Какие есть у Байдена варианты по дальнейшему взаимодействию с Россией, как мы можем ответить, если США откажутся от компромиссов, и что будет с Украиной, объяснил Андрей Безруков в программе Владимира Соловьёва «Полный контакт».
Соловьёв: Сообщают, что руководитель ЦРУ на прошлой неделе побывал на Украине, побеседовал с Зеленским. На ваш опытный мудрый взгляд, когда всё это наблюдаете, анализируете, к какому моменту подходим? Насколько ситуация уже находится в эндшпиле?
Безруков: Трудно сказать, насколько она в эндшпиле, констатировать можно только перехват инициативы. Перехват инициативы поставил Запад и Соединённые Штаты в достаточно сложную ситуацию. Обычно они создают правила игры, они обычно планируют процесс. В данный момент правила игры задаем мы, и мы же по определению планируем процесс. Что они сейчас делают? Они сейчас пытаются понять, какая из опций всё-таки в долгосрочном плане для них лучше. Здесь самое главное, самый главный фактор – это то, что происходит сейчас с администрацией Байдена. Ничего хорошего там не происходит.
Они пытаются любой ценой переформатировать избирательную систему, чтобы по крайней мере, если не выиграть через год промежуточные выборы в Конгресс, то проиграть не везде и не сильно. У них это не получается. Американцы сейчас в ситуации, когда народ на самом деле эту администрацию, можно честно сказать, не любит. Рейтинги Байдена упали в тридцатые, а самое главное, что рейтинги тех, кто готов за него голосовать и идти до конца, примерно 18%. То есть он теряет уже не просто своих оппонентов, что было бы нормально, он теряет ключевых своих людей, которые его поддерживали на выборах. Они просто в него перестают верить. Ситуация сложная. Здесь у меня нет никакой информации, чтобы кого-то порадовать или огорчить.
Я думаю, переговорный процесс начался, и американцы никак не могут принять решение. У них два варианта. Ни один из них мне не кажется ни мудрым, ни прорывным, просто два варианта. Давайте посмотрим. Сказать нет по всем нашим предъявам – к чему мы приходим? Скорее всего Россия будет принимать меры и будет принимать меры на Украине и в восточной Европе и скорее всего жёстко. И именно поэтому приезжает Бернс, для того чтобы выяснить, какая же ситуация в конце концов на Украине, насколько адекватны там люди, насколько они понимают то, что происходит, сбить температуру и довести до них некоторые вещи, которые в Вашингтоне сейчас обсуждают. Я не знаю, у меня нет никакого выхода на эту информацию. Но понятно, что если такая предъява сделана и никакой реакции по ней не будет, то будут акции какие-то, будут действия. И эти действия скорее всего будут военными, и они будут решительными. То есть будет переформатирована стратегическая ситуация в восточной Европе, на Украине точно.
Как это воспримет избиратель Байдена? Как второй Афганистан, только хуже. Пыжились-пыжились, что-то с русскими там говорили, русские пришли и выкинули, и все разговоры закончились. Этот внешнеполитический провал администрация не переварит и не переживёт. И да, будут санкции, но, опять же, какие? Когда другая внешнеполитическая ситуация, когда другая геостратегическая ситуация, после этого скорее всего придётся договариваться, а не воевать.
Второй вариант: нагнетаем обстановку, а потом в ходе переговорного процесса тихо договариваемся о том, что мягко с Украины уходим, отдаем её, скажем так, в другую зону ответственности. И это выглядит мирно, это выглядит не как кризис, это может выглядеть поэтапно, как вывод вооружений из определённой зоны и так далее. Это можно продать американскому избирателю, хотя, конечно, будет крик о том, что вот мягкость ваша и так далее. Но с другой стороны самое главное, о чём мы раньше говорили, у Байдена сейчас нет мандата на войну. Те люди, которые определяют, куда пойдут Соединённые Штаты, заботятся сейчас о том, как спасти экономику и как спасти их деньги на фоне этого. Они совсем даже не думают, что сейчас можно какими-то страшными геополитическими ходами развернуть ситуацию, тем более военным путём.
Соловьёв: Но тогда тем более нельзя вводить санкции, потому что санкции обрушат экономику и не только России.
Безруков: Именно поэтому возможности давления на Россию в любом варианте достаточно ограничены. Да, они серьёзны, да, России будет больно, да, это будет серьёзный для нас экономический удар, но этот же экономический удар заставит нас по-другому выстраивать свою внутриполитическую систему, а я напомню, что, как и в Соединённых Штатах, у нас грядут перемены, они в любом случае необходимы.
