На сковородке аппетитно подрумянивался лук — квартиру заполняли манящие ароматы будущего ужина. Со двора доносился детский гомон. Марьям, подойдя к окну, оглядела двор: искала взглядом Магашку, старшего сына. Увидала Карима, младшего — он со сверстниками подтягивался на турнике. Рядом бегала с девочками Мадинка, дочка, а вот Магашки нигде не было.
«Куда же он пропал, с утра не видно», — на душе у Марьям было неспокойно. Она в который раз набрала его номер: абонент был недоступен. И так снова и снова.
«Да что это такое! Такого с Магашкой никогда не бывало. Наверное, зарядка села», — подумала Марьям и перестала набирать номер сына. Скоро должен был прийти работы Расул, следом прибежит голодный Карим: пора звать домой Мадинку — дочь любит готовить, и уже многое ей удаётся на славу.
Выглянув в окно и найдя взглядом дочку, Марьям собралась было позвать её, как зазвонил телефон. На экране высвечивался неизвестный номер.
— Алло, — в трубке послышался незнакомый голос, — с кем я говорю?
— Как с кем? С Марьям, — удивилась она. — Вы не знаете, кому звоните?
— Вы кем приходитесь Мухаммаду Ибрагимову? — продолжил незнакомец.
— Ч-что с ним? — голос Марьям задрожал.
— Вы его мать? — незнакомец был спокоен.
— Да, — еле выдавила Марьям из себя. — Что с ним, что он натворил?
— Ваш сын в составе незаконного бандформирования блокирован по адресу, — монотонно пробубнил незнакомец. — Мы хотим, чтобы вы вышли с ним на связь и убедили его сдаться.
— Я весь день ему звоню, весь день! А у него вне зоны, выключен! — как-то неожиданно из глаз Марьям потекли слёзы. — Где он?
— Вы будете говорить? — нетерпеливо переспросил незнакомец. — Мы можем связать вас с лидером бандгруппы, ваш сын там, попросите позвать его к телефону.
— Буду, конечно, буду, — воскликнула Марьям. — Где они, где?
— Кирова, восемьдесят пять, — ответил незнакомец. — Не кладите трубку.
В ту же секунду, автоматически выключив конфорку, Марьям выбежала из квартиры. В телефоне слышались чьи-то голоса, что-то пощёлкивало. Вслушиваясь в каждый шорох, она бежала по улице, не отрывая трубку от уха, в чём была: в домашнем халате и тапочках. Ведь Кирова, восемьдесят пять — это так близко. Совсем рядышком.
— Что опять? — в трубке послышался другой, незнакомый голос. — Я всё сказал.
— Магашка! — закричала Марьям. — Магашка!
— Что? Какой Магашка? — усмехнулся незнакомец. — Вам кто нужен, сестра?
— Магашка, мой сын. Мне сказали, что я могу с ним поговорить. Что с ним, где он? — Марьям пыталась подобрать нужные слова.
— А-а-а, — протянул незнакомец, — Мухаммад, подойди, брат, это тебя.
— Да, — Марьям услышала знакомый, родной голос и в ту же секунду чуть не влетела в толпу. Оглядевшись, она поняла, что собравшиеся стояли на некотором удалении и кольцом окружили дом. Дальше всё было заставлено бронетехникой и военными грузовиками.
— Магашка, — выдохнула Марьям, — что ты натворил?
— Мама, — Магашка был спокоен, — я не сделал ничего плохого, честно, мама.
— Тогда выходи, где ты там? — Марьям стала вглядываться в окна пятиэтажки.
— Не выйду, мама, — неожиданно твёрдо ответил Магашка. — Я сделал свой выбор.
— Какой ещё выбор, что с тобой? — привычно, строгим родительским тоном прикрикнула Марьям. — Выходи, а то я такое тебе устрою!
— Мама, — в голосе Магашки послышались нотки жалости. — АльхамдулиЛлях, я выбрал свой путь и я пойду до конца.
— Какой путь, что ты мелешь?! — слёзы хлынули из глаз Марьям. — Ты выгляни в окно, тут столько танков, или не знаю, что это.
— Я вижу мама, я не боюсь, — голос Магашки был спокоен. — Я на пути истины, на пути установления шариата.
— Магашкааа! — Марьям не сдержавшись зарыдала в голос. — Как ты туда попал? Пожалуйста, ну послушай меня.
— Мама, я не Магашка, я уже вырос. Я — Мухаммад, — без промедления ответил он.
— Магашкааа, Магашкааа... — Марьям побежала по направлению к дому, но дальше не пустили: сильные руки подхватили её, всё вокруг закружилось, поплыло в потоке слёз.
***
— Разве так можно? — напротив Марьям сидел мужчина в форме; глаза у него были добрые, а голос теперь уже знакомый: это он звонил ей по телефону.
— Почему вы меня не пропустили? — всхлипнула Марьям.
— Вас могли и застрелить, — голос незнакомца был полон сочувствия, — вы пытались прорвать оцепление.
— Он не слышит меня, не слышит, не слышит, — зарыдала Марьям. — Я хотела увидеть его, забрать.
— Мы пытаемся уговорить их, всегда вызываем родных, — вздохнул незнакомец, — но они не сдаются.
— Он же не был таким, почему, когда?
— Все так говорят, — нахмурился незнакомец, — не был и вдруг стал.
— Учился почти на отлично, — не успокаивалась Марьям. — Он же в меде, он же врач, да откуда это?
— Мы ещё раз попытаемся связаться с ними, — незнакомец встал и вышел из помещения.
— Всегда слушался меня, всегда! — Марьям зарыдала в голос.
— Дайте ей успокоительное, — приказал кому-то незнакомец.
Поговорить больше не удалось: Магашка не подходил к телефону. Марьям вскоре вывели за оцепление, пообещав позвонить, если что-то изменится.
Остаток дня пролетел быстро. Всё вокруг было как в тумане: откуда-то появились Карим с Мадинкой, потом пришёл Расул. Он выглядел так страшно — Марьям впервые видела на его лице слёзы. Расул несколько раз ходил к оцепленному дому, узнавал последние новости — он тоже хотел пообщаться с сыном. Говорил, что его несколько раз пытались связать с группировкой по телефону, но Магашка не подходил — не хотел разговаривать. Наверное, боялся отца: раньше Магашке хватало одного слова Расула, чтобы стать послушным. Или ему не позволяли подойти. Марьям надеялась, что не позволяли, что это было не его решение, но холодный, спокойный тон Магашки во время разговора не давал ей в это поверить.
Марьям стояла у оцепления всю ночь. Стояла, когда стреляли, всматриваясь в появляющиеся в окнах фигурки. Пару раз из дома даже стреляли в ответ — во всяком случае, ей так казалось. Стояла, когда из этих самых окон вырывался огонь. Стояла, когда на рассвете из окон уже валил только дым. И лишь когда силы покинули её, она опустилась на землю. Скоро дыма уже почти не было. Ничего больше не было. Только тишина.
Марьям закрыла глаза, она не хотела больше наблюдать за всем этим. Не хотела искать сына в оконных проёмах сквозь всполохи огня и сизый дым. Но она увидела его, увидела, как только закрыла глаза. Увидела смеющимся годовалым малышом. Увидела озорным сорванцом. Увидела возмужавшим подростком. Увидела весёлым и в то же время серьёзным в учёбе студентом. А дальше, дальше была тьма…
Расул подхватил Марьям и понёс домой, как в молодости, когда он, несмотря на осуждающие взгляды, кружил её на руках. Нёс как маленькую девочку.
— Надо его забрать*, — произнесла Марьям, смотря в синее безоблачное небо.
— Соберём деньги — заберём, — вздохнул Расул и добавил. — Похороним по-человечески.
— Какой же он дурачок, — глухо зарыдала Марьям.
Дома всё было по-прежнему: детский гомон доносился со двора, сковородка с поджаркой стояла на своём месте.
— Где дети? — спросила Марьям, не отводя взгляда со сковороды.
— У мамы, — тихо ответил Расул.
— Ты ел что-нибудь? — Марьям зажгла конфорку.
— Нет, — голос Расула был глух и бесцветен.
— Иди, отдохни, я позову, как готово будет, — еле слышно прошептала Марьям.
— Марьям, — начал было Расул.
— Иди, — прошептала Марьям.
Расул, покачав головой, вышел из комнаты. Марьям посмотрела в окно: там виднелся дымок, поднимающийся над обугленным пятым этажом восемьдесят пятого дома. Как заворожённая, несколько мгновений она смотрела на этот дым, а потом резким движением закрыла окно и задёрнула занавеску.
* Согласно статье 14.1 Федерального закона от 12 января 1996 года «О погребении и похоронном деле» (в редакции Федерального закона от 11 декабря 2002 года N 170-ФЗ) тела лиц, участвовавших в террористической деятельности, для захоронения не выдаются, и о месте их захоронения не сообщается (прим. автора).
Редактор Полина Шарафутдинова
Другая современная литература: chtivo.spb.ru