Следы на снегу. СССР, 1955. Режиссер Адольф Бергункер. Сценарист Георгий Брянцев (по собственной одноименной повести). Актеры: Владимир Краснопольский, Владимир Гусев, Евгения Тэн, Петр Решетников, Константин Адашевский, Олег Жаков, Михаил Медведев и др. 28,8 млн. зрителей за первый год демонстрации.
Режиссер Адольф Бергункер (1906–1989) поставил 12 фильмов, два из которых («Слуга двух господ» и «Следы на снегу») вошли в тысячу самых кассовых советских кинолент.
«Возьмем, к примеру, фильм «Следы на снегу». Если из небольшого запаса характерных черт, составляющих довольно бедный образ Шараборипа (артист М. Медведев), отнять его биографию беглеца из лагеря заключения и убийство товарища по побегу, его мастерское владение лыжами, его склонность к спиртным напиткам и слюнявую сентиментальность в момент опьянения,— если отнять все это, то что останется?
Голая схема, наделенная такими абстрактными качествами, как вероломство (все диверсанты вероломны), коварство (все они таковы), ненависть к советскому строю (так их всех воспитали), трусость (все они боятся расплаты) — этакий неуловимый для разбора и необъяснимый носитель «вечной» идеи зла. А конкретный враг, персонифицированный тип подобного сорта людей, единственный в своей неповторимости, исчезнет. Если отнять у Белолюбского... впрочем, в фильме ему ничего и не дано, он-то и есть абстрактная схема… Нам думается, что как раз потому, что авторы не попытались наделить Белолюбского определенным характером, так бледно предстал в этой роли талантливый актер О. Жаков.
С небогатым человеческим материалом пустили авторы сценария майора Шелестова (артист В. Краснопольский) в погоню за диверсантами, но кое-что у него за душой все-таки есть, вернее — подразумевается. Именно это «кое-что» и делает его похожим на человека, за действиями которого интересно следить. Его седеющие виски и импозантную внешность можно безболезненно заменить другими внешними чертами. Но, если изъять у него мужество, упорство, находчивость, бесстрашие, наконец, служебную принадлежность к славному отряду советских чекистов, что составляет хотя довольно-таки общие, но все же черты характера, то с чем он останется? Ни с чем! Перед нами будет ходячая добродетель. Столкновение такого Шелестова с описанным выше Шарабориным не представит интереса.
Нет, облегченный подход к созданию характера не улучшает приключенского фильма, а обусловливает его неудачу.
В очень обедненном виде предстает перед нами в фильме подчиненный Шелестова лейтенант Петренко (артист В. Гусев).
Талантливый Конан-Дойль когда-то создал образы двух друзей — сыщика Холмса и доктора Ватсона. Раскрытие сложных раздумий Холмса через восприятие их непонимающим и часто нарочито туповатым Ватсоном было в свое время приемом оригинальным, свежим. С тех пор этот прием изрядно поистрепался в хождениях по киноэкранам, по страницам невысокого качества книжонок и превратился в своего рода штамп, к которому прибегли и создатели «Следов на снегу».
Петренко придан Шелестову, чтобы плутать в заблуждениях, совершать ошибки, из которых его вызволяет проницательный и многоопытный майор, поучая лейтенанта на ходу, а заодно «удивляя» своими догадками и зрителя.
Право, эта очень незамысловатая ситуация не могла стать достаточным основанием для создания образа. Храбр и ходит на лыжах, водит самолет и строптиво нарушает приказ начальника (в угоду авторскому замыслу, а не в силу своеобразия характера) — вот, пожалуй, и весь портрет. Интересный? Не очень, и совсем не новый.
Таковы в фильме главные персонажи, в жилах которых течет кинематографическая, а не человеческая кровь, действия и поступки которых рождены не характером и обстоятельствами, а не очень ловко выстроенной авторской программой.
