Мне какая разница, ты водитель, значит, ты участник дорожного движения, принимай правила, которые установлены законом. Я однажды вышел с собаками гулять и у нас у дома прямо на газоне стоит двухсотый крузак. Я подошел к водителю, был послан, я при нем позвонил в полицию. Он подумал, что я шучу, приехала полиция, выписала штраф. И угрожали, и говорили, что сейчас договоришься. Современное поколение, рожденные в 2000-е, боятся. Как бы это грубо не звучало, я все-таки ребенок Советского Союза. И моя юность, и бодрая молодость прошли в конце 90-х-начале 2000-х в районе Белорусской, Динамо, Савеловской, поэтому меня сложно запугать. Потом я, наверное, не соглашусь с таким большим количеством кафе.
— Вам не нравится засилье ресторанов и кафе?
— Кафе, пожалуйста. Я с удовольствием люблю вечером зайти с семьей. Из-за того, что их очень много на один квадратный метр, в районе очень много людей. А это шум, это грязь. Сейчас зима, а летом, это и разборки, и драки, и крики. Пьяные, которые просто идут по Бронной, не по тротуару, а по проезжей части. А из-за того, что отсутствует парковка, люди, которые приезжают в рестораны, просто ставят машины на проезжей части, вешают маску на номер и уходят.
— А как решить это проблему?
— Если законодательно урегулировать, что на одной улице может быть такое-то количество кафе.
— Летом закрывали въезд в район для нерезидентов. Вы поддерживаете такие решения?
— Я присутствовал на этом эксперименте. Они закрыли въезд с Садового, параллельные улицы открыты. Тверская открыта. Все ездили, все ходили. Если хочешь закрыть район, то делай тогда по периметру.
— А что вам в районе не хватает?
— Продуктового магазина.
— Мы с вами в доме, где «ВкусВилл».
— Да, он здесь один. Какое-то время назад были «Алые паруса». Не самый лучший магазин. Но если что-то нужно было здесь и сейчас, он работал круглосуточно. Хлеб, молоко, хлопья детям, подгузники. Потом «Глобус Гурмэ» на Малой Бронной меньше полугода проработал. Один продуктовый на весь район. Было бы прекрасно открыть здесь, я уж не говорю «Азбуку», но есть «Перекресток». Нет, мы делаем фудкорт. Зачем?
— Народу будет еще больше.
— Конечно. А парковок как не было, так и не будет. Здесь ресторан на ресторане. Сделайте что-то нормальное. Нет, закрывают большой магазин двухэтажный. И по слухам, по публикациям в интернете, здесь будут делать фудкорт. Для нас? Нам это не надо. Я имею в виду жителей района. Для приезжих? А нам тогда куда деваться? Я прошлым летом давал интервью «Москве 24» и там в сюжете была девушка, которой то ли папа, то ли «папик» снимает квартиру на Патриарших, и она сказала, что, если местным жителям что-то не нравится, они могут уехать. А с чего вдруг? Я логики в этом не вижу. С чего вдруг я должен все бросить и уехать? Если вы входите со своим кафе в наш район, вы спросите у людей, нужно ли им это?
— Я так понял, что вы человек с активной гражданской позицией.
— Если меня спрашивают, я спокойно отвечаю. Если появится инициатива выйти с плакатами на митинг, я этим заниматься не буду. Подписать коллективное письмо, пожалуйста, если это что-то адекватное и разумное. А не так, чтобы «запрещаем строить!». Ну вы предложите что-то другое, так же диалог не строится. Ходить с плакатами, держаться за руки, устраивать живую изгородь… Во-первых, у меня времени нет. Во-вторых, это самый идиотский вариант, который можно придумать.
— Давайте два последних философских вопроса. Что для вас Россия?
— Как бы это банально ни звучало, это дом, то место, которое я люблю. Именно Россия, не Москва, понятное дело, что это родной город. Благодаря пандемии мы стали ездить по России. Прошлым летом мы отдыхали с палатками с семьей, дети были в восторге. Недавно с женой летами в Осетию на несколько дней, в планах – Петропавловск-Камчатский. Ты начинаешь смотреть на Россию и понимаешь, что она прекрасна. Я человек, который в плане туризма зажравшийся, я много где был, благодаря работе и много что видел. Но мы были в Осетии три дня и все три дня я ходил с открытым ртом. Хотя, казалось бы, горы и горы. Я во французских Альпах был в детстве. Оказалось, горы меня удивляют, люди меня удивляют, они замечательные. В Москве в этом плане немного тяжело – с людьми. Это прекрасно изучать свою родную страну, теперь всем советую. Свою страну знать надо.
— Юрий Никулин говорил, что счастье — это когда ты утром хочешь на работу, а вечером — домой. А для вас ощущение счастья — это что?
— Для меня счастье — это моя семья, моя жена, мои дети. Для меня счастье, как бы это банально и пафосно ни звучало, это здоровье моей семьи, моих родителей, моего брата, его семьи. Находясь на работе, я счастлив. Если мы куда-то уезжаем, я начинаю скучать по цирку, я не представляю жизнь без цирка. Когда во времена пандемии, особенно в самом начале, зарплаты были очень смешными, мне даже в голову не пришло бы уволиться. Как бы это не звучало, в цирке никто не работает из-за зарплаты. Да, деньги нужны, чтобы прокормить себя, одеть себя и семью, но это не самое главное.
