Помню разговор из детства с одноклассницей: " Смотрела вчера "12 стульев", какая Эллочка красивая? — Да, ее только и ждешь, скорей бы".
В Эллочке привлекала не только красота. Ее отчаянная герилья вызывала понимание и сочувствие. Ее сережки, похожие на чайное ситечко "из лучших домов Филадельфии", вызывали детские воспоминания о моде на самодельные украшения. Женщины разбирали старые бусы и делали из них феерично красивые заколки, с длинными подвесками, что-то в духе наложниц из гарема китайского императора.
В тогдашних магазинах не было товаров первой необходимости, а не то что ювелирных изысков. Это была партизанская война: заколки vs пустые полки. Еще чуть-чуть, и на прилавки обрушится цунами китайской бижутерии, и бисерные самоделки покажутся в сравнении с ними смешными, как Эллочкин гарнитур из елочных игрушек и фрагментов люстры на фоне бриллиантов Вандербильдихи.
Может быть, памятуя те скудные времена, и зацепилась я за этот диалог?
В киноверсии Захарова Остап хвалит самодельный палантин Эллочки из "мексиканского тушкана" и говорит:
— Видите, как мех играет на солнце! Янтарь!
Очень хотелось исправить: изумруд! В тексте — изумруд!
И вот внимание всякий раз застревало в этой пустяковине, как доисторическое насекомое в этом самом янтаре.
Понятно, что слово пришлось поменять под цвет меха. В фильме Захарова у Эллочки мех желто-коричневый. У Гайдая как раз зеленый, но сравнение с самоцветами в комплиментах Остапа и вовсе отсутствует.
Сознание долго отбрыкивалось от подсознания: ну такой пустяк, ерунда! Но теперь, проведя, как раньше говорили, «филологические разыскания», я точно знаю, почему так смущает отсутствие в диалоге этого призрачного изумруда.
Это та самая мелочь, в которой кроется дьяvoл. Причем в самом буквальном смысле.
«Камни, я вижу, подобраны со вкусом». И со смыслом. Вот эти крошечные штрихи, где нет ни одной случайного, и придают волшебное очарование роману.
Остап, как считают литературоведы, фигура слегка демоническая. На это указывает, например, его зеленая экипировка.
Вот что пишет Ю.К. Щеглов:
Зеленый костюм Бендера, не раз упоминаемый и далее, ассоциируется с демоническими и наполеоновскими элементами его образа (...).
Связь зеленого с инфернальным весьма заметна у русских символистов. (…) В «Огненном ангеле» В. Брюсова возникают "демон в образе господина, одетого в зеленый камзол и желтый жилет", громадные жабы в зеленых кафтанах в эпизоде шабаша и «зеленоватый свет» от адских огней.
Добавлю кое-что к этому натюрморту: Остап, едва появившись на страницах романа, протягивает беспризорнику яблоко. В пропавших украшениях нелюбимой тещи есть змееобразные браслеты с изумрудами.
А про контору "Рога и копыта" в "Золотом теленке" уж и вовсе молчу.
В средневековье к зеленому относились с подозрением не только из-за змей и ящериц. Долгое время не получалось сделать устойчивый краситель: он быстро линял и даже мог отравить незадачливого модника, въевшись в кожу. В общем, цвет-предатель.
Интересно, что зеленый «Титаник» вероломно красит волосы Ипполита Матвеевича в радужные оттенки.
На бриллиантовом маршруте Остапу и Кисе попадается Вандербильдиха в украшенных изумрудами перчатках, и шахматисты, спешащие на межгалактический шахматный турнир в Васюках — на изумрудном парашюте и в зеленых носках.
Однако у зеленого есть и положительные характеристики: это цвет изобильной природы. Доллар и вечнозеленый банк взяли это на вооружение — и вуаля, не прогорели.
«Изумрудная скрижаль» Гермеса Трисмегиста добавляет мистическую нотку в восприятии этого камня.
Так что изумруд — эмблема ускользающего изобилия и демонического искушения.
P. S. Кстати, в полной рукописной редакции «Мастера и Маргариты» у королевы весеннего бала диадема из все тех же изумрудов...