"АЭРОПОРТ" ✈️
Почти 8 часов утра. Еще 40 минут трудов праведных и на пересмену. Скоро рабочая смена длиною в 24 часа закончится.
С фразы «и вдруг» обычно ничего хорошего не начинается. Смотрите сами
07.20 утра. Работаю до 08.00.
И ВДРУГ! голос диспетчера: «Примите срочный вызов. Мужчина, 67 лет, задыхается, неизвестно по какой причине, Аэропорт Рощино».
Вся бригада дружно вздыхает, понимая, что вовремя нам на подстанцию не попасть. Водитель, еще раз вздохнув, спрашивает меня, как быстро ехать.
Я начинаю вслух рассуждать.
Во-первых, начнем с того, что аэропорт находится не в центре города и до него еще нужно доехать, особенно учитывая утренние городские пробки. Все спешат в центр на работу, мы же наоборот пытаемся попасть за город.
Во-вторых, в 67 лет человек, уже имея некоторое количество хронических болячек, обычно знает отчего он задыхается. Чаще это либо сердечный больной, либо астматик. Ну а если причина удушья неизвестна, это плохо. Значит, в организме появилась какая-то новая хворь.
Взвесив все, я решаю ехать с максимально возможной скоростью, включив СГУ (сирену и мигалки).
Разогнав все машины своим шумом, мы наконец-то вырвались из цепких объятий города на объездную дорогу.
Неожиданно снова заработала рация:
«Молния — 127», — вызывает нас диспетчерская.
«Молния 10, 127 слушает вас», — отвечаем.
«Молния — 127, к вам на помощь выехала реанимационная бригада».
Так, значит, ему стало хуже. Ускоряемся.
Подъезжаем. На крыльце аэропорта уже суетится медсестра и, увидев нас, начинает махать нам обеими руками. Будто мы можем проехать мимо.
Останавливаемся, выскакиваю из машины вместе с напарницей, хватаю сумку-укладку, аппарат ЭКГ, небулайзер (для ингаляций), баллон с кислородом и бегом (насколько это возможно с таким количеством оборудования) в их мед. пункт.
В помещении не протолкнуться. Человек 10 истерят, мешают.
А в далеке, на кушетке, сидит мужчина бледно-зеленоватого цвета и безучастно наблюдает за происходящим. Сидит он, опершись руками на стул. Кисти заклеены пластырями, с дорожками подсохшей крови из под них.
Все ясно, медсестры, непривыкшие к такому экстриму, не смогли попасть в вены, что и не удивительно: мужика так трясло! И вот теперь они стоят у стенки, растерянные, со шприцами, полными чего-то и тааакими глазами смотрят на нас.
Бедолага из-за сильнейшей одышки говорить совсем не может. Я начинаю действовать оперативно: прошу выйти весь народ из кабинета, и обращаюсь к самой спокойной женщине, чтобы выяснить обстоятельства случившегося. Пока я опрашиваю ее, моя напарница уже кружит вокруг мужчины: измеряет ему давление, уровень сахара и кислорода в крови и прочее.
«Мой дядя астматик, — дрогнувшим голосом сообщает племянница больного. — Приехал провожать дочь в другой город. И у него случился приступ удушья. Хорошо, что пшикалка у него была — Беродуал, вроде».
А сколько раз он пользовался ингалятором спрашиваю я, и получаю ответ: «Сначала раза 4, легче не стало, и он побрызгал, наверное, еще столько же».
Получается, он воспользовался инголятором не 4 разрешенных раза в сутки, а около 10! И в следствии передозировки препарата, возможно, развился так называемый парадоксальный бронхоспазм. (т. е. препарат, призванный снять бронхоспазм, при его передозировке вызывает спазм мышц этих самых бронхов. Вот такой парадокс).
Подхожу к больному, а он вдруг начинает заваливаться вперед и падать на кафельный пол. Я успеваю крикнуть медсестрам, чтобы они придержали его.
Падая, он мог бы удариться головою об пол, а ему только сотрясения мозга (СГМ) не хватало. Мужчину кладут на пол, я начинаю слушать его легкие, а там ТИШИНА! Я окрикиваю его, ответа нет, похлапываю по щекам, на боль тоже не реагирует.
Пульса нет. Клиническая смерть!
Напарница Татьяна по моему лицу все сразу поняла и унеслась за реанимационным набором. Ей объяснять лишнего не нужно, сама старшей на бригадах работает.
Быстро приступаю к реанимации. Начинаю его "качать", проводить непрямой массаж сердца.
На «счастье» мужчины смерть наступила в нашем присутствии. Реанимация, начатая в течение первой минуты от остановки сердца, сохраняет 98 % мозга и интеллекта. А с каждой минутой отсрочки шансы на жизнь, полноценную жизнь, снижаются.
Напарница возвращается с реанимационным набором и за секунды вводит больному внутривенный катетер, я ставлю ему комбитьюб (трахео-пищеводная трубка, используемая для экстренной интубации трахеи), к нему подсоединяю мешок Амбу (устройство для временной искусственной вентиляции легких), а уже мешок Амбу подключаю к баллону с кислородом и передаю всю эту конструкцию второму фельдшеру, сама продолжаю массаж сердца. Пока я управлялась с дыхательной аппаратурой, массаж сердца делала Татьяна.
Спрашиваем у медсестер, что у них в шприцах: лекарства набраны нужные и мгновенно идут в дело. Таня отдает им наши ампулы с адреналином и прочими препаратами. Девочки мигом набирают их в шприцы и по команде подают нам.
И вот минут через 5 у мужичка порозовели ушки, потом все лицо и он задышал самостоятельно. Сердце заработало!
Мужчина пришел в сознание и все пытался вытащить изо рта комбитьюб, но это ему не удавалось: координация была нарушена из-за пребывания в без сознательном состоянии.
Я пошла за вторым баллоном кислорода и, о счастье, подъехала реанимационная бригада.
Мы всегда так рады их приезду: теперь они будут думать и отвечать за все, а мы можем немножко расслабиться.
Они пошли со мной, осмотрели пациента, добавили в капельницу еще лекарство и забрали его розовенького и живого в стационар лечиться.
А мы собрали все, что было разбросано на полу в мед пункте (когда реанимируешь, нет времени все раскладывать по порядку), и пошли уставшие, но довольные, к себе в машину.
На пересмену мы вернулись в 11 часу дня.