Сколько себя помню всегда хотела поехать туда. Большая Нисогора. Как-то в детстве я увидела картинку в журнале, которую читал отец, она была черно-белая, но я так долго ее рассматривала, что мысленно раскрасила каждую травинку, каждый склон и трещинку.
Странное место. Красивое. Одинокое. Но такое манящее. Долго это картинка лежала на моем столе. Долго я представляла , как поеду туда.
И вот я стою тут. Холодно. Я кутаюсь в огромный шарф, только он спасает от пронизывающего ветра. Вот ж дуреха, все едут на моря, а мне всегда хотелось приехать именно сюда. И что я тут хотела найти? Почему меня так сюда манило? И сложилось как-то очень все странно. Вдруг дали отпуск на несколько дней, решили, что я немного устала. Я первый раз в жизни выиграла в лотерею. Сумма хоть и не большая, но на билеты и гостиницу хватило, да найти смельчака, который будет у меня провожатым. Машина, лодка, телега. Вот она глухомань. За всю свою жизнь я не сделала ничего более безумного. Безумство — это вообще не про меня. Сидеть дома с книгой, на работе допоздна, санаторий, теплые носки - это про меня.
—Да сделай ты уже что-нибудь, что ты как сонная! Так вся жизнь пройдет мимо, ты и не заметишь, —родители уже начали было беспокоиться за чересчур тихого, но уже давно повзрослевшего ребенка.
— А куда поехать?
—Да хоть на кудыкину гору! - вспылила мать.
Нисагора! Всплыло у меня в голове. И перед глазами ожила чёрно-белая картинка. А почему нет?! Нет! Ладно. Решусь. Отстанут.
И вот наконец я добралась сюда. Именно эта церквушка так запомнилась мне в детстве. Мы приплыли на лодке, мой капитан остался внизу у воды. Я же взглянув вверх на крутой склон, как черепашка стала по нему взбираться.
Прогулявшись вокруг старой церквушки, я попыталась зайти внутрь, было заперто. Ну и ладно. Что там могло меня удивить? С каждым моментом, с каждой минутой прибывания тут злость на саму себя увеличивалась. Что я пыталась тут найти? Не отношусь я ни к паломникам, ни к ценителям древнего зодчества и тем более почитателем русской глуши меня не назвать.
Я опустила голову, незаметно для себя подошла к краю обрыва и засмотрелась на небольшие камушки, лежавшие у моих ног. Наверное, они лежат тут уже тысячу лет. Внутри меня что-то зашевелилось, и мне безумно хотелось нарушить этот идеальный уклад, так напоминавший мне мою собственную тихую лежачую жизнь. Я как-то неловко постаралась пнуть камень, нога внезапно поскользнулась. Я начала терять равновесие. Как курица замахала руками, чтобы удержаться и не свалиться вниз с крутого обрыва. Хватило доли секунды, представить себя несущуюся кувырком с горы и плюхающуюся в холодную реку. Эффектно. Зато меня запомнят надолго. В этот неловкий момент, когда я хваталась руками за воздух, кто-то сильно схватил меня за руку и потянул к себе. От неожиданности порхающая курица завертелась, как юла, и упала в объятья к спасителю. Я подняла на него глаза. И в этот самый момент весь мир перестал существовать. Мне стоило только увидеть эти глаза, ощутить его присутствие, вдохнуть запах. Мир стал рушится, точнее он трещал, как тонкий лёд, разламываясь на кусочки, когда в начале зимы наступаешь на кромку у воды. Лед растрескивается, а под ним все еще живая вода, плещет, переливается, и вырывается наружу. Меня всю словно прошибло молнией, боль, острая боль, пульсировало во лбу. Я закрыла глаза, картинки иной реальности уволокли меня в пустоту. Я потеряла себя...
— Ну куда же ты, глупая? Идём ещё кататься.
На улице мороз. Я в красивом ярком платке, старой, потертой шубейке, смотрю на красивого молодого человека. Он широко мне улыбается. А потом крепко обнимает меня так, что его губы оказываются у самого моего уха: «Зазнобушка моя, куда же ты? Я тебя никогда не отпущу.»
Словно жемчужные бусины эти картины появлялись и исчезали в моей иной реальности, нанизываясь на нить. Той нитью была я, точнее не я, все эти ОНИ. Но это все была я. Я, той белой нитью, снова и снова появлялась в жизни и встречала его! Реальность перестала существовать. Вот она последняя жемчужина, жизнь, которая была мне так знакома, боль, которая была мне так знакома.
— Ты главное смотри на меня. Я люблю тебя. Я найду тебя, Зазнобушка моя.
Я чувствовала его объятья, руки крепко сжимали меня. Страх стал улетучиваться, по телу разлилось тепло. Я плакала, обнимая его в ответ, сжав со всей силы руками его ватник.
И тут оглушительный выстрел.
Все начало взрываться и гореть, но кроме резкой боли я не видела и не чувствовала больше ничего. Когда я поняла, что боли нет, то увидела его душу, стоящую рядом. Он все так же был рядом. В момент нашей смерти он словно доспехи закрыл меня от всего мира. А внутри была я. Я светилась любовью. А потом все стало разлетаться: наши тела, то, как мы привыкли себя видеть, словно маленькими снежинками, начали отлетать от тел наши представления о себе. И осталась только суть. Вот я какая?! Вот какой он?! И весь мир! То, что я видела, завораживало меня, я полностью растворилась в своем видении. Моя жизнь... как я могу назвать то мерзкое, серое существование жизнью? Вот мой дом. Что-то стало тянуть меня остаться тут. Вот она истина. Исток. Цель.
Но где-то в далеке я услышала такой знакомый голос: "Милая моя, Зазнобушка, не время еще уходить. Вернись ко мне. Я прошу тебя."
Я сконцентрировалась на голосе, он становился все четче, громче.
Вдох.
Я открыла глаза.
— Как долго я спала?
— Ночь.
—Кто ты, вы? - я оглядела комнату. Светлую. Чистую. Аскетичную. В ней были только необходимые вещи. Мужчина сидел на стуле рядом, он был опрятен, все в нем было мне приятно и знакомо.
— Наверное ты уже знаешь кто я. Не важно, как нас зовут в этой жизни, Зазнобушка. Я долго ждал тебя и звал. Уже почти отчаялся. Но ты услышала и пришла. Значит мы решили прийти в этот мир снова, вместе.
Я вспомнила все, что видела. В голове все смешалось, казалось, мой рассудок покидает меня. Но я знала его. Каким-то внутренним чувством, идущим из самой глубины. Теперь я знала не только это, но много что еще, и это знание просто не укладывалась в моей голове, в моей картине мира. Она трещала, горела, разваливалась, но выбора у меня не было, я просто не могла забыть все то, что видела.
—Это будет долгий разговор, — он улыбнулся и подал чашечку теплого чая.
Прошел месяц. Я сижу на скамейке в центре города. Да, я сбежала от него. Сбежала от всего этого безумия. Мне нужно было время, время подумать, понять, принять себя. Принять все то, что я успела познать. Что мир и жизнь, любовь — все это намного больше, чем я могла себе вообразить. Мир намного больше, чем я могла вообразить. Я бы заметила, если бы чаще поднимала глаза вверх. Если бы смотрела не вовнутрь себя, а наружу.
Я подняла глаза, передо мной через дорогу было огромное офисное здание. Моя работа. Это все что было у меня в жизни. Работа. У меня не было семьи, детей, друзей. Только родители, которые были готовы на все лишь бы это все изменилось.
Изменилось.
Моя жизнь показалось мне совершенно никчёмной, никому не нужной, загнивающей. Я прибывала в одном состоянии, как замершая статуя. Ничего не происходило в моей жизни. До этого момента.
Я закрыла глаза и вспомнила это чувство, я - молодая и веселая, с раскалёнными от мороза алыми щечками несусь на каких-то деревянных корытах. Алый, цветастый платок спадает с головы, я смеюсь громко и задорно. Вот как звучит счастье. И крепкие руки того, кого я так любила, обнимаю меня.
Я всю жизнь хотела, что бы меня любили, но так и не добилась этого. В этом городе я была одинока. Мне вспомнился маленький деревянный домик, теплая печь. Там в рубашке стоял он, тот кто своей спиной закрывал меня от пуль, тот кто мог мне многое дать: любовь, знание, ответы на все вопросы, близость, семью, жизнь. Продолжение жизни.
По телу пробежали мурашки, что-то внутри передернуло, каждый нерв, каждую клеточку. Вот где мое счастье и любовь. И я пошла домой.
Собирать теплые вещи.