Соловьёв: Тут не поспоришь, что грядут перемены и что они будут серьёзные. Вопрос в том, что может Байден и администрация, потому что при таком Конгрессе возможности Байдена идти на любой компромисс с Россией практически равны нулю, а это означает…
Безруков: Они равны нулю в любом варианте.
Соловьёв: Ну да, это означает, что судьба Украины будет практически решена.
Безруков: В любом случае, что бы сейчас ни произошло, всё это будет обнулено республиканской администрацией следующей скорее всего. Это значит, что только решение, которое пойдёт в долгосрочном плане на пользу Соединённым Штатам, будет принято. Я напомню, я, может быть, здесь немножко начинаю оптимистично смотреть, но ведь не Байден, а Трамп, то есть республиканцы, если вы почитаете тех, кто выражает такую глубинную республиканскую политику, они явно говорят: «Ну зачем нам эта Украина? Зачем мы ввязываемся туда? У нас что, других вещей нет, заняться нечем? Совершенно не наша игра», И трамписты, когда они придут к власти, вот это они поддержат скорее всего. Они и при Трампе в общем не хотели с НАТО связываться и с Украиной связываться, но не было у них возможности по-другому это делать, и ситуация была другая. А сейчас они свалят всё на Байдена, скажут: «Слава богу, он нас от всего этого избавил». Так что в принципе это может сыграть.
Соловьёв: Намёки, которые стали звучать из России, притом очень такие неясные по поводу размещения на Кубе, в Венесуэле, Никарагуа – не звучит, но подразумевается. Это важные карты или это в общем-то только пока на уровне благорассуждений?
Безруков: Это болезненные карты. С военной точки зрения это, наверное, всё-таки не так страшно для Соединённых Штатов. Если, конечно, там будут наступательные вооружения, ну да, на самом деле вот тогда они почувствуют боль, но скорее всего до этого не дойдёт, потому что тогда они вообще взбеленятся. Другие какие-то меры, как восстановление базы в Лурдесе, я думаю, возможны без каких-то проблем. Это очень логичный шаг. А вообще-то, конечно, в основном размещение ближе к Соединённым Штатам – это всколыхнёт американскую общественность, потому что на самом деле американцы очень боязливы. Они очень некомфортно относятся к таким вещам. Они плохо держат удар. И здесь это сразу будет накачено: «Русские рядом, на пороге, надо что-то делать». Это будет просто паника, хотя с военной точки зрения, конечно же, военные скажут: «Да мы уничтожим это сразу одним ударом, как только там будет что-то стоять». Но до этого не дойдёт, я уверен, что до этого не дойдёт. Но как пиар-ход для американцев это больно. Это больно с точки зрения того, что американцы скажут: «Погодите, товарищ Байден, смотрите, к чему вы привели. Как-то вы плохо защищаете безопасность Соединённых Штатов. Русские уже на пороге». И ему тогда придётся что-то делать, но конечно, это подтолкнёт его скорее к каким-то жёстким мерам, потому что он будет к стенке припёрт. Для нас это тоже не очень здорово.
Соловьёв: Судьба Украины практически решена?
Безруков: Не знаю. Я думаю, что если посмотреть в такой большой перспективе, в исторической, то ведь эта граница всегда гуляла, запад-восток, запад-восток, то вместе, то самостийно, то ещё как-то. Там всегда были люди, которые хотели отделиться, были люди, которые не хотели отделяться, и так далее. Я думаю, это будет сложный процесс. Скорее всего на этот процесс будет влиять ситуация с тем, как мы себя будем вести. Нейтральная Украина в результате таких переговоров или вот того, что делается сейчас, возможна. Возможен и силовой вариант, если вдруг. Но самое главное, для того чтобы Украина опять оказалась в орбите такой большой России, это наш успех в нашей экономике, потому что к нам сразу потянутся, наша экономика будет затягивать. И это будет настолько очевидно, что здесь можно делать деньги.
Соловьёв: Я не очень представляю, как экономика может быть успешной, если у нас по-прежнему всё делается под флагом, на котором написано имя Гайдара.
Безруков: Ну это да. Но с другой стороны, если посмотреть на тот же самый гайдаровский форум в этом году, темы-то мелкие все, никаких серьёзных вопросов там не выносилось, технические вопросы, реально. Я пробежался по ним, не был там правда, меня никто не приглашает на такие вещи.
Соловьёв: Нас уже двое.
Безруков: Но если пробежаться по темам, это мелкие технические темы, никаких сутевых вопросов там не обсуждалось.
Соловьёв: Сутевой вопрос у нас сейчас один. Давайте рассуждать объективно, максимально выгодное время для провокации со стороны Украины против Донбасса – это момент, когда Путин будет находиться в Китае, ну то есть чтобы Путин был не в России. Поэтому, по идее, мы увидим максимальное обострение, опять-таки, это всего лишь мой домысел, где-то в районе первых чисел февраля.
