Заболев ностальгией, Вера решила организовать встречу подруг, с которыми не виделась ровно сорок лет. В их группе сельхозтехникума были почти одни девочки, естественно, большинство из них вышло замуж и поменяло фамилии, поэтому разыскать удалось только троих, да ещё их восьмидесятилетняя классная оказалась жива – у неё на квартире и встретились.
Только Вера приехала из деревни, остальные девочки, забыв о своем сельхозобразовании, жили в городах. После поцелуев, охов и ахов, после лукавых восклицаний: «А ты нисколько не изменилась!», после бокала шампанского постаревшие уже девочки (бальзаковский возраст!) начали исповедоваться друг перед другом. Как ни странно всех горячее принялась облегчать свою душу Гелька, что для Веры стало полнейшей неожиданностью.
Гелька была в группе самым неземным существом, неземным не только по характеру, но и по внешности. Высокая, стройная, голубоглазая блондинка с шикарным шиньоном по моде шестидесятых, к тому же одетая в заграничные вещи, о существовании которых многие, в том числе и Вера, приехавшая поступать в маминой китайской кофте, даже не подозревали. Гелина мама, души не чаявшая в своей единственной дочери, работала заведующей продуктовым складом, с которого кормилось все городское начальство, имела возможность не только одеть дочку, будто куколку, но и квартиру обставить так, чтобы любого принца не стыдно было Гелечке пригласить. В их квартире дорогие ковры не только висели по стенам, но и лежали на полу. На столе даже зимой стояла глубокая ваза с виноградом, который можно было есть до отвала, однако Вера, бывавшая у Гели дома, отрывала всего одну ягодку и больше ни-ни, отказывалась, словно в своём деревенском детстве уже наелась этого добра.
Гелька же, несмотря на своё материальное благосостояние, нос перед подружками не задирала, дружила со всеми, давала девчонкам на танцы свои модные прикиды, за что в группе её уважали ещё больше.
Вращаясь в среде самой что ни наесть демократичной, она умела сохранить, ни на капельку не расплескать свой природный аристократизм, особенно ту его часть, которая касалась мальчиков. За три года учёбы все девчонки сто раз перевлюблялись и сменили не по одному ухажёру, а Геля всё оставалась нецелованной.
Когда же подошла к концу учёба и настало время распределяться, у Гели неожиданно для всех появился жених, красивый застенчивый мальчик, сын маминой подруги, который в этом же году закончил военное училище и должен был ехать в свой гарнизон. Его мама решила, что ехать мальчику всё-таки лучше всего с женой, раз уж нельзя с мамой, и потому поспешила сделать предложение Гелиной маме, на что та конечно же, ни минуты не колеблясь, согласилась. С регистрацией, не без помощи продуктовых наборов, всё утрясли быстро, никакого испытательного срока не потребовалось и, едва заручившись согласием молодых, сыграли пышную свадьбу, на которой не было девчонок из техникума, но зато гуляло всё городское начальство, которое одарило молодых невероятной стоимости подарками.
Однако им некогда было эти подарки разбирать, потому что вместо свадебного путешествия они отправлялись к месту службы мужа в славный город Курск.
Едва пристроив молодую жену на квартиру к первой попавшейся бабульке, согласившейся сдать комнату, молодой супруг отбыл в казарму. Оставшись одна в чужой квартире без мамы, без удобств, брезгуя едой, которую готовила ей сердобольная бабушка, Геля питалась сухой колбасой, которой нагрузила её в дорогу мама. Муж иногда приходил в увольнение и они, словно дети, взявшись за руки, гуляли по городу, ели мороженое, катались на каруселях. Иногда, молодой муж пытался поцеловать Гелю, но она озиралась по сторонам и шикала на него: «С ума сошёл, люди же кругом!» Он не настаивал, и их романтические прогулки продолжались, продолжались до вечера, а на ночь он опять уходил в казарму.
Бабушка, с укоризной глядя на скучающую Гелю, говорила ей: «Пора уж начинать готовить, девонька… Что так и будешь всю жизнь сидеть на сухомятке? Мужа приводи, нажарь-напарь всего, покажи, какая ты баба ловкая, а мы посидим, покалякаем, потом я к соседке уйду, вы вдвоём побудете, глядишь, жизнь-то и повернётся к тебе тёплым боком… Что же ты живёшь-то так беспутно – колбаса да книжки, книжки да колбаса, будто другой и радости у бабы нет, неправильно это… Шаг за шагом, день за днём, так и растеряешь золотое-то времечко, жалеть потом будешь… Ох, будешь, уж поверь ты мне…»
Но Геля не слушала её, продолжая свидания с мужем в парках и скверах. Они ничуть не походили на семейную пару, даже пылких влюблённых не напоминали, стесняясь друг друга, и всё больше друг в друге разочаровываясь.
