С безмятежностью она смотрела и заставляла утихнуть ветер, выбелила снега:
Это не может быть бесконечно, крошка, ты не одна.
Я выстуживала лихие головы, горевала с потерявшим разум поэтом, давала обет молчания, когда не знала, куда спрятать свою гордость от отчаяния.
Я вдовствовала и сдавалась в плен, патриарх томился на моей суровой земле, они хотели превратить его в тлен.
Мои плечи и волосы покрыты кружевом, хотя я знаю, как притвориться безудержной.
Я умирала, меня топтали поляки, заковывали в кандалы, проклинали, душили в драке.
Москва и Тверь срывали с меня одежды.
Безумные женщины похоронили на моей земле надежду.
Архангельск и Новгород хотели делить со мной постель.
Я же предлагала им Тверь.
Но наступал май, и я возрождалась, когда казалось, что тьма не закончится никогда, а она расступалась.
Вологда 18 января