Безруков: Не верю. Я думаю, что к этому времени к такому раскладу будут все настолько готовы, что где бы президент ни находился, реакция будет одинаковой. Я думаю, грузинский кризис всех кое-чему научил, хотя некоторые не учатся в принципе, что делать.
Соловьёв: Насколько важен этот визит на высшем уровне? Мы видим игру на европейской шахматной доске, а на самом деле то, что изменит игру, как раз находится там, и как раз очень многое изменится во время обсуждения и после обсуждения между российским и китайским лидерами в ситуации.
Безруков: Я бы воспользовался тем, что было написано пару дней назад, я уж не помню, кем, что началось по сути строительство нового мира. Запад немножко отгорожен этими переговорами и смещён в чисто военно-стратегическое противостояние, а в это время идут достаточно продуктивные активные разговоры и с Китаем, и с Индией, и с Ираном, выстраивается пространство и начинается обсуждение, как это пространство будет дальше выстраиваться, на каких принципах, с кем, что для этого нужно. Цепь вот этих ключевых визитов и переговоров по сути охватывает самый главный континент, от которого зависеть будет всё. Разные слова можно употреблять, но на самом деле, если отношения в этом треугольнике, даже можно сказать, таком не равностороннем прямоугольнике каком-то – Россия, Иран, Индия и Китай – будут отлажены и взаимодействие руководителей этих стран по ключевым целевым понятиям о том, как этот континент должен выстраиваться, будет достигнуто, то это будет мощнейший вообще удар по влиянию Запада, мощнейший. И будет выстраиваться совершенно другая геостратегическая ситуация и может быть уже другая экономическая ситуация, потому что наша задача какая, у нас мало критической массы, нам нужен большой евроазиатский рынок, вот то большое евроазиатское партнерство вплоть до АСЕАН, вплоть до Сингапура и до Джакарты. И для того, чтобы выстроить инфраструктуру, для того, чтобы она жила, дышала и давала нам возможность работать, там должен быть мир, а американцы будут сейчас разрушать его везде. Но если четыре этих страны выстроят правила игры, то это будет.
Соловьёв: И это полностью обнуляет негативный эффект, который могут принести санкции, потому что если Китай реально захочет ввязаться, выступить на нашей стороне, то это очень сильно всё меняет, вопрос только, готов ли Китай к этому? Пока я не видел никаких резких шагов со стороны Китая, направленных против Америки, всё-таки они ведут себя более чем аккуратно.
Безруков: Я тоже не видел. Я не думаю, что их нужно ожидать. Китай действует по-китайски медленно, целенаправленно.
Соловьёв: И всегда в своих интересах.
Безруков: Большая страна идёт медленно, зато остановить очень сложно. И не собирается Китай воевать, зачем? И мы не собираемся в принципе воевать, нас просто подталкивают к этому. И Соединённые Штаты тем более не собираются воевать с Китаем или с нами.
Соловьёв: Ощущение, что Соединённые Штаты вообще перестали понимать хоть что-то про Россию, потому что опять на уровне Конгресса звучат оскорбления в адрес России, вспоминают эту формулировку Маккейна, что Россия – это бензоколонка, притворяющаяся страной. То есть они вообще реально не понимают, кто мы, что мы и о чём мы.
Безруков: Это, кстати, трагедия. Дело в том, что американская система была выстроена таким образом, это факт, я констатирую, что она работает только в двух ситуациях: в той ситуации, когда она была выстроена двести с лишним лет назад, когда Соединённые Штаты были отгорожены от всего мира и в общем занимались внутренней политикой, эта страна выстроена для внутренней политики, и очень короткий период послевоенный после Второй Мировой войны, когда весь остальной мир в общем-то был придатком Соединённых Штатов. Во всех остальных случаях она даёт сбой. Она давала сбой на рубеже двадцатых-тридцатых годов, когда они пытались каким-то образом начать влиять на то, что происходило в Европе. Ситуация, в общем, не давала адекватного политического ответа, они не пошли в Лигу Наций из-за всяких внутренних раздоров. Внутренняя система не даёт возможности принимать стратегические долгосрочные решения. И то же самое сейчас. Вот они сейчас заканчивают институциональный цикл, который начался после 1945 года, который соответствовал более-менее их ситуации. Вот сейчас институциональная структура не соответствует более тому миру, в котором они живут, её придётся перестраивать. Болезненность данного периода именно в том, что одновременно придётся перестраивать экономическую структуру и институциональную структуру.
Соловьёв: Это тот редкий случай, когда мне их совсем не жалко.
Полный эфир:
