Мама Оли состарилась как-то незаметно, вернее, сама Оля не заметила, как мама из обаятельной пожилой дамы превратилась в старушку со всеми вытекающими из этого последствиями. Оля все еще видела маму с пышной прической, с легким макияжем и неизменными туфлями на каблуках. Мама очень долго работала в школе, и привычка быть все время в центре детского муравейника помогала ей не ныть и не жаловаться на превратности судьбы, а держать удар и оставаться несмотря ни на что стойким оловянным солдатиком. А тут…
Мама вернулась с прогулки. За окном было начало мая, теплый воздух струился, как ручей, солнышко вовсю пригревало и успело уже наложить свой легкий грим на увядающие мамины щеки. Обычно, она открывала дверь и произносила первую восторженную фразу: «Ты представляешь, Олюшка, а ведь все-таки весна зиму переборола! А птицы-то, птицы-то какой гомон сегодня устроили…» Она шутила и задорно смеялась, рассказывая какую-нибудь житейскую историю, приключившуюся с соседкой Марусей. Занимаясь своим делом у монитора компьютера, Оля слушала и не слышала рассказ мамы, ей было достаточно интонаций голоса, чтобы понять, что у мамы отступили боли в коленках, что настроение ее на позитиве, что никто из ее подруг не слег в больницу, что соседская девчонка-вертихвостка не обложила бабулек очередной порцией грубости.
Оля любила, когда мама возвращалась в таком настроении, на душе у нее становилось спокойно и работалось гораздо легче. «У них каждую весну начинается новая жизнь…», - думала она о маме и ее подружках, переживших долгую холодную зиму.
Но в этот день мама вернулась с прогулки какая-то слишком тихая и задумчивая, Оля не заметила обычного радостного порыва, не услышала привычной фразы о весне, переборовшей зиму. Мама тихо разделась, прошла в свою комнату и легла. Подавив в себе первое желание – окликнуть, Оля оставила на полуслове недописанную фразу, поднялась и прошла в мамину комнату. Мама лежала, отвернувшись к стене, плечи ее вздрагивали, как у ребенка.
- Мама, что с тобой? Ты плачешь? Что-то болит? Сейчас я вызову врача…
- Не надо врача, дочка. Это не лечится…
Она повернула к Оле свое лицо, и Оля впервые заметила, что вместо красивой благородной дамы перед ней лежит старая-престарая бабушка. В этот миг от ее обычного крутого нрава не осталось и следа, она показалась Оле слабой и беспомощной, она искала в ней сочувствия и защиты.
- Мама, в чем дело? Весна же, ты так ее ждала, все говорила, что май не просто месяц, что он – красавец и умелец, забыла разве?
- Нет, не забыла, за это его и люблю. Земля и та ему радуется…
- Так о чем ты плачешь?
- А о том, что шестьдесят лет отработала, и все утекло, словно вода в песок, никакой памяти… Почти пятьдесят в школе, а потом, когда сюда переехали, еще восемь в садике. Помощником воспитателя. Ты хоть представляешь, что такое работать помощником воспитателя, когда возраст к семидесяти шагает? И теперь никому до меня дела нет…
- О чем ты? Как это дела нет? А мы? И что это за разговоры? С чего это?
- Ты знаешь, Оля, я трудолюбивая была, для меня работа всегда была на первом месте, потому и считалась в коллективе незаменимой. Молодых работать учила, всем сердцем любила детей…
Голос мамы перешел на шепот, и она опять заплакала:
- А твой папа? Он ушел добровольцем на фронт. Был танкистом, восемнадцать раз он горел в танках, но остался жив, так Богу было угодно. Он освобождал Австрию, Венгрию, Польшу, дошел до Берлина. У него столько наград! Все это не прошло для него бесследно, вот уж тридцать лет, как его нет на белом свете. Обидно, очень обидно…
- А ну перестань реветь, рассказывай честно, что у тебя случилось, что за обида мучает тебя?
- Ничего особенного не случилось. Просто ты забыла, что мы живем в городе воинской славы и что скоро День победы. Маруська, которая на заводе поломойкой всю жизнь отработала, приглашена на торжественное собрание, говорит, что ее каждый год приглашают вместе с ветеранами войны и вдовами. Она труженицей тыла считается, а я кто? Мы всю войну то окопы рыли, то на торфу работали. Нас даже бомбили один раз, вернее, бомбили-то эшелон с ранеными, а мы там случайно оказались и тоже попали под раздачу. У меня даже медаль за трудовой фронт есть. Ты, Оля, грамотная, сходи в совет ветеранов, скажи. Я не о себе переживаю, нас много таких, кто приехал из других мест и здесь забыт…
На другой день Оля пошла в совет ветеранов. Ее выслушали и обещали оплошность исправить, но только на следующий год, потому что на этот уже все списки составлены. С комом в горле Оля спросила:
- А если она не доживет до следующего года?