А когда колбаса в чемодане закончилась, Геля собрала свои вещи и, ни с кем не прощаясь, отбыла на историческую родину. Муж следом не приехал, не умолял, даже письма не написал, будто скинул с плеч тяжёлую ношу и обрадовался.
Для мамы приезд Гели стал шоком, она заболела, долго приходила в себя, подсчитывая убытки, но, опомнившись, решила, что её Гелька ни за что не поедет работать в деревню. И, подключив все свои связи, устроила её на тёплое местечко поближе к власти, надеясь, что уж тут-то она не промахнётся, выцепит какого-нибудь мужичка при должности и при деньгах.
Но Геля не торопилась экспериментировать с новым замужеством и долго жила затворницей; кругом кипела жизнь, а она к этой жизни не прилеплялась никаким боком, оставаясь красивой куколкой, будто залетевшей с другой планеты. Сослуживицы тайком посмеивались над ней и одновременно завидовали её умению и возможностям красиво и модно одеться. Мужчины кружили вокруг неё, словно сытые коты, облизываясь, но не делая даже малейшей попытки разбить ледяной панцирь, в который Гелечка добровольно замуровала себя.
Всё продолжалось до тех пор, пока однажды в их конторе не появился командировочный, который, даже не подозревая о Гелином ледяном панцире, сразу положил свой похотливый глаз на красавицу Гелю.
И мужской, и женский коллектив конторы не один день не мог прийти в себя, когда Геля ответила ему взаимностью. Оказалось, что истосковавшееся по любви и мужскому вниманию сердце Гели особо и завоёвывать было не надо, почва была готова, оставалось бросить семя.
Поездки Гелиного кавалера туда-сюда продолжались целый год, а по прошествии его кавалер был представлен Гелиной маме и произвёл на неё хорошее впечатление. Вскоре дом тёщи стал для него домом родным, но и в такой щекотливой ситуации Геля держала оборону: «До свадьбы ни-ни…» За свадьбой, естественно, дело не встало, хоть в отличие от первого раза и была она поскромнее, потому что финансировать её пришлось Гелиной маме одной.
До чего же нелегко дался Геле этот свадебный день! А о первой брачной ночи она и сейчас вспоминает с ужасом и отвращением.
Немолодой и подвыпивший её супруг решил не церемониться и сразу взять быка за рога…
Но не тут-то было, Гелину крепость осадить оказалось не так-то просто, он измучился сам и измучил всю Гелю, которая терпела, до крови закусив губу. Когда дело, наконец-то было сделано, он чуть не взвыл: «Дура! Какая же ты дура! Почему ты не сказала мне сразу, что ты девочка? Да я бы тебя за версту обошёл…»
Так ещё не начавшаяся Гелина семейная жизнь дала трещину. А когда Геля почувствовала, что ждёт ребенка, она и совсем разлетелась вдребезги. Геля осталась одна и всю свою нерастраченную любовь отдала сыну.
Со дня последнего Гелиного замужества теперь прошло уже четверть века, и она научилась говорить о нём с юмором. Уже нет в живых мамы, вырос красавец-сын, для которого Геля сочинила красивую легенду о герое-отце, погибшем в Афганистане, она постаралась воспитать сына настоящим мужчиной. Сама тоже не одинока, хотя выходить замуж она больше не пробовала. Только после смерти мамы, чтобы иметь хоть какую-то точку опоры, она завела любовника. Теперь постаревший и утративший прыть любовник стал надёжным другом, и их связь на духовном уровне устраивает Гелю гораздо больше.
Когда Вера выслушала Гелину исповедь, она недоуменно спросила: «А ты что, и в самом деле увечная – такие подарки Господь посылал, а ты их принять не сумела?» На что Геля вполне серьёзно ответила: «Во всём виноваты книжки… Вы-то в своей юности Мопассана и в глаза не видели, а мне мама доставала, вот я и читала их запоем, потому у меня и сформировалось уродливое понятие, что секс – это одна грязь. Отсюда все мои юношеские беды. А потом долго мужика хорошего не попадалось, когда же попался, прокляла я этого Мопассана, бабульку из Курска сто раз вспомнила, да только цвести-то мне уж мало осталось…»
Дорогие читатели! Благодарю за лайки, комментарии и репосты!