Александре Андреевне показалось, что сейчас она просто потеряет равновесие: так сильно качалась земля под ногами. И было просто необходимо, чтобы он поддержал её. Сергей Васильевич взял её руку в свои ладони:
- Александра! – говорил это имя, – самое красивое, самое гордое и значительное, которое умеет стать самым нежным и ласковым: Сашенька, Сашуля… – Александра! – Сколько раз он повторял это имя, – в самых тайных мыслях, сколько раз шептал его по ночам!.. А сейчас ждал, когда она поднимет карие глаза, что лучились таким мягким и нежным светом. – Устала? Александра!..
И она подняла глаза:
- Андреевна.
Наверное, всё же хорошо, что он понял, как сильно качается земля у неё под ногами, хорошо, что поддержал её за руку. Земля уже не качалась, но захватило дух, – когда поняла, что сил хватило. Хватило сил, чтобы не спеша, чётко и уверенно, – неожиданно для самой себя, – поправить его:
- Андреевна.
Собралась освободить свою ладонь из его рук. А он улыбнулся, чуть сжал её ладошку:
- Что ж мы такие строгие!
Сердце у Александры Андреевны всё же дрогнуло: он улыбался, а в глазах – та же невысказанная печаль… Тогда, на школьном крыльце, она еле слёзы сдержала: оглянулась, а он смотрел ей вслед, и сквозь эту его невысказанную печаль светилась такая бережная забота о ней, что впервые за много-много дней ей стало жалко себя… Настя Воробьёва снова не ночевала дома, потому что у её мамы подружки и новые друзья, – до рассвета… Славка Тальников решил бросить школу и пойти работать, – потому что физик, Олег Артурович, сказал, что он, Славка, необучаемый… Вика Киреева каждый день – с размазанной тушью вокруг глаз: значит, снова плакала тайком… Вику встречал около школы незнакомый, совсем взрослый парень, а несколько дней назад красавец этот куда-то исчез. А Вика вдруг стала колючей, – не прикоснись!.. И надо было убедить её сходить к врачу… И не было среди тринадцати её девчонок и двенадцати мальчишек ни одного, чтобы всё – легко и правильно, без проблем… Разве что Сашенька Тимохина – единственная… И в этой ежедневной немыслимой круговерти – уже много-много дней – Александру Андреевну никто ни разу не пожалел. А директор шахтоуправления смотрел ей вслед , и взгляд его поддерживал и нежно берёг её. Она ещё не знала прикосновения его руки, но знала, – по этому взгляду, – что руки у него сильные и бережные, – такие, что сумеют поддержать и пожалеть… и… – это уж совсем глубоко-глубоко и тайно представлялось ей, – ласкать умеют… И так хотелось – и поддержки, и чтобы пожалел… И ласки его хотелось, – поэтому и расплакалась в тот вечер, когда проводила Сашеньку домой. И все эти дни думала непонятно о чём… По ночам ложилась поздно. И в бесстыдных полуснах... Но он же смотрел ей вслед!.. И в его взгляде это всё было: и поддержка, и бережная забота… и ласка. А сейчас какая-то ослепительно яркая молния больно пронзила виски: на днях они с Сашенькой Тимохиной в кабинете математики готовились к предстоящей олимпиаде, и они обе уже научились справляться с перегрузом – прямо космическим, и умели оторваться от квадратичной функции, чтобы сказать друг другу… ну, какие-то слова о любви… о том, как им хорошо, – вместе решать уравнения и неравенства, и вообще, – что друг без друга они уже не могут, – во время одного из таких перегрузов Сашенька подняла синие-синие глаза, вдруг доверчиво призналась:
- А Тимка так на моего отца похож! Мама рассказывала… – Александра Андреевна незаметно сжала ладонями голову… и не расслышала Сашенькиных слов. Потом звуки вернулись, и Сашин голос снова стал слышен: – И я так люблю их обоих, – и Тимку, и папу. – Ласковое счастье плеснулось в Сашенькиных глазах: – Это папа назвал меня Александрой. Это его любимое имя… И как хорошо, что он меня так назвал, – потому что Вы тоже Александра… Андреевна.
Сейчас, когда Сергей Васильевич так бережно держал её ладонь в своих руках, это доверчивое Сашенькино признание – больно, ослепительной молнией,– сквозь виски…
С молнией Александра Андреевна справилась. Ещё раз похвалила себя за силу, – спокойно и уверенно подумала: это же нельзя. Это же Сашенькин отец. И… мама ей рассказывала, – наверное, про то, каким он был в Тимкином возрасте.
- Что ж суровые-то мы такие, – он смотрел ей в глаза, уже откровенно ласкал её своим взглядом. – Может, сделаем исключение? Хотите, – поедем в степь?
- Сергей Васильевич, я думаю, о Сашеньке – Вы же хотели поговорить о дочке – удобнее поговорить здесь, в школе.
- Да знаю я о Сашеньке, – всё сам знаю.
Александра Андреевна взглянула удивлённо, хотела что-то сказать. Но земля снова закачалась – от его негромкого, вздрагивающего, чуть глуховатого голоса:
- А без Вас мне… дышать нечем.
А своего голоса – холодного и ровного – Александра Андреевна совсем не слышала:
- Я жду Вас на родительском собрании.
И спустилась по ступенькам крыльца, вышла за калитку школьного двора.
… А беда, как известно, одна не ходит. На уроке – уже перед самой олимпиадой по математике – Сашенька Тимохина весь урок не поднимала глаз. Воспалённые, припухшие веки красноречиво свидетельствовали о недавних слезах, и у Александры Андреевны леденело сердце: узнала… об отце?.. Взглянула на угрюмого Егорина, – он сидел один за последней партой, мрачно, исподлобья смотрел в окно. Радоваться нечему, но Александра Андреевна обрадованно вздохнула: ясно!..
После шестого урока Сашенька сама пришла в кабинет математики. И горько притаилась всегда такая счастливая их парабола – от Сашенькиных слёз, что падали на страницу тетради… Сашенька всхлипывала:
- Он… Тимка… Он совсем не меня любит. Он Алину Корнееву любит, из Михайловской школы.
Вчера Сашенька возвращалась из школы, – одна, потому что Тимка, видно, не успел вернуться после тренировки: сегодня они тренировались на стадионе Михайловской школы. Ещё издалека Сашенька увидела, как к дому Егориных подлетел мотоцикл Тимкиного отца. Она замедлила шаги: с мотоцикла спрыгнул Тимка, подал руку какой-то девчонке, – девчонка тоже легко спрыгнула на землю, и они с Тимкой вошли во двор. Сашенька узнала Алину, заядлую футбольную болельщицу и волейболистку из Михайловской школы… За спиной расслышала насмешливый голос Вики Киреевой:
- Да ладно, Тимохина!.. Не горюй. А то ты так застыла, что прямо сердце рвётся, – смотреть на тебя… Егорин твой давно уже катает Алинку на батином мотоцикле, – сама видела. А что?.. Они оба – чемпионы… общие интересы, – не то, что ты со своей алгеброй. Соскучился твой Тимка, – чего и следовало ожидать.
Тимка с Алиной вышли из дома, Алинка прыгнула на сидение, обняла Тимку за плечи, и мотоцикл рванул с места – аж пыль клубами…
- Видела? – кивнула Киреева. – Вот так надо! А ты – со своей алгеброй! Нужна ему твоя алгебра – вместе с геометрией.
Утром удивлённый Егорин посмотрел вслед машине директора шахтоуправления, успел заметить, что рядом с отцом сидит Сашенька… А Тимка, как обычно, ждал Сашу в конце её улицы. В школе Саша даже не взглянула на него, села почему-то с Любаней Ильиной…
- Не любит, да? – в Сашенькиных глазах – затаённая надежда…
Александра Андреевна прижала к себе свою любимую синеглазую ученицу:
- Ты же не знаешь даже, зачем они приезжали к Тимке.
Сашенька вздохнула – сквозь горькие, совсем безотрадные всхлипы:
- Вика… Киреева… Сказала, что не первый раз…
-Знаешь, Сашенька… Случается такое… что человек просто не может быть несчастливым в одиночку… И тогда спасением оказывается то, что не одна ты несчастная, – понимаешь?.. Вике очень надо это спасение. Давай её простим… и постараемся узнать, зачем Алина приезжала к Тимке.
И – для того ли, чтобы совсем утешить Сашеньку… или – чтобы снять всё же ставший непосильно тяжёлым камень со своей изболевшейся души, ещё крепче прижала к себе девочку, грустно улыбнулась:
- Помнишь, ты спросила… Люблю ли я кого-нибудь…
Притихшая Сашенька подняла глаза.
Жалея о своём признании… и уже не умея остановиться, Александра Андреевна сказала:
- А если… люблю… А любить нельзя…
- А разве так бывает, – что любить нельзя? – в совершенном ошеломлении спросила Саша.
- Бывает. Часто.
Сашенькины заплаканные глаза просияли:
- А я знаю, кто он! Кого Вы любите. Можно, я скажу?
Александра Андреевна замерла…
- Тимкиного отца, да? Тимка рассказывал, что его отец влюбился в Вас. И Вы его любите, да? Он очень хороший! Хоть и выпивает иногда, – это потому, что Тимкина мать ушла от них. А теперь он Вас полюбил, и… Почему – нельзя?
Александра Андреевна вдруг легко и счастливо рассмеялась, – и от того, что Сашенька ничего не знает… и от того, что в неё влюбился этот почти многодетный – для своего возраста! – отец, недавний – учительский взгляд не обманешь! – поселковый хулиган и двоечник…
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 10 Часть 11
Часть 12 Часть 13 Часть 14 Часть 15 Часть 16
Часть 17 Часть 18 Часть 19 Часть 20 Часть 21
Навигация по каналу «Полевые цветы»