Оставшись с Ингой наедине, Люда спросила подругу - Что думаешь делать дальше? Ты ведь понимаешь, что домой нельзя больше. В следующий раз может и не повезет, как сегодня. Тогда он тебя точно изнасилует – если не убьет! –
- Да не знаю я, Люд, в голову ничего не приходит. Маму жалко-
- Да ты лучше себя пожалей! Она давно тебя в последний раз жалела? Ты от неё ничего, кроме тумаков не видишь, а мамаша совесть и любовь твою спустила в унитаз. Для неё только этот козел свет в окошке. Да его давно пора посадить ! Где она только его подобрала? –
- Вообще- то он сидел. У мамы подруга есть закадычная, пьют с ней на пару. Она себе зэка по переписке завела, и маму с его другом свела.-
Инга подняла на подругу измученные глаза – Что делать, Люд? Я, конечно, очень боюсь, сил уже нет, только как все-таки с мамой быть? У меня даже поговорить по душам с ней не получается, не то что уговорить лечиться. Она только кричит, обзывается, да в драку лезет.
Инга заплакала – Знаешь,мне сейчас так плохо! Все бы ничего, но ведь и Олег меня тоже бросил. Три дня назад в море ушел к Ольге. Хоть и обещал вернуться, но я ему не верю. Да и как после неё – и ко мне. Как ты себе это представляешь?-
Ошарашенная такой новостью, Людмила сначала уставилась на Ингу круглыми своими глазищами, а потом заревела по коровьи и кинулась обнимать подругу. Когда Лариса зашла к девочкам, то с удивлением увидела двух белугой ревущих подруг.
Не понимая, откуда вдруг такая сырость, она не стала допытываться, а просто позвала на горячий чай на кухне. Тем более, что через минуту после её визита раздался звонок в дверь и в квартиру вошел Юрий, как и обещал.
Первым делом, он сообщил племяннице, что квартира свободна; Её разлюбезный отчим сюда больше не вернется, поскольку он тут даже не был прописан, а после того, что он устроил, ему самое место в СИЗО. Андрея Золотова отпустили сразу, как только он дал показания. Что касается так называемого «отчима» -ему грозит статья за попытку изнасилования, и из СИЗО его теперь никто не отпустит до окончания следствия.
- Дядь Юра, а что с мамой? – больше всего Ингу тревожила судьба матери. – Что же ты у нас за чудо- юдо такое! – У матерого следака на глазах выступили слезы. – тебе о себе бы подумать, а она о матери алкашке печется! Да все хорошо с ней будет! Мы её в ЛТП определим, и тут ты уже нам не командир! Если бы он в этот раз не учудил, может, и не за что было его закрывать, а тут он сам дал нам карты в руки.
Мать твою мы только что отправили. Она и не сопротивлялась, сама согласилась. О тебе она и не вспомнила.
В общем, весь разговор Инги с дядей сводился к тому, что теперь, на основании показаний главного свидетеля Золотова Андрея Ивановича, гражданин Мелехин Владимир Матвеевич обвинялся в попытке изнасилования Дербеневой Инги Александровны.
Поэтому , он был задержан и заключен под стражу до окончания следственных действий.
В общем, Теперь, кроме Инги в квартире не было никого и никто не мог потревожить её и обидеть.
- Ладно, дядь Юра, спасибо! Но я через три недели на практику в Спасск уезжаю. Имейте ввиду, что я только эти три недели в вашем распоряжении. Потом только через месяц, как вернусь-
- Все, племяшка, понял. Только ты пойми, что я Нине тоже только добра желаю. Не мешай мне пожалуйста, хорошо? Может, когда вернешься, и мать свою не узнаешь. Доверься мне – не пожалеешь! –
На том родственники и порешили. Юрий уехал. Инга еще добрых два часа у подруги просидела, а потом они всей семьей, все ещё боясь оставлять одну, проводили её на второй этаж. И только когда они лично удостоверились, что Инге ничего не угрожает – оставили её одну.
В ту ночь, засыпая, несмотря на всё пережитое, Инга вдруг испытала чувство, похожее на благодарность к своему так называемому отчиму. Ведь, если бы он не устроил это нападение, то не угодил бы в тюрьму, и девушке негде было бы ночевать, потому что она уже на протяжении трех лет спать спокойно не могла.
Она так и не позволила бы дяде Юре определить маму на лечение. А ведь она уже давно поняла, что та больна неизлечимо и остановить этот процесс одним только желанием дочери невозможно. Просто из непонятно какого чувства упрямства не признавала, что мама больна.