Считалось, что командно-административной системы должна сглаживать все несправедливости в народном хозяйстве, но в реальности обиды только множились. Возможно, именно это стало одной из основных причин развала СССР.
В шестидесятых годах двадцатого века в народном хозяйстве Союза сложилась откровенно странная ситуация. Практически все регионы могли выкатить длинный список обид и претензий друг к другу. И уж точно все были недовольны союзным центром. Вмешательство в экономику, да и не только в экономику, Москвы вызывало глухой ропот и провоцировали центробежные тенденции.
Например, посмотрите, как распределялись поступления подоходного налога и налога с оборота. В 1975 году Таджикистан, Киргизия, Литва, Узбекистан, Казахстан, Туркмения оставляли себе 93-100% собранных на их территории средств. Грузия и Армения – 89%, Эстонии, Белоруссии и Азербайджана этот показатель был в районе 60%, а у РСФСР, Украины, Латвии и Молдавии ниже 50%. Республиканские бюджеты от этих средств зависели и довольно сильно. Обычно речь шла о 40-50% их доходной части.
При этом все оказывались в своеобразной ловушке. Средства аккумулировались в союзном центре, регионам оставляли только минимум, необходимый для поддержания работы. Финансирование перспективных проектов шло за счет Москвы и, соответственно, новые предприятия подчинялись союзным главам. А республики и регионы в общем лишались какой-то экономической самостоятельности. Любой чих приходилось согласовать с центром. Что опять же вызывало недовольство у региональных руководителей.
Центр контролировал не только финансирование. В подавляющем большинстве материальные фонды тоже распределяла Москва. В распоряжении республик оказывалась очень незначительная доля продукции предприятий. Например, РСФСР могла самостоятельно распоряжаться 4%. Республики Закавказья, казалось, были в более привилегированном положении, но и для них эти цифры не превышал 10%. То есть республика даже могла поднапрячься и найти деньги на строительство нового дворца спорта. Вот только Москва легко могла зарубить проект просто не выделив цемент или арматуру.
Это справедливо не только для строительства. В регионе могло располагаться предприятие, которое выпускало какой-то дефицит, цветные телевизоры, например. И нередко всех их распределяли в союзных министерствах. Конечно, регионы с этим пытались бороться. Например, выбивали како-то количество дефицита с реализацией в фирменных магазинах. В конце концов, появлялась «неучтенка», продукция, которая официально никто не производил. Надо понимать, что речь шла не только о «народном хозяйстве». Социально-культурная сфера зависела даже в большей степени. Театры, кинотеатры, парки, школы.
Маленькие республики (Молдавия, Литва и тому подобное) могли рассчитывать на более комфортные условия. По заданной союзным центром логике первоочередное финансирование получали столицы (Москва и Ленинград), затем шли республиканские центры, а затем уже области. Популярное сравнение времен перестройки: население Эстонии и Ульяновской области примерно одинаковое. Но в Эстонии издавалось 276 газет и журналов, работало 10 профессиональных театров, Таллинская киностудия каждый год выпускала в прокат 3-4 игровых фильма. А Ульяновская область с большим скрипом издавала 2 газеты и могла похвастаться одним театром. Контраст разительный. Как тут не почувствовать себя третьесортным?
Распределением средств центра в СССР недовольны были все, включая Москву. Один за другим в бедных республиках открывались новые заводы, строилось жилье и культурные объекты. Подразумевалось, что за счет богатых регион постепенно поднимут слаборазвитые и все в результате сравняется. Вот только экономика их росла слишком медленно, темпы ее прироста существенно отставали от темпов прироста инвестиций. Эффект от этих вложений оказывался смазанным. Слабым республикам денег все равно не хватало, богатых просто иссушали. Провинция вообще чувствовала себя обделенной.
Все это приводило к появлению еще одного казуса. На Западе уже давно осваивали производственные кластеры, а в СССР поставщики оказывались разбросанными по разным уголкам страны. Это приводило к появлению огромного грузопотока, иногда встречного и неоптимизированного. Летом, когда к этому потоку добавлялся собранный урожай и поезда с отпускниками, зеленый свет для составов с необходимой продукцией для предприятий свои регионов выбивали первые секретари. А дефицит вагонов был практически постоянным явлением. Все это тоже приводило к взаимным обидам.
