Колумнист из The Spectator Мэт Пёрпл, став молодым отцом описывает свои ощущения от новой роли.
Автор Matt Purple
Перевод мой
Некоторые говорят – иммерсионная журналистика мертва, но я могу доказать обратное. Накануне написания этой колонки мне пришлось взять на себя непривычную роль, которую последние два месяца исполняла моя жена: просыпаться по ночам, чтобы позаботиться о нашем сыне. Недавно мы начали кормить его из бутылочки, что позволило мне преодолеть мою, э-э... биологическую несостоятельность в этой области. Что ж, это должно быть не так уж плохо, думал я в пять утра, сидя в темноте, пока он причмокивая сосал молочную смесь.
А час спустя лёжа в постели я размышлял о последних сделках NFL (Профессиональная лига американского футбола в США). В то время как моя жена может заснуть в одно мгновение, у меня же есть гигантская вращающаяся турбина гиперактивного воображения. Мой организм своеобразен, он считает: коснувшись ногами пола – я проснулся, независимо от того сколько времени на часах. И намного позже просыпается мир вокруг: начинают щебетать птицы, сквозь жалюзи пробивается солнечный свет, а Томми снова плачет и просит ещё. Моя жена спала около девяти часов, я – три.
Казалось бы, это банально – даже Шерил Сэндберг (Sheryl Sandberg, член совета директоров Facebook) уже поняла, быть матерью – это абсолютный героизм. По тому, сколько внимания требует плачущий, недоумевающий, беспомощный новорожденный – все корпоративные встречи, дедлайны и сроки сдачи документов в мире выглядят как если бы «Yahtzee» упростили вдвое (прим. покер на костях). Между тем, нас – отцов – и близко так не превозносят. Среднестатистический отец изображается в поп-культуре либо опасным идиотом а-ля Питер Гриффин (Peter Griffin), либо чудаком среднего возраста, как Фил Данфи (Phil Dunphy). Это тот парень из рекламы 1990-х годов, которого пародировал комик Ник Ди Паоло (Nick Di Paolo): «America Online – так просто, что даже папа может им пользоваться!»
Этот стереотип, вероятно, вас раздражает, но его начинаешь лучше понимать, когда сам становишься отцом. Быть им, откровенно говоря, значит иногда чувствовать себя непутёвым и, увы, порой довольствуясь второстепенной ролью. В конце концов, это не через ваши родовые пути только что вытолкнули «футбольный мяч». И да, вы не в состояние кормить грудью (уверен, что так называемые социальные активисты сейчас усердно работают над этой проблемой). И хотя вы можете играть с ним, смешить его, читать ему «Goodnight Moon» так много раз, что начнёте вписывать эти проклятые слова в налоговые платёжки, но нужно принять и восхищаться той связью матери с ребёнком, пусть иногда заставляющую новоиспечённых пап чувствовать себя отстранёнными.
В этом отношении мужчины слишком хорошо понимают различия между полами. Не поймите меня неправильно, я один из тех людей кто: как верящий в то, что полов не существует, так и в то – что их 521. Моя собственная сексуальность – это путешествие; с ожиданием, что к тому времени, когда у нас родится второй ребенок, я превращусь в латиноамериканского кистозно-фиброзного дилофозавра. Но тем не менее, досадно что нынешние роли закреплены. Я мужчина. Моя жена – женщина. Возможно, в нас двоих даже есть что-то взаимодополняющее. Кто бы мог подумать?
Одни говорят, что став родителем, в тебе просыпаются консервативные взгляды на общество вокруг; другие утверждают – ты становишься либеральнее, наблюдая за ошибками детей и этим улучшая свою терпимость. Что ж, пока можете отнесите меня к первому лагерю, и отнюдь не потому что думаю неправильно о гендерных ролях. А мысль об абортах стала вызывать ещё большее отвращение, чем раньше; даже вспоминать об этом не хочу. И к тому же я раздражён тем, что мне придётся выложить кучу денег на католическую школу здесь, в голубом штате Америки (прим. Америка разделена примерно пополам на красные [республиканские] штаты и синие [демократические]), где какой-нибудь воспитательнице детского сада может вздуматься отчитывать моего маленького малыша за его неуклюжесть, если он случайно упадёт на игровой площадке.
Тем не менее, взяв на себя ответственность оплачивать возмутительные счета за обучение – это один из способов, которым я пытаюсь сократить этот гендерный разрыв. Отцовская неадекватность всё больше и больше будут отходит на второй план, когда ребёнок узнав ваше лицо начнёт улыбаться; махать ручками сидя на собранном вами стульчике для кормления с удовольствием рассасывая бутылочку. Так вы начинаете чувствовать себя более важным. Молодым отцам главное найти утешение в мелочах. Удивительно, насколько вялым я могу быть, когда пишу о политических проблемах затрагивающих жизни миллионов людей, и в то же время нахожу абсолютное удовлетворение застёгивая пижаму с дергающимися крохотными ножками. И хотя у меня есть серьёзное мнение по поводу налогового кодекса, это ничто по сравнению с моим устойчивым предпочтением Luvs перед Huggies. Из-за этого унылого карантина я многое пересмотрел в себе.
На самом деле нет предела пониманию тому, почему конкретное важнее абстрактного, а семейное лучше обезличенного.
Все, с кем я разговариваю сейчас, говорят одно и то же: быть родителем нелегко, но такова достойная жертва которую мы приносим. Этот и другие атрибуты семейной жизни вторгается и вынуждает меняться независимо от нашего согласия. Теперь мне не удаётся читать так часто как раньше, и вечернее потребление алкоголя тоже трагически сократилось. А ещё, в какой-то момент мне придётся прекратить ругаться, ведь дети впитывают как губка все разговоры взрослых. И многие воздержания с ограничениями прошлых привычек, хорошо сподвигают встать на путь здорового образа жизни. Родительство – прекрасно!
Тем не менее, самосовершенствование имеет свои пределы. Сейчас я пью уже вторую кружку кофе и не собираюсь останавливаться в ближайшее время. А Томми «отключился» в своей кроватке. Ему хватает и 10 минут подзарядиться.
_________
Источник
Оригинал статьи Мэта Пёрпла, The Spectator World