- А не доживет, так все и решится само собой, ничего не попишешь, возраст, каждый год их десятки не доживают. Я вас запишу на всякий случай, вдруг да кто-то умрет накануне праздника, тогда мы вам позвоним, оставьте телефончик…
Выйдя из совета ветеранов, Оля решила позвонить заведующей садиком, в котором последние восемь лет работала мама. Она представилась, рассказала о маме, о том, что ее беспокоит, и попросила как-то исправить допущенную оплошность. Она ждала, что заведующая садиком на том конце провода растеряется и будет просить прощения, а потому уже приготовилась успокоить человека и сказать, что они на нее ни капельки не обижаются. Но заведующая, не дослушав монолог Оли, резко произнесла:
- От меня-то вы что хотите? Я ее даже не знаю, она при мне не работала!
- Как вы можете, - возмутилась Оля, - вы же по долгу службы должны заниматься патриотическим воспитанием…
- Не ваше дело, позвольте мне самой решать, что я должна и чего не должна! Тем более что у садика все равно нет денег на подарок!
Оля чуть не задохнулась от обиды:
- Подарок? Какой подарок? Разве я говорю о подарке? У вас же в канун праздника в подготовительной группе проходит утренник, пригласите ее, на это же никаких денег не надо…
- Не умничайте, - сказали на том конце провода, и трубка издала короткие гудки.
Глотая время от времени набегавшие слезы, Оля записалась на прием к Главе города. Глава, уставший от забот, слушал ее, но в разговор не вступал, пообещал только с проблемкой, как он выразился, разобраться. Разобрался, и Оля получила официальный ответ из городского отдела образования, в котором было много чего написано, но ключевая фраза: «Вы работали не в нашем городе…» - убила Олю. Про восемь лет, отданных мамой ребятишкам этого города, никто даже не заикнулся.
Прошел год. Мама в эту зиму сильно болела, и Оля не знала, в каком состоянии она встретит очередной «светлый праздничек», так она называла День победы. Но она решилась все-таки снова зайти в совет ветеранов и поинтересоваться, что же за этот год изменилось и включена ли мама в списки на участие в праздничных торжествах. Оля готова была получить какой угодно ответ, но только не тот, который ей дали. Рыжеволосая пышная дама, с какой-то нехорошей улыбкой посмотрев на нее, произнесла: «Если вам это так надо, приходите сами в совет и берите для себя пригласительный…»
Оля вышла, даже не попрощавшись. На душе было какое-то липкое чувство гадливости, ей казалось, что люди, облаченные властью, в очередной раз смачно плюнули. Но плюнули не только в нее и даже не только в маму, а плюнули во всех тех пожилых людей, которые сидят на скамеечках в скверах и около домов, которые ничего уже не ждут от своей страны, а только благодарности за то, что они сделали в самые тяжелые годы.
Этот праздник мама пролежала в больнице. Молодой смешливый доктор прошел из палаты в палату и лично поздравил всех бабушек и дедушек, угощая их конфетами, которые, как фокусник, доставал из кармана своего белоснежного халата. И Оля, видя счастливые мамины глаза, была счастлива вместе с ней.
А осенью они с сестрой решили отметить мамин юбилей. Маме исполнялось девяносто. Попробовали разыскать ее бывших коллег, но в живых осталась только Вера Ивановна, которая к тому времени уже не очень дружила с головой. Нашли ученицу из последнего маминого выпуска, которая жила в их городе и с радостью согласилась прийти в гости. А еще мама сказала:
- Олюшка, обязательно пригласи Валентину Петровну.
- А это кто? И где ее найти?
- Так на скамеечке нашей и найдешь, она там каждый день сидит, как часы. Где ей еще сидеть, в своих тринадцати метрах? А у нее ведь там, в Туркмении была роскошная квартира. Она грамотный человек, преподавала в университете. А пришлось все бросить и бежать. Муж-то у нее тоже ветеран войны, она вдова, как и я. Пригласишь?
- Конечно, приглашу, ты не волнуйся, мы такой праздник закатим, разобьем эту стену…
- Какую стену, Олюшка?
- Так ту, что чиновники наши построили. Разобьем обязательно.