Еще маленькой девочкой я любила смотреть, как моя бабушка сидела перед этим зеркалом, расчесывала свои длинные седые волосы и шептала, очень тихо, так, что никто не мог услышать ее слов. Шепот был мягким и певучим, словно песня без начала и без конца.
Зеркало давно потеряло прозрачность, было туманным. Баба Марфа ничего не могла в нем увидеть, но родные оставили старушку в покое, привыкнув к ее странностям, и не мешали. Я же залезала в большое мягкое кресло, стоявшее за спиной бабушки, укрывалась пледом и слушала непонятные тягучие песни, порой засыпая под них.
Тогда приходили сны. В них не было привычного, не было людей, только близкое голубое небо с редкими облачками. Я летала под этим небом, а подо мной простирались девственные леса и луга, прорезаемые реками. Не знаю, сколько длились эти сны, иногда я просыпалась уже утром в своей кроватке, меня переносили туда заботливые руки бабушки, иногда меня будила мама и звала к столу.
Баба Марфа говорила мало, любила всех нас, свою родню. Для настоящей любви не нужны слова. Зачем? Словами ми лишь пытаемся выразить свои чувства. А чувства неподвластны и живут в нас сами по себе, скорее делая лишь одолжение роду человеческому.
Я выросла, покинула родительский дом. Моя жизнь складывалась по разному, всякое в ней было, впрочем как и у любого человека. Однажды пришло письмо от мамы. Прежде чем распечатать конверт я уже знала, о чем она мне написала, о бабушке. Баба Марфа так и уснула, шепча свою бесконечную песню, и оставила нас.
Лишь спустя год я смогла побывать в опустевшем отчем доме, где к тому времени уже никто не было, и мало что напоминало о нашей прежней жизни. Только в комнате бабушки я нашла ее зеркало. Оно стояло в темном углу, никто не забрал его за ненадобностью. А мне оно напомнило бабу Марфу и ее тихие песни. Зеркало не отражало свет, но тем ценнее оказалось для меня, напоминая о моем детстве.
С тех пор моя жизнь изменилась. Я стала любить смотреть в зеркало. Сначала оно ничего не отражало, но однажды туман зеркала не рассеялся, но поредел. Мне показалось, что я вижу свое отражение. Образ в зеркале то приближался, то отдалялся, становился более четким, или пропадал. В какой-то момент я поняла, что вижу не свое отражение, а меня пытается разглядеть кто-то другой с той стороны!
Я не испугалась такому открытию, наоборот, мне стало интересно! Теперь у зеркала я стала проводить больше времени и в свою очередь разглядывала ускользающее лицо с той стороны. Понимала, что вижу не отражение нашего мира, а совсем другое. Только что это было? Кто смотрел на меня?
- Баба Марфа? Ты? - Вырвалось у меня невольно. Это было удивительное открытие! Однажды черты лица с той стороны проступили более четко. И я узнала свою бабушку. Добрые, хорошо знакомые глаза, смотрели на меня, и бабушка, как и много лет назад, расчесывала у зеркала свои длинные волосы. Только теперь она была с той стороны, а я с этой! Губы бабушки шептали как и прежде, лишь шепотка не было слышно.
Уже позднее я поняла, что вижу прошлое, а бабушка видела меня, будущее. "А как увидеть свое будущее? Вообще, можно ли видеть свое будущее?!" - Эта мысль долго не давала мне покоя. Но как я не пыталась заглянуть туда, за грань времени, то спешившего, то текущего еле-еле, как густая масса, ничего так и не получилось. Да наверное и не надо знать свою судьбу. А может она вообще еще не определена.
Однако я ошибалась. Я смогла видеть будущее других людей. Это были не четкие события, только образы, и у этих образов не было никаких дат, даже времени не было.
Иногда ко мне приходил Олег, он был чуть старше меня, но так и не нашел места в жизни, отчаялся и не знал, что ему делать. Я сочувствовала, наверное потому, что и сама порой терялась в круговерти житейских мелочей. Олег был, как про таких говорят, не от мира сего, и я наверное чем-то походила на него.
Олег все просил заглянуть в его будущее. Но как было рассказать о том, о чем наверное и знать не надо. Я не любила говорить об этом людям. Нельзя человеку готовиться заранее к какому-то событию, это всегда будет мешать жить. И будущее всегда имеет несколько вариантов. Пути, лежащие перед человеком, не однозначны. Будущее - не застывшая глыба, оно мягкое и податливое.
Олега я всегда видела в пути. Только его дороги менялись - корабль, поезд, или проселок, теряющийся в поле. И еще я видела воронов, кружащих над этим полем.
Олег перестал появляться у меня, пропал. Он был не единственным в моей жизни, появлялись и другие. Они приходили и уходили, счастливые и нет. Только в этот раз я затосковала по-настоящему. Олег затронул в моей душе какую-то струну, неподвластную мне.
Я сидела и вглядывалась в зеркало. Туман долго клубился и не хотел отступать. А когда поредел и растаял, унесенный свежим ветром, я наконец-то увидела его, Олега. Он шел по тропинке необъятного луга, лишь вьющийся след в высокой траве темнел позади него, а в вышине кружили вороны, как я и видела однажды.
"Олег!" - Позвала я без всякой надежды, но он остановился и обернулся. Впервые я увидела, как он улыбается. Олег помахал рукой, я не слышала его слов, но он звал меня.
Свежий ветер охладил мое разгоряченное лицо, я услышала шорох высокой травы, подняла руку и помахала в ответ. Тень накрыла меня, а рука вдруг отяжелела. Поле стремительно ушло из под ног и осталось далеко внизу, как в моих детских снах. А я оказалась под голубым небом высоко над землей. Черные вороны встретили меня и приняли в свою стаю, среди них был и Олег.
Значит в своих детских снах в кресле у бабушки я все же видела свое будущее, свободное и счастливое.