"В черных фильмах два лагеря отсутствуют. Действует лишь преступный мир. И, показывая его, не ставят себе целью его разоблачение. Чем лучше, чем полнее и изощреннее освещен мир преступления, тем лучшим признают фильм те, кто платит за постановку, кто получает прибыль от проката. Перед нами раскрывается мир, где нет места честным людям. Существуют только преступники и подозреваемые...
Преступник, в том виде, в котором мы знали его прежде, отсутствует. Он уступил место убийце с лицом невинного младенца, гангстерам-невропатам, главарям банд, одержимым манией величия в тысяча и одном варианте, в галерее типов, представляющих собой некое сборище, героев архивов уголовных судов.
Недалеко от преступников ушли и жертвы преступления. Это всегда личности подозрительные. Жертвами они неизменно становятся потому, что не сумели стать убийцами. …
Кстати о героине черного фильма. Это — новый образ, перед которым бледнеют все «вампы» двадцатых и тридцатых годов. Теперь ею стала преступница, безжалостная ко всему, что ее окружает, мастер шантажа и порока, не задумываясь, пускающая в ход огнестрельное оружие.
Итак, убийца стал привлекательным. Добро от зла не отличить и с увеличительным стеклом. Преступники превращены в самых обыденных людей, которые в промежутках между совершаемыми ими преступлениями выступают добрыми отцами семейств, нежными влюбленными, эдакими сентиментальными воздыхателями, вспоминающими свое детство на лоне природы.
Жертва преступления стала не менее подозрительной, чем преступник, к которому обращена вся симпатия авторов. Героиня порочна, она способна на убийства, она обязательно наркоманка или алкоголичка. …
Воздействие на зрителя тех или иных жестокостей тщательно изучено. В фильмы включаются такие эпизоды, которые обладают наибольшей впечатляющей силой. Стремление создать атмосферу кошмара, атмосферу, непривычную для зрителя, — сознательное. До черных фильмов зрителю показывали логично развивающееся действие, отчетливое разграничение добра и зла, ясные характеры, четкую мотивировку поступков, честного положительного героя, женственную героиню.
В черных фильмах все показано по-иному. Невропат и душевнобольной становятся желанными действующими лицами. Фильм превращается в страшный сон, и чем страшнее этот сон, тем большими симпатиями он пользуется в кругах тех, кто в Голливуде дает работу режиссерам. Все поставлено на службу созданию у зрителя ощущения психического недомогания и дурноты.
Нельзя квалифицировать все это иначе, как сознательное растление психики зрителей, десятков миллионов зрителей, которым год за годом вводили яд, способный отравить самый здоровый организм» (Шер, 1957: 141).
Фрагмент статьи: Шер Ю. „Черные фильмы" // Искусство кино. 1957. 8: 140-148.