Когда войска вермахта вторглись в Советский Союз, гитлеровские вояки были уверены в том, что уже через несколько недель будут на своих танках в Ленинграде, в Москве, да еще на Урале. Это была ложь, в которую они искренне верили.
Уже в первых боях они почувствовали, что в стране рабочих и крестьян все совсем иначе, чем во всех предыдущих кампаниях.
— Во время одного из боев мы захватили в плен командира вражеского головного танка. Рассвирепел этот вояка и никак не может понять свое положение. «Я, — говорит, — прошел всю Францию, Югославию и Грецию, а моя машина не получила ни одной пробоины!».
Тут один наш боец подошел и раз'ясняет фашисту — здесь тебе не Франция. Молись богу, что голова цела, — рассказывал в сентябре 1941 года Герой Советского Союза капитан Иван Иванович Прошин, командир батальона тяжелых танков 25-го танкового полка 18-й танковой дивизии, о том, как искренне удивлялся немецкий танкист летом 41-го.
И уже осенью 1941 года в Германию пошли письма такого содержания:
Герой Советского Союза И. И. Прошин, в отличие от своего немецкого визави, мечтавшего о легкой прогулке до Москвы, будет командовать танковыми бригадами, с которыми дойдет до Берлина...