Читательница "Московских историй" Анна Коренченко продолжает рассказ о доме на Земляном валу, у метро "Курская", где частично прошло ее детство.
В конце 60-х, когда бабушка вышла на пенсию, большую часть времени я жила у нее, на Кутузовском проспекте. Родители же жили в комнате на улице Чкалова, 27. Бабуля каким-то образом узнала, что в этом же доме, в соседнем подъезде освободились две смежные комнаты в коммунальной квартире, и мама с папой туда переехали.
Когда родители перебрались на новое место жительства, в угловой подъезд, в огромную коммуналку, они забрали меня к себе, и я пошла в 8-й класс в школу № 330 в переулке Гайдара (Большой Казённый переулок). Наша семья воссоединилась.
Квартира была огромная. Публика совершенно разношерстная. Два туалета. В тот, что в дальней части квартиры да и в саму ту часть квартиры я ни разу не ходила. Наша дверь была вторая от входа.
Первая комната около 20 метров комната, за ней маленькая, где спали мы с сестрой, — две кровати и тумбочка. Окно и балкон выходили на Садовое кольцо. Балконную дверь мама на ночь занавешивала толстым покрывалом. Вечером помню бегущую рекламу на доме напротив вокзала - реклама фильма «Бегство мистера Мак-Кинли». А окна большой, угловой комнаты выходили на Садовое и на вокзальную площадь, где была стоянка такси.
При входе в комнату сразу бросалась в глаза гигантская колонна с огромными подоконниками по бокам. На один подоконник родители поставили кухонную колонку-шкаф, она отлично разместилась. В ней хранили припасы. На втором папа пару лет выращивал помидоры, как он говорил, на гидропонике, — что-то чахлое вырастало. Если посмотреть на фото угла дома снаружи, то видно, что наш четвёртый этаж не застеклен. Нижние этажи идут во всю длину с остеклением.
Но вернемся в квартиру. В первой от входа комнате жила милая молодая женщина Ниночка, которая работала в нашем ЖЭКе. В то время ЖЭК находился в двухэтажном доме в середине нашего двора. Ниночка приехала по лимиту и должна была отработать в ЖЭКе какой-то срок. Стена её комнаты была общей со стеной нашей запроходной комнаты, где была моя кровать — железная, с матрасом из конского волоса, теперь на ней прыгала моя сестрёнка. Ниночка беспокоилась: не мешает ли мне спать её телевизор? Они с мамой дружили.
Но вообще, в отличие от предыдущей квартиры, здесь жили очень не дружно. Следующей за нами жила очень вредная старушенция, как в классических историях о коммунальных войнах. Она могла подбросить что-нибудь в еду на кухне, чуть ли не битые стёкла. Во всяком случае, если что-то готовилось, мы караулили. Далее квартира загибалась и уходила в даль. Из тех, дальних, помню двух мужчин, отца и сына, лет примерно 65 и 40 лет, они жили вдвоем. На кухне делали утром зарядку — как мама смеялась! — два притопа, три прихлопа, и шли в ванную (вход через кухню) умываться. Там же, вдали, проживал одинокий дедуля-вдовец, потом он нашел бабулю-вдову, и они стали жить вместе.
В 20-метровой кухне стояло две плиты, над ними - практически профессиональная вытяжка, такие я позже видела на кухне в детском лагере. У каждой семьи - рабочий стол и над ним полочка со шторкой. В углу небольшая раковина. Из кухни дверь в 10-метровую ванную с окном, где у каждого было место. У нас поместилась даже стиральная машина ЗВИ, над ней - шкафчик, верёвки для сушки белья. У всех было своё время для длинных банных процедур и стирок — по графику. Например, я мылась и помогала маме со стиркой после школы, чтобы не мешать тем, кто приходил после работы вечером. Папа сделал удобный крепёж для низкого душа, чтобы, наклоняясь над ванной, можно было быстро помыть голову. Где-то наверху крепилась газовая колонка.
За кухней была дверь в туалет нашей части квартиры, там висели на гвоздиках стульчаки каждой комнаты, в том числе и наш. На двери - расшитый мешок с газетами и спичками, тогда мне разрешили самой сжигать кусок газетки — вместо нынешних ароматизаторов. Мне нравилось смотреть, как синий огонек ползет по бумаге.
Подъезд был аварийным. Считалось, что из-за торможения поездов метро происходит вибрация, и людям там жить опасно. Как-то на маму в туалете упал кусок штукатурки. Соседи и родители писали письма Брежневу. Выселение было ускорено: через два года квартиру стали расселять. Нам предложили ждать площади в центре, но временно жить в переселенческом пункте около метро «Площадь Ногина» («Китай-город»). Часть вещей туда перевезли. Но затем предложили Ясенево — новый проект, хорошая планировка, и мы уехали туда.
Я прожила на Чкалова не так уж долго, но в Ясенево очень тосковала и продолжала оттуда ездить в свою школу. #анна коренченко