Впрочем, это уже касается области сюжета, а потому интересно коснуться некоторых его перипетий, чтобы нагляднее продемонстрировать взаимосвязь сюжета и характера — этих оснований приключенческого (как и всякого другого) фильма.
Трубка, потерянная в начале фильма Шарабориным, подвела нетолько матерого диверсанта, но и авторов сценария. На вопрос: «Кто один из основных врагов?» — авторы отвечают в самой завязке событий и тем ослабляют дальнейшее их восприятие. Так же скоро определяется и второй враг. Только появившись, Белолюбский—Жаков настораживает нас, зрителей. Излишне суетлив, пожалуй, даже угодлив; слишком велико его желание выехать из поселка, в котором совершено убийство. К тому же персонаж несимпатичен внешне (внешне симпатичных врагов у нас показывают редко, а потому ошибиться трудно).
Наши предположения очень скоро подтверждаются: да, это он — главная бяка. Мы догадались об этом значительно быстрее, чем майор Шелестов; мы оказались по воле авторов проницательнее тонкого специалиста своего дела, а это дает нам возможность весьма снисходительно воспринимать принятые им решения.
Неубедительным кажется нам, что авторы наводят подозрения в убийстве на монтера Васина. По желанию авторов топчется на снегу пьяный парень и настойчиво убеждает сторожа и нас, что он пьян и направляется домой. Мы знаем, что настоящий враг вряд ли стал бы так назойливо запасаться подобным алиби, и очень скоро убеждаемся в своей правоте.
Полно глубокого, но, к сожалению, скрытого от нас смысла поведение майора Шелестова в кабинете, где совершено убийство: он смотрит на стол, откидывает занавески, многозначительно курит, думая свою думу, подымает отстрелянную гильзу и опять задумывается. Все это должно, видимо, свидетельствовать о напряженной работе мозга отважного разведчика. Но выводы его остаются загадкой, тайной, к которой мы не приобщены. Да выводов никаких и не оказалось: это так, для большей таинственности.
И дальше... Лейтенант Петренко, обнаружив свежие следы преследуемого врага, отправляется, вопреки приказу начальника, в погоню за диверсантом и жестоко платится за свое своеволие, ставя под угрозу успех всей операции. Каждый молодой солдат начинает службу с освоения воинской заповеди: «Приказ начальника — закон для подчиненного». Однако в данном случае, несмотря на все старания авторов доказать всю пагубность своеволия Петренко, мы так и не понимаем, зачем нужно было строго выполнять приказ. Разве задача сводилась только к тому, чтобы идти по следу врага, а потом его покинуть? Разве не было необходимости задержать врага? Именно так и действовал лейтенант, а потому ничего предосудительного в его поступке мы не обнаруживаем. То, что на пути преследования его ожидает взрыв, мог предвидеть только человек типа Шелестова, интуиция которого граничит с наитием.
Совсем бутафорским выглядит финал. Один, два, три, четыре (не много ли!) диверсанта пойманы, погружены в их же самолет. Под торжествующую музыку машина возносится в небо. Именно возносится, а не взлетает,— меньшего и не заслуживают наши герои, шапками закидавшие врагов (кстати, Шелестов действительно при помощи брошенной шапки задерживает Рутгерса).
Отдельные актерские удачи (П. Решетников в роли Быкадырова,. М. Медведев в роли Шароборина), неплохая операторская работа, красивая в своей суровости северная природа, запечатленная в фильме, — ничто не могло спасти эту картину, в которой неоднократно нарушалась правда жизни и действовали абстракции вместо живых людей. Так, неловко выстроенный сюжет не позволил героям фильма проявиться во всей полноте и логичности своих характеров, которые, в свою очередь бегло намеченные, привели к ослаблению сюжета» (Шевкуненко, 1956: 27-30).
Источник: Шевкуненко Ю. Жанр обязывает (о приключенческих фильмах) // Искусство кино. 1956. 2: 